— Почему? — он не отступал. — У тебя возникли проблемы? Почему ты сбежала? Почему не обратилась ко мне? Я ведь постоянно предлагал тебе свою помощь. Мне казалось, что мы друзья.

— Да какая теперь разница? Все нормально. Поцелуй меня, — я сделал вторую попытку дотянуться до него. Он поймал мою руку в полете, больно прижав кожу запястья.

— Ты б..! — мужчина оборвал себя, в который раз, укротив гнев. Успокоился. — Тебе нужно умыться. Мой человек проводит тебя.

— Спасибо, — перебила я его уверенный тон, растирая покрасневшую руку. Почему так больно всегда? — Я знаю, где здесь туалет. Справлюсь.

— Я видел, как ты справляешься. Пойдем, — он решительно взял меня за локоть и повел в противоположную сторону.


Роскошный сортир для дорогих гостей. Унитаз, биде, раковина потерялись в просторах сине-золотого интерьера. Большое овальное зеркало в бронзовых розах литья. Бронзовые розы, ну надо же! Низкий диван голубого бархата, вызвавший из памяти дурацкое слово «козетка». Гуров остался у дверей. Стоял, скрестив на груди руки. Смотрел, как я, спустив на талию красное платье, умываюсь теплой водой в широкой раковине. Ничего не говорил. Сверлил холодным взглядом мою неприкрытую спину. Неуютно. Поймал глаза в зеркальном полотне. Смотрел серо и глухо. Не двигался. Я подошла сама. Хотела дотянуться губами до лица. Его запах манил меня по-прежнему. Мужчина отстранился и выпрямился.

— Вот возьми, — он взял мою ладонь и вложил в нее деньги. Я не сопротивлялась. Не драться же с ним, на самом деле. Улыбнулась открыто. Прикрыла веки. Поцелуя ждала.

— Мне показалось, что ты совсем другой человек. Я ошибся. Прощай, — Гуров первым вышел за дверь и исчез на господской половине.


— Где ты была? — рыжие братья обступили меня у выхода на улицу. — Мы обыскались. Почему ты мокрая? Что с лицом?

— Все нормально. Знакомого встретила, — я пыталась прятаться в тень обвалившейся южной ночи.

— Кота Скорая увезла. Набил хороший человек морду этому уроду. Жалко, что не до смерти. Пошли! — они тянули меня в сторону ярко освещенных накрытых столов на все том же газоне заднего двора. Специально для артистов. ТВ-элита ужинала в барских покоях.

Я не хотела есть. Хотела исчезнуть. Совсем. Руки дрожали. Левый кулак разжать не могла. Никак.

— Может быть, уйдем? — моя неслышная просьба утонула в веселье рыжих друзей.

— Смотри, какая классная жратва! Налетай! — Кас и Ес быстро навалили мне разноцветной снеди в тарелку.

— Вина?

— Нет. Я не хочу пить, — отказалась я. Нет.

— Что с тобой, мышка? — Кас заглянул близко мне в лицо. Дышал пивом и едой.

— Ничего, — я откинулась на спинку пластикового кресла, втянула в рот распухшую губу. Чтобы не заплакать.

Что со мной? На душе было пусто и мерзко. Я — совсем другой человек? Не тот, каким меня воображал этот нудный Гуров? Я такая, какая есть. Я не отвечаю за фантазии генералов. Он бросил меня. Вышвырнул от себя вон. В единый миг и навсегда. Ушел, не оглянувшись. В платье от Биркин я ему подходила больше, чем с клоунскими маракасами и блядской прокушенной губой. Деньжат подкинул напоследок. Расплатился. Я, наконец, разомкнула пальцы левой руки и выбросила деньги на стол.

— Ого! Не худо ты заработала за час, — засмеялся Каспер. Его брат смотрел на меня застывшим взглядом. Ждал ответа и заметно бледнел.

— Ничего такого. Это старый долг, — я поспешила убрать купюры в карман. Гуров увеличил свой забытый гонорар впятеро. Оценил в полтос. Все, что было. Тоска душным сигаретным кольцом сжимала горло. Хотелось разреветься до прозрачных звезд под веками. От идиотской бессильной обиды. Давно я так не подставлялась. Поверила, сама не знаю во что.

— Водки дайте, — попросила я.

Мы нажрались в хлам и занимались любовью втроем возле моря на холодной гальке черного пляжа. Не помню, как и сколько раз.

Глава 25. Искусство говорить «нет»

— Вообще-то, девушка, вы нам не подходите. Но за неимением гербовой, пишут на простой, — заявила дама, принимая меня на работу. Невероятно полная, с бюстом таких размеров, что глазам отказываешься верить.

Я опустила голову, пряча улыбку. Конкуренции здесь не было никакой. И быть не могло. При такой зарплате.


— Я поеду, — сказала я близнецам на утро.

Наша похмельная компания выпросила кофе в спящей кафешке на берегу. Пенсионеры и физкультурники увлеченно встречали солнце пассами утренней зарядки. Чайки охотились в тихой воде. Корабли стояли на рейде в прозрачном горизонте. Свежо. Я, закутанная в рубахи близнецов, глотала обжигающий кипяток, щедро сдобренный растворимым кофе и сахаром.

— Угораздило же, — хмуро высказался Кас. Сел верхом на лавку справа от меня. Левая рука на спинке, правая на столе. Водит пальцем по краю дымящегося стакана. Сквозь виноватую печаль явно просвечивает довольная сытая радость. В первый раз у них такое? Врядли.

