На перроне тётя держится отстранённо, изредка что-то сухо отвечая матери, но уже перед входом в вагон обнимает меня так порывисто и крепко, что моё сердце сжимается. Я обнимаю её в ответ и шепчу со слезами, как благодарна за всё, и что буду приезжать часто. Мы с мамой подхватываем немногочисленные сумки — она сказала взять только самое необходимое, и заходим в уже трогающийся поезд под поторапливающие жесты проводницы.

Мы находим наше купе и располагаемся. Тут четыре полки, но мы только вдвоём.

— Виктор выкупил и остальные места в купе, чтобы нам никто не досаждал, — поясняет мама. — Самолётом он меня так и не смог уговорить лететь.

Оно и хорошо, что не уговорил. Я вот тоже никогда не летала, и пока не горю желанием это испытать.

К моему удивлению, я понимаю, что мне не о чём начать с мамой разговор. Нет, тем, конечно, достаточно, тем более, мы редко видимся, но как-то сложно начать. Мы расстилаем постели, перекидываясь несколькими фразами. Мама снова говорит, что у нас всё теперь будет хорошо, что мне понравится в новом доме и в новой школе, и какой замечательный её Виктор. Кажется, Наталья Фомина действительно влюбилась.

— Стой, мам, — осеняет меня, — а как теперь твоя фамилия?

— Теперь я Наталья Шевцова, — улыбается мама.

Интересная фамилия. Колючая какая-то. Ну да ладно, мало ли фамилий, есть и похуже. Моя-то осталась прежней, и мне она вполне нравится.

Маме позвонил Виктор, и она убежала ворковать куда-то в тамбур, а я забралась на верхнюю полку и воткнула наушники. Самое время расслабиться и настроиться на новую жизнь.

Глава 3

Дом Виктора Шевцова оказался не в черте города, а в пятнадцати километрах от него, в небольшом коттеджном посёлке с красивым названием «Серебряная роща». Мама показала на КПП пропуск, и такси проехало через ворота. Ничего себе! Сюда так просто не попасть.

Машина ехала медленно, и я с интересом прилипла к стеклу. Я такие дома видела только в интернете и по телеку. Все разные, но выполнены в одном стиле, с огромными панорамными окнами и широкими черепичными зелёными и коричневыми крышами. Даже сейчас, в конце ноября, когда деревья стоят голые и скучные, поселение не кажется угрюмым. Видны аккуратно разбитые небольшие парки, детские площадки, даже небольшой пруд с лавочками вокруг. Некоторые дома находятся совсем близко, другие — на приличном друг от друга расстоянии.

Дом, возле которого останавливается наше такси, стоит дальше всех, а вокруг — невысокий забор с витиеватыми острыми пиками и массивные ворота. За забором виднеется высокий двухэтажный дом с отделкой из камня, окрашенного в синий. Очень красивый контраст с белой окантовкой больших окон.

У меня перехватывает дыхание, когда открываются ворота, и навстречу нам выходит высокий крепкий мужчина лет сорока. Он открывает дверь такси и подаёт маме руку. Какой галантный этот Виктор!

— Наталья Романовна, Виктор Андреевич недоволен, что вы не позвонили и решили взять такси, — вежливо улыбается он.

— Спасибо, Степан, с Виктором Андреевичем я разберусь сама, — мама тоже улыбается в ответ.

Так это не он. Ладно, смотрим дальше.

— Янка, выходи давай, Степан отнесёт все наши вещи в дом.

Я выхожу из такси и ступаю на идеально ровную плитку двора моего нового дома. Как же тут шикарно, даже как-то боязно стало. И немного стыдно идти по такой красоте в своих не самых новых сапогах. Они ещё ничего, и весьма удобные, но какие-то уж слишком простые для этого места.

Мама обнимает меня за плечи и увлекает к дому, в распахнутых дверях которого уже стоит красивый мужчина, на вид ему, как и тому Степану, лет сорок. На нём свободные брюки и тёмная тенниска. На улице конец ноября, а он вот так вышел на крыльцо. И не боится же заболеть.

Мужчина тепло улыбается, его глаза светятся счастьем, когда он смотрит на маму.

— Наташа! Почему не позвонила? Что ещё за новости с такси?

Он выходит навстречу и тело целует маму в щёку.

— Ну здравствуй, Яна, — приветливо говорит мужчина, обращаясь ко мне. — Наконец с тобой имею честь познакомиться. Виктор Андреевич. Для тебя просто Виктор или дядя Витя, тут уж сама выбирай.

Я застыла у мамы за спиной, и теперь мне приходится выйти, чтобы пожать предложенную руку. Ладонь у него тёплая, улыбка искренняя, и, кажется, он мне нравится.

— Здравствуйте, — смущённо улыбаюсь я.

— Добро пожаловать, — Виктор отходит в сторону, пропуская нас с мамой в дом.

Если я думала, что снаружи дом великолепен, то сильно ошибалась. Внутри он ещё шикарнее. Мне почему-то всегда казалось, что в таких больших богатых домах должно быть неуютно и тоскливо. Но уже с первого взгляда понятно, что это совершенно не так. Здесь витают спокойствие и расслабленность, окутывая с порога тёплым ощущением дома и тихой обители. На высокой стойке у входа стоит уличная обувь и несколько мягких тапочек. А я думала, что в таких домах не разуваются. Глупо, конечно, ведь тогда на этом дорогом полу будет грязь. Даже не знаю, откуда я это взяла, наверное, сериалов зарубежных пересмотрела. Они там все в обуви ходят по дому.

