Соро Кет - Сахарная кукла

Тетя Агата прочила ему смерть в драке, или долгую жизнь в тюрьме и Ральф понимал, скорей всего, так и будет. Но! Он не собирался закончить здесь; поседевшим от страха трупом, с испачканными штанами.

Не мог допустить, чтобы его «друзья» из полиции, нашли бы его таким. Особенно, эта скотина Маальц, с его припевом:

– Дитрих-Дитрих-Дитрих… С чем к нам на этот раз?

Вновь хрустнула ветка. На этот раз Ральф все видел. Тот, кто скрывался в ночи, не выдержал первым.

– Пфф!.. – облегченно выдохнул мальчик и оттолкнулся локтями от каминной стены. – Олень!

Он рассмеялся.

Это действительно был олень. Мокрое животное мелькнуло в свете луны, проредившей тучу, и Ральф проводил его взглядом. Олени не прекращали его удивлять. Он в сотый раз подумал: как умудряется бежать по лесу целое стадо; бесшумно? Как призраки…

Призраки! ПРИЗРАКИ!

– Идиот!!! – рыкнул Ральф, пытаясь заглушить свой страх яростью… и не обернулся.

Дождавшись, когда луна снова скроется среди сизых туч, Ральф перемахнул через обломки внешней стены. Как на скейтборде, скатился на подошвах кроссовок по скользкому склону, и…

– Папоська это ты? – крикнул детский голос.

Ральф вскрикнул, попятился и с размаху шлепнулся задом в папоротник.

Как тянется время? Когда оно замедляется, когда начинает бежать?.. Как долго длится секунда? По обстоятельствам. Секунда – это ужасно долго, когда лежишь в высокой, мокрой траве и смотришь в искаженное лицо призрака.

Призрака маленькой девочки в белоснежной сорочке, что ищет вокруг отца.

В общем, секунда выдалась очень долгой. И до него совсем не сразу дошло, что это вовсе не призрак. И первой мыслью было: хорошо, что уже отлил!..

– Ты удаийся? – спросила девочка, поудобнее перехватывая ручку большого розового зонта. – Ты смозес стать?

Спросила, похоже, не в первый раз, но его мозг впервые понял, что это означает. Ральф огляделся. Увидел, что лежит в папоротниковых кустах, раскинув руки и ноги, как черепаха. Смутился и резко, одним коротким толком, вскочил.

– Уау! – сказало Бледное Привидение.

Точнее, нет, Человек. Девочка. Белоснежная, но вполне живая. НЕ привидение.

Ральф рассмеялся было, но тут же напрягся вновь.

Девочка? Что она делает ночью посреди леса?!

Ральф осторожно протянул руку, и она тотчас же протянула свою. Холодную, мокрую, но вполне живую. Под кожей явственно бился пульс.

– Я внаю кто ты!

– Да, ну?

– Да, внаю! Ты Пьинс! – постановила она, не сводя прозрачных глаз с Ральфа.

– Естественно! – согласился он. – А ты – кто?

Она почти удивилась.

– Как кто? Я – Виви! Виви фон Тлассенбег. Но папоцка зовет меня Цукелпу.

Ральф сделал шаг вперед и присел на корточки, чтобы лучше разглядеть феерическое создание. Цукерпу… Цукерпуппе, наверное. Сахарная кукла, если разбирать на слова. Он и не знал, что такое кто-то употребляет. Папочка, похоже, старой модели. Может, вообще антиквариат. Родил себе на старость лет альбиноса и повел в лес. Скинуть в нужник и забрать закладки. Зря Ральф ушел. Можно было сразу сориентироваться, крикнуть: «Папочка!» и пойти за ним.

Ральф прыснул со смеху, но тотчас смутился под ее взглядом. Девчушка была и правда красивая, словно куколка. С глазами-льдинками, почти что прозрачными в неясном свете луны, длинными серебряными ресницами, носом-кнопочкой и алым блестящим ртом.

А волосы, – матерь Божья, – он в жизни не видел столько разом волос. Длинных, блестящих, белых. Неудивительно, что она не боится чужих людей. Наверное, в семье ее заласкали. Тронулась старая, почти забытая зависть. Он тоже был красив в детстве, и люди останавливались на улицах, чтоб его рассмотреть. Вот только тетю это лишь раздражало. И Ральф ощущал себя виноватым, хотя и не знал за что.

– Что ты здесь делаешь ночью, Виви? – спросил он и лишь тогда вспомнил: его самого не должно тут быть!

– Я потеялась, – грустно сказала девочка. – Гьета спава со мной, но когда я поснувась, ее там не быво…

Она говорила связно, но очень плохо выговаривала слова. Ральф понимал только половину. Согласно показаниям Цукерпу, ее папочка был большой и очень красивый. Он держал в клетке всех, кроме мамы-Греты и самой Виви, и носил длинные платья. Черные.

Когда Ральф уточнил насколько длинные платья, девочка даже слегка обиделась и вытянула ножку в потешном розовом сапожке. Подол, обшитый рюшами, намертво прилип к голенищу.

– Такое. Диинное, как мое. Его все жнають. Его все зовуть отес.

