— От тебя меня кто будет сторожить? — рассмеялась я. Под веками плясали красные тени. Ветерок колыхал полосы зонта над моей головой.

— От меня не нужно. Что у тебя с Егором? — осмелевший Давид аккуратно развязал бантик купальника на моей груди. Выяснил, что под ним есть застежка. Вздохнул. — Он в Мюнхен улетел позавчера. У него там какая-то операция. Он часто летает в разные части света. Знаменитость. Что у тебя с ним? — мальчишка упрямо желал допрашивать меня. Чертил, едва касаясь, длинным ногтем на мизинце по моему животу. Щекотно.

— Перестань. Щекотно.

— Ты с ним спала? У него есть женщина. Не жена. Но приезжает к нему часто. Сегодня утром прилетела, — он знал все на свете. Я молчала. Мне-то, что за дело? Этой безупречной задницы мне точно больше не хочется. Хотя… я невольно облизала соленые от морского ветра губы. Во рту предательски скопилась слюна. Вот напасть.

— Который час?

— Девять, без четверти, — голос улыбался. Егор? Вот помянешь черта к ночи…

Я села от неожиданности и потеряла лифчик. Давидик добрался все же до застежки. Я и мои соски смотрели точно на улыбающегося мужчину рядом. Не скрывались ничуть.

— Прикройся! — мой верный сторож не стал дожидаться, пока я приведу себя в порядок. Кинулся в меня майкой. Своей собственной. Метит меня постоянно своим, как зверь. Подорвался на ноги, стоял между мной и Егором, светя безволосым, смуглым торсом. Смотрит дерзко.

— Привет, Давид, — улыбка.

— Здравствуйте, Георгий Аркадьевич, — вызов.

Они что-то говорили друг другу. Я смотрела на влажное тело, покрытое редкими светлыми волосами. Мало, кто отваживается лезть в воду в это время. Егор плавал в море круглый год. Все это знали. Взгляд от его темно-синих плавок отлепить не могла себя заставить.

— Пошли, — Давид поднял меня за руку с полотенца.


— Ты не купалась? — услышала я над ухом. Рядом.

— Холодно еще. У тебя есть пятнадцать минут? — я забыла о мальчишке рядом.

— Только пятнадцать? — усмехнулся Егор, поправляя ворот майки у меня на шее. Не стесняясь, провел большим пальцем правой ладони по моим мягким губам. Давид с грохотом захлопнул зонт.

— Мне на работу пора. Времени нет, — я понимала всю нелепую откровенность этой сцены, но поделать ничего не могла. Так хотела почувствовать его в себе и вокруг, что дышать стало нечем. Он внимательно смотрел мне в глаза. Словно хотел испытать, насколько далеко я зайду на этот раз. Я схватила его за руку и притащила в ближайшую дверь. Кладовка ресторана была пуста. Пахло хлебом, костром и бананами. Я сообразила, что презерватива нет, и застонала в голос.

— Давай сзади, — тихо проговорил Егор. Снял с верхней полки жестянку с оливковым маслом. Я мигом стянула трусы и прижалась попой к его возбужденному паху. Он плеснул масло на мою спину. И пошел разглаживать по мне. Развел половинки, ласкал и растягивал. Терпение мое стремительно таяло. Я нашла сама его и втолкнула в себя. Секундная боль и все. Дальше все нарастающий ритм, его пальцы на клиторе, одна волна, другая. Я вцепилась зубами в предплечье руки, которой он упирался в стену. А-ах! Общий вдох и разрядка. Глухой, трудно сдерживаемый стон. Выдох. Егор осел на ящики с бананами, прижимая к себе обессиленную меня. Поцеловал в ухо.

— Ну? — усмешка и еще один поцелуй.

— Что? — я усмехалась не хуже.

— Я жду, — он отъединился, но еще не отпускал меня. Гладил живот, спускаясь все ниже. Я шире раздвинула ноги.

— Хватит, умоляю. Мне… — я не успела закончить. Егор снял меня с себя. Поднял на ноги вместе с собой. Заглянул близко в лицо.

— Скажи мне, детка, то, что я хочу услышать, — придвинул губы к губам. Не целовал. Ждал.

— Спасибо, — прошептала прямо в рот и сама поцеловала его.

Натянув на тела то немногое, что у нас было, мы вышли в узкий коридор между подсобкой и кухней. Здесь нам в разные стороны. Егор прижал меня к себе. Мы снова целовались.

— Егор, с тебя сто евро, — насмешливый голос Айка разорвал нашу идиллию.

— За что? — мой партнер совсем не собирался отпускать меня. Держал горячей рукой за скользкую попу, другой прижимал за затылок к себе.

— За аренду кладовки, — смеялся хозяин ресторана. Потом добавил: — И официантки, — не удержался. Была ли обида в его голосе? Насмешка точно была.

— Ты ведь не хотел обидеть мою девушку? Да, Айк? — услышала я. Ушам не поверила. Чья девушка? Подняла лицо вверх. К лицу мужчины. Он подмигнул мне и чмокнул в нос.

— Твою девушку? Никогда! Лолочка! Тебя Кристина обыскалась, беги скорее, а то убьет, — парень стоял в начале коридора, против света. Лица не разглядеть. Я вывернулась из масляных рук партнера и понеслась к нему. Айк ловко убрал себя в сторону, пропуская меня. И встал обратно, загородив проход. Я умчалась в гостиницу. Пусть болтают, о чем хотят. С меня хватит.