— Выбирай любые, — со смешком сказал Виктор, заметив, как я разглядываю тапочки.

— Спасибо, — благодаря радушию хозяина дома, я почувствовала себя немного свободнее.

Но ровно до того момента, как мой взгляд наткнулся на высокого черноволосого парня, небрежно привалившегося к дверному косяку справа. Кажется, там кухня, но это как-то случайно цепляет моё сознание, потому что всё моё внимание приковано к нему.

На парне низко сидящие свободные брюки и белая футболка. Он стоит скрестив на груди руки и смотрит на меня куда менее дружелюбно, чем только что смотрел его отец. Да, я помню, мама говорила, что у Виктора есть сын. Она сказала, что мы почти ровесники, но у меня в этом возникли сомнения. Парень выглядит старше семнадцати лет. Крепкий и широкоплечий, уже вот и щетина пробилась. Многие мои одноклассники ещё даже не знакомы с бритвой, но этот явно же просто пару дней себя этим не утруждал.

Стоит и смотрит таким колючим-колючим взглядом, как смотрят родители на нежеланного щенка, которого дети притащили с помойки.

— Яна, это мой сын Алексей, — представляет парня Виктор, помогая мне вынырнуть из куртки.

— А это Яна, — отец внимательно смотрит на сына, — Наташина дочь. Я тебе о ней рассказывал.

— Привет, — неуверенно говорю, глядя на парня.

Я кожей чувствую, что он мне не рад. Его глаза горят, а на щеках ходят желваки.

— Угу, — всё, что отвечает он мне, окидывая взглядом с головы до ног.

— Ей семнадцать, — зачем-то добавляет мамин муж, глядя на своего сына.

— Я жуть как хочу кофе! — разряжает напряжение мама и направляется в кухню. — Кто со мной?

— Наташа, какой кофе? Там Людмила приготовила завтрак. Мойте руки, я сейчас всё разогрею.

Алексей отлипает от дверного косяка, пропуская воркующих маму и Виктора в святая святых каждого дома. Я плетусь за ними, случайно цепляясь взглядом за странное тату дракона на плече парня.

Кухня большая и светлая, и у меня сразу возникает неуместное желание понажимать на всевозможные кнопки и выяснить, для каких изысков эти разнообразные приборы. Вообще-то я люблю готовить, мы с тётей часто чаровали над тестом, любили проводить различные кулинарные эксперименты.

— Алёша, а ты?

— Я не голоден, — бросил парень и ушёл в гостиную.

— Алексей! — строго позвал Виктор Андреевич, но никакой реакции не последовало.

— Я на минуту.

Мужчина встал из-за стола и проследовал за сыном, а мы с мамой остались сидеть вдвоём. Да уж, тот ещё радушный приёмчик.

Глава 4

Отдалённо послышался звук сообщения.

— Я совсем забыла написать тёте Соне, — спохватилась я. — Она же просила сообщить, когда на месте будем.

Телефон остался в кармане куртки, которую я повесила в коридоре. Я вышла за ним и стала невольным свидетелем разговора сына с отцом.

— Папа, ты издеваешься? Неужели совсем слепой? Сначала притащил в дом секретаршу, а теперь эту? Дальше кого на содержание ещё возьмёшь?

— Алексей! Ты забываешься!

Стало очень неприятно. Вот тебе и брат. «Эту» больно царапнуло. Меня же вроде бы представили ему по имени. Вон и маму как назвал, словно выплюнул «секретаршу». Я буквально за несколько минут заметила обоюдный блеск в глазах Виктора и матери. И сомнений нет, что они влюблены друг в друга, и мама никакая не охотница. Неужели, этот Алексей этого не заметил за целый год? Или просто не захотел.

Я замерла возле вешалки, надеясь, что меня не заметят в пылу спора. Уйти без телефона было бы глупо, а если зашуршать курткой, то меня заметят. Неудобно будет.

— Отец, у тебя же их сколько было, но домой ты их не тащил.

— Ты же знаешь, с Наташей всё по-другому.

— А как же мама?

Послышался тяжёлый вздох.

— Лёш, мы с тобой сто раз на эту тему уже говорили.

Настойчивый собеседник, так и не дождавшийся от меня ответа, видимо, потерял терпение, и на весь коридор снова противно отозвался Вайбер. Отец и сын обернулись и заметили меня, стоящую в нерешительности. Хотелось провалиться сквозь землю.

Младший Шевцов хмыкнул и ушёл в сторону лестницы на второй этаж, а Виктор подошёл ко мне с извиняющейся улыбкой.

— С Алексеем иногда трудно. Но он свыкнется, вот посмотришь. Я хочу, чтобы этот дом стал для вас с Наташей настоящим домом. Чувствуй себя здесь полноправной хозяйкой, Яна. Ты поняла?

Виктор Андреевич ободряюще приобнял меня за плечи. Я кивнула ему в ответ.

— Я попробую, — пообещала, но сама в этом очень сомневалась.

Домом для меня навсегда останется маленькая квартирка тёти Сони, с уютной комнатой и старенькой кроватью. Пусть почти в глуши, пусть без роскоши, но с душевным теплом. Здесь же, я это уже поняла, мне придётся непросто. Но я попробую. Ради мамы.