Ральф лишь кивнул, представляя себе мужика, под два метра ростом. Тот был накрашен и облачен в высокий парик, как в травести-шоу. Еще, у него была борода. Густая и ярко-синяя. Одетый в черное платье, украшенное пайетками, он шел через лес, раздвигая ветки вечерней сумочкой и приговаривал: «О-хо-хо!»

Ральф уже еле сдерживал нервный смех. Виви, казалось, не замечала его мучений.

– Гьете папоска велел спать со мной, потому сто Джесси облатно звая, – рассказывала она. – Но я поснувась, а Гьеты нет. И я испугавась… А кьетка ее пустая.

– А где твой папочка? – спросил он, дрожащим от смеха голосом.

– Я не внаю. Позауста! Не босай меня десь!

Ральф выдохнул, растроганный и смущенный. Не мог же он в самом деле ее здесь бросить.

– Не брошу, Виви! – сказал он вслух и раскрыл объятия. Она шагнула в них, обхватив его руками за плечи и спрятала личико на его плече.

Розовый зонт заслонил их от водной мороси.

Его разбудил разговор на кухне.

Звяканье чашек, ложечек, тетины монологи, краткие реплики мужским голосом. Видно, новый священник, из-за которого тетушка двое суток надраивала, без того уже чистый домик, зашел на кофе, как обещал.

С трудом продрав опухшие веки, Ральф посмотрел на часы. Было около трех. Он, вроде бы не простыл, но чувствовал себя ужасно. Странно, что тетя даже не пискнула, чтобы он присутствовал. Обычно, в таких вопросах она строга.

Решив, подождать, пока священник уедет, Ральф осторожно перевернулся на другой бок. Воспоминания душили. Было противно, стыдно и гадостно. Словно он не нашел ту девочку, а украл.

Они условились: Ральф выведет ее на дорогу и Цукерпу покажет ему свой дом. Когда до дороги оставалась пара шагов, из темноты дождя и деревьев, сгустился вдруг доберман без хвоста, со стоячими «бэтменскими» ушами. Ральф никогда не видел таких живьем, но сразу узнал по фильмам и не обрадовался. Собака встала, преграждая им путь; громко залаяла, пританцовывая на месте.

– Черт! – вскрикнул Ральф.

– Гьета! – обрадовалась девочка.

Все остальное вспоминалось как страшный сон.

Вслед за собакой выбежал высокий широкоплечий мужчина в прозрачном дождевике. Он молча выхватил своего ребенка.

– Господи!.. Боже мой! Маленькая моя!

Она уперлась ручками в его грудь:

– Смотъи! Я встьетива Пьинца!

Он посмотрел.

Потом уже, позже, когда Ральф гнал свой велосипед сквозь холодные, острые дождевые струи, он ощущал себя таким грязным, что даже ацетоном не ототрешь. Как тот мужик посмотрел поверх плеча дочери. Спасибо, хоть собаку не напустил!..

– Что вы здесь делаете? – спросил он мрачно.

– Он вдесь меня нашов! – возмутилась дочь.

– Помолчи, Фройляйн! С тобой мы еще о многом сегодня поговорим!

– Э-э, – начал Ральф, хотя собаку и взяли на поводок, спустить ее ничего не стоило. – Я знаю, что это частная собственность… Мы просто поспорили… На слабо, что я в полнолуние пойду в старый замок…

– В самом деле?

– Я просто проспорил, – беспомощно булькнул Ральф. – Я ничего плохого не сделал, честно! Я сам до смерти перепугался, увидев ее в лесу!

– У замка?!

– Я потеявась! – оскорбленно всхлипнула дочь. – Я шва и шва!.. Он павда пеепугався! Но он не бвосив меня в есу!

– Зачем ты пошла туда?

– Потеявась! – крикнула Виви и ударила отца кулачком в плечо. – Ты такой же пахой, как Джесс!

– Идемте, – сказал мужчина, в конце концов и, глубоко вздохнув, посмотрел на Ральфа. – Это очень частная собственность… Я выведу вас.

Выбора не было: или идти за ним, или сыграть ту сцену в кино, где вор пытается обогнать добермана. Молчание, в котором они шагали по главной дороге, было холоднее дождя. Даже малышка перестала болтать, прижавшись к отцу под дождевиком.

Лишь миновав большой задний двор усадьбы, Ральф понял: его провели кратчайшим путем. Внизу виднелась дорога и рощица, в которой он спрятал велосипед. Мужчина остановился, опять вздохнул и глухо выдавил что-то, вроде «спасибо». Ральф был готов поклясться, тот не поверил в призраков и знает, зачем он здесь. Тот взгляд, которым мужчина его рассматривал, был очень красноречивым.

И тем не менее, он его отпускал!.. Ральф, аж вспотел, не веря своему счастью.

– Спасибо! – сказала девочка, выпутываясь из пластика, в который ее укрыли. – Пости меня, ховошо?

Собака вытянула голову, понюхала его ногу и коротко вильнула куцым хвостом.

Ральф коротко улыбнулся, сжал на миг горячие ручки девочки, затем развернулся и побежал.

За всю дорогу до дома он остановился лишь один раз. Вытащил из кармана старый кнопочный телефон, который он использовал для клиентов, вынул симку и бросил в Эльбу.

– Скажите наркотикам: «НЕТ», богатые долбодятлы! – процедил он.

Тетя права: они беднота и навсегда такими останутся. Никогда ему не сравняться с ними. Никогда-никогда…