— Да ладно тебе, — я отвернулась от его глаз. — Все этого хотели.

Было и было. Прошло. Пора разбегаться. Слева оседлал лавку другой рыжий. Правая рука на спинке, левая на столе передо мной. Кольцо.

— Не уезжай, — попросил младший брат. Обнял меня за плечи.

— Руку убери. У нас договор, — тут же отреагировал старший. Напрягся.

Надо уходить. Точно надо.

— Мальчики, не ссорьтесь, — миролюбиво проговорила я. — Никакая женщина не стоит мужской дружбы. Поверьте мне, как женщине.

Я засмеялась, вытащила сигарету из пальцев Каспера. Пора. Быть пресловутым яблоком раздора для двух рыжих братьев я совсем не желала. Отнюдь. Пустота внутри, что организовал мне серьезный генерал, никуда не делась. Кыш!


— Работаешь? — услышала я в бессчетный раз.

Зря смеялась над фразой администратора. Толстая Роза оказалась права до невозможности. Выглядела я у подъезда отеля неуместно, чересчур длинно и не по правилам. Во-первых, девушка. И, во-вторых, и в-третьих. Униформа не спасала никак. В мою тощую фигуру не верили мамаши семейств на коровообразных кроссоверах, не желая доверять ключи. Предпочитали корячиться собственноручно в заковыристой географии подземной парковки. Девушек-подруг важных дяденек в седанах я откровенно раздражала. Сильный пол на серьезных машинах я приводила в замешательство, пробуждая желание удочерить и поиметь на всякий случай. Или хотя бы попытаться. Но только не позволить мне парковать свое дорогостоящее чудо. Водитель я нормальный. Четыре года на этой автомобильной свадьбе. Если бы не навык, то вылетела бы уже через час с работы, как пробка из пресловутой бутылки.

Снять меня вечерами пытался каждый, если не второй, то четвертый. Просто несчастье какое-то. Раздражало повышенное внимание меня зверски. Но я терпела. Не в зарплате дело. Деньги есть. Я тупо не желала оставаться с собой наедине. Дурнотная тоска, крепко застрявшая во мне третьего дня, не отпускала. Присела на сердце нелепым, острым сожалением. О чем? О несбывшемся. О том, чего на самом деле не было, и быть не могло.

Я тряхнула головой, прогоняя осточертевшие мысли.

— Ты уберешь машину на стоянку или мне самому? — сердитый голос вернул меня к действительности. Ошиблась, ну надо же.

— Да-да, конечно, — я низко опустила голову и двинулась к машине.

Седан вольво. Коряво стоит. Водитель, видать, умелец еще тот. Туфли оксфорд. Брюки со стрелками. Взяла ключи из руки в рыжей гловелетте. Надо же, не жарко ему в коже.

— А мужчины-парковщика нету? — растерянный вопрос.

— Не любите женщин? — я резко подняла лицо в упор на говорившего. Достали, ей-богу!

— Люблю, — растерялся мужчина. Русый, не лысый, без бороды. Лет сорок. Испуганный. Поло от Лакост.

— Не переживай, дядя. Я доставлю твою ласточку в лучшем виде, — с интонацией извозчика посмеялась я.


Старый туксон с помятым правым задним крылом припыхтел ко входу. Молодая женщина за рулем. Три детских кресла с разновозрастными отпрысками. Это недешевый отель. Категория автомобиля слабо вписывалась в здешнее меню. Дети, к тому же.

Женщина вышла, оставив ключи в замке зажигания. Дети. Самый младший приклеился на грудь. Средний ухватил маму за широкую штанину. Старшая девочка уверенно впереди матери вошла в зеркальные двери. В машине пахло тем самым непередаваемым детским запахом и яблоками. И старым пластиком салона. Швейцар дядя Гриша поволок к лифту чемоданы.

— Лола, не в службу, а в дружбу. Слетай в третий люкс, что-то им там нужно, — попросил пожилой мужчина, вернувшись на пост у входных дверей. Я кивнула. Моя смена закончилась пять минут назад. Мне не трудно.


Знакомая компания. Самый мелкий утюжит ладошками и коленками палас. Двое других внимательно глядят в телешоу. Все едят кукурузные хлопья и молоко. Причем, младший прямо с пола, зажав соску бутылки в зубах, как сигару.

— Мы оплачивали детскую кроватку, а ее нет, как нет, — сообщила мамаша, не прерывая телефонного разговора. Зажав аппарат между ухом и подбородком, она решительно мешала что-то белое в кастрюльке. Кухня в номере — весьма распространенное явление местного вип-дизайна.

— Да, мы прибыли. Все отлично. Все нормально себя чувствуют. Передай своему братцу, что он козел, — услышала я на выходе.

— У вас нет услуги няни? — спросила у меня мать семейства, когда дядя Гриша ушел, втащив в боковую спальню громоздкую детскую кроватку.

— Сегодня вряд ли. Слишком поздно. Завтра можно попробовать найти, — улыбнулась я, глядя, как она перекладывает уснувшего на ковре малыша. Кирюша, как ты? Мелькнула теплая мысль.

— Натусик, посмотри за братьями. Я ненадолго уйду, — женщина не стала проверять, что и как ответит ей старшая дочь. Та, с привычным спокойствием переместилась с дивана на пол у границы между детской теперь комнатой и общим залом. Скрестила ноги по-турецки на коротком ворсе паласа. Ела медленно хлопья и смотрела в телек.