— Лола, зайди, — раздался резковатый голос Кристы из кухни. Я весь день ждала чего-то подобного. Знала, эта женщина захочет выяснить, что к чему. Расставить точки над е. Вечер надвигался неотвратимо. Неужели принесет еще Сашу на мою бедную голову? Устала я зверски, бегая по этажам с тряпками и остальным. Гостиница заполнялась постояльцами. Минуты не нашлось у меня свободной. Мы даже не обедали толком.

— Сядь, поешь, — бесповоротно приказала женщина. Запах стоял на кухне добротный, мясной. Я села возле огромной белой фаянсовой миски. В ней дымилась гора огромных хитрых пельменей, щедро политых растопленным желтым маслом. Мелко порезанный зеленый лук и кинза. Хинкали. Кристина положила рядом ложку и вилку. Это мне? Одной?! Взрослому мужику столько не срыть вовеки. Напротив меня сидели Давид и Кирилл. Маловато для судного дня. Смотрели, как я режу ножом единственный пельмень на блюдце.

— Пекинес у соседки больше ест, чем ты, — высказалась Кристина. Я взяла еще одну хинкалину. Давид протянул руку через стол и навалил сверху белой сметаны. Потом нахально раскрасил мою еду красной жгучей аджикой. Кирюша сидел тихо, держал в ручках яркую коробку. Пазлы. Он их обожает. Ждет, пока я поем, освобожу стол, и можно будет начать игру. Чистый разум и степенные манеры. Словно не из блядского гнезда выпал, а из кадетского корпуса. В кого он такой? В Кристину? И почему все молчат? Не станет же Криста воспитывать меня при детях? Ничего не понимаю. От удивления съела третий пельмень. Все, больше не лезет.

— Компот? — женщина уже ставила передо мной высокий белый бокал. Компот из прошлогодних вяленых персиков — нечто неизъяснимо-прекрасное.

— Дело, тут вот какое, дорогая, — она села за стол рядом со мной. Положила на скатерть усталые руки. Сцепила пальцы. Я замерла. Выгоняет? — Наталью, бабушку Кирюши, закрыли в больничке месяца на два, не меньше, а у матери его родительских прав давно нет. Надо опеку над парнем оформлять или его в детский дом заберут. Мне отказывают потому, что я инвалид и сердечница. Может быть, ты попробуешь, а? Скажешь, что ты его дальняя родственница, из Столицы Северной приехала…

Я оторопела. Мне? Ребенка? Ответственность? Она в своем уме?

— Да ты не бойся. Это же просто формальность, бумажка и все. Летом приедет моя сестра из Столицы, переделаем все на нее. Мальчик мне давно, как родной. Я и за садик его плачу. Наташка только пособие на него получала, все пропивала, мне ни копейки не отдавала, да не в этом дело. Здесь его настоящий дом, комната, игрушки… — Криста все говорила, говорила. Слеза катилась по полной щеке. Я решилась. Чего я боюсь, в самом деле? Это же только формальность, не больше. Доброе дело. Как сказал недавно Овик: не повезло мальчонке? Я допила компот. Кивнула согласно.

— Вот и хорошо, деньги я им уже отнесла в их комитет или как там называется, путаю всегда. Взяли, не побрезговали. В понедельник вместе туда пойдем, оформим, как полагается. Спасибо, хорошая моя! Прямо камень с души свалился. Да! Я вот, что еще сказать тебе хотела. Давид, сходи с Кирюшей в магазин, — Кристина выпроводила недовольных парней за дверь. Развернулась лицом ко мне, глянула темными глазами и отвела взгляд в сторону, — Ты, конечно, девушка самостоятельная, взрослая и умная. Двадцать два года по паспорту. Но ведешь себя, как выглядишь: на шестнадцать лет. Егор тебе не пара, пойми. Он — богатый человек, а такие мужики на простых девушках не женятся! Поиграется с тобой, как с котенком, и выбросит, — добрая женщина честно пыталась спасти маленькую дурочку. Меня. Уберечь от коварных, нечестных мужчин. Я смеялась. Замужество, как верх женской карьеры. Как идеальный финал отношений. Ну да. Ну да. Кристина обняла меня и шлепнула тяжеленькой ладонью пониже спины:

— Будешь рыдать потом над разбитым сердцем, домой не приходи!

Домой? Вот это да! Вот это тема. Придется еще одну подбросить.

— Сегодня ко мне один знакомый должен приехать, — начала я о своем. Кристина сразу поджала упрямо губы:

— На черном бээмвэ?

— Да. Вы уж меня не теряйте, ладно? — я состроила умильное личико. Вспомнила, как это делается. Давно не тренировалась. Расслабилась в этом добром раю. Бедная моя Криста. Обманула я ее. Сначала пряталась от всех местных мужиков. А теперь обзавелась сразу двумя. Да еще так скандально. Эх! Саму себя я надуть пыталась, да не вышло.

— Возьмешь завтра выходной? — она нехотя улыбнулась в ответ. И тут же: — А как же Егор?

— Как получится! — рассмеялась я, отвечая сразу на оба вопроса.

Ночь манила меня. В любом варианте. Забыла про усталость и остальное.


— Людк, а Людк! Глянь, родственница наша новая! Эй, ты, длинногачая, двигай к нам свою тощую жопу!

Две потрясающе раскрашенные дамы стояли напротив входа в ресторан и приглашали меня подойти. Даже сквозь тяжелый слой макияжа было заметно, что они сестры между собой. А заодно всем другим, патрулирующим дороги и веселые заведения. Родственница?