Если раньше стоял вопрос только в том, сколько будет стоить удовольствие, то сейчас он понимает, что никаким баблом не купить эту женщину. По одной простой причине, ей ничего не нужно. Ничего, кроме спокойствия и одиночества, к которому она привыкла за столько лет. Ей комфортно в своей однокомнатной норке. Одной.

Но тогда возникает вопрос. Какого хера он здесь забыл? Чего таскается сюда чаще, чем к себе домой? Может, ну его всё? Не для его игрищ эта Надя. Вообще не для него. Подарить ей клинику, как обещал, так сказать, возместить убытки и свалить по-тихому?

Беззвучно засмеялся своим мыслям в ответ. Он даже одну ночь не смог провести отдельно. Набухался и к ней поехал. А баба, которую ради прикола снял на танцполе, так и осталась в клубе допивать свой коктейль. Не потому, что не понравилась, хотя он особо и не рассматривал её. Просто убедился в том, что ещё не стал импотентом и, порадовавшись этому, уехал. Конечно же, к Смирновой. Хоть он и приставил к ней хорошую охрану, но полной уверенности в том, что она в безопасности, не было.

Тем временем Надя заворочалась, что-то несвязно пробормотала и повернулась к нему. Вынырнула из-под одеяла, застонала, опрокидываясь на спину. Саид приподнялся, перевернулся набок и склонился к её лицу, чтобы разобрать слова, звучащие, как бессвязный бред.

– Пожалуйста… Пожалуйста… – о чём именно она просила, он так и не понял, зато отчётливо видел перед собой её губы. Сочные, пиздец какие манящие. Влажные, вкусные. Он знает, пробовал уже. И с тех пор не целовал ни одну другую женщину, чтобы не перебить этот вкус.

– Иди-ка сюда, – получилось хрипло, будто в глотке булыжник застрял. И ударило в голову похлеще всякого бухла.

Смял её губы своими грубо, алчно и без спроса, на что Надя замерла и вроде как даже ответила.

Его не повело, нет. Его взорвало нахер. Будто, наконец, прорвало вулкан, и он изрыгнул горячую лаву. По венам огонь, и грудь жаром обдало.

Схватив её за лицо пальцами, сжал щеки и снова вгрызся в уже припухшие, мягкие губы.

Отшвырнув одеяло, привстал и на несколько секунд застыл на ней дурным взглядом. Волосы разбросаны по светлой подушке тёмным пятном, а большие глаза прямо на него смотрят. Футболка её пижамы задралась, оголив впалый живот, а его рот от этого зрелища наполнился слюной, как у бешеного пса. В паху всё закаменело, и по вискам заструился пот.

– Сука… Чего ж так хочется тебя, а?

Она, судя по всему, ответ на этот вопрос не знала. Лежала всё в той же позе – с разбросанными в стороны руками, взирая на него каким-то непонятным, затуманенным взглядом.

Не отводя глаз от её тела, приподнял футболку, оголяя красивую, небольшую грудь с тёмными ореолами сосков. Накрыл один губами, оцарапал зубами, и он мгновенно затвердел.

Набрасываясь на второй, бешено оскалился, чувствуя, как нутро переполняется торжеством, и во рту появляется сладкий привкус победы. Одурел, опьянел. Повело от того, как она коснулась его плеч руками. Захотелось ощутить её прикосновения на своей коже до трясучки.

Рванул на себе рубашку, и в ночной тишине послышался стук пуговиц, рассыпавшихся по полу. Закончив со своей рубашкой, рванул её футболку, стаскивая через голову, и шумно сквозь зубы выдохнул, принимаясь за её пижамные свободные штаны.

Теперь, лёжа под ним в одних полупрозрачных трусах, она казалась ещё меньше, более хрупкой. И его всего трясло от предвкушения.

Надя упёрлась ладонями в его грудь, завозилась, но Саид перехватил её запястья, сжал их одной рукой над головой, а второй растолкал её ноги в стороны.

– Наконец-то, – прорычал ей в губы и рванул на своих брюках ремень.

Она что-то тихо прошелестела, и Хаджиев прислушался:

– Юра… Нет, прошу… Юр…

Будто ледяной лавиной накрыло. Казалось, даже услышал, как лопнул последний нерв.

– Что ты сказала? Какой нахуй Юра? Ты что сказала?! – подмяв её так, что не смогла бы даже шевельнуться, впился больным взглядом в её лицо.


ГЛАВА 34


Боль от его пальцев, которыми он сжал мои предплечья, отрезвила, и я очнулась. Будто вынырнула из чёрного непроглядного тумана. Словно хлёсткую пощёчину получила.

– Какой ещё, блядь, Юра?! – надо мной нависал Саид, хотя в своём сне я была уверена, что это Шевцов пришёл по мою душу. И так сковало всё тело, что не шевельнуться, не закричать. Глупую Мышку парализовало от ужаса… А я так старательно убивала её в себе. Эту слабую, никчёмную девчушку.

Я не знаю почему, но стало вдруг легче. Вернулось дыхание, и я, наконец, почувствовала собственное тело.

– Отпусти. Отпусти меня, Саид, – выговорила с трудом, потому что от страха пересохло горло. И как ни странно, боялась я вовсе не Саида и того, что лежала под ним совсем голая.

Он пару раз моргнул, но лицо так и осталось перекошенным от гнева, а то, что упиралось в мою промежность сквозь тонкие трусики, говорило о его состоянии более чем красноречиво.

– Саид! – рявкнула ему в лицо, и Хаджиев отпрянул, оттолкнувшись от меня руками. Судя по звуку звенящей пряжки, застегнул штаны и сел на кровати спиной ко мне. Увидев в полутьме очертания его тату, выдохнула. Я вернулась в реальность. Всё нормально. Шевцова здесь нет. Есть только разъярённый как зверь Хаджиев…

– Что он делал с тобой? – сгорбившись своей огромной, широкой спиной, он упёрся локтями в свои колени и чуть повернул голову в сторону, видать, ожидая моего ответа.

Натянула одеяло до шеи, сжалась всем телом, пытаясь унять дрожь, что пробирала, казалось, аж до костей. По-хорошему, сейчас бы прогнать этого постельного топтыжку взашей, но сражаться ещё и с ним не было сил. Ни физических, ни моральных… Хватит сволочи, пытающей меня по ночам. Тело будто в огне горело и зверски хотелось пить.

– Принеси воды, – попросила тихо, и глаза защипало от слёз. Он повернулся, внимательно взглянул на меня.

– Тебе плохо?

– Нет, мне охренительно. Принеси воды! – повысила голос, но получилось как-то пискляво, истерично.

Хаджиев поднялся во весь свой исполинский рост, молча пошёл к двери, а я уткнулась носом в одеяло и заплакала. Заревела так, как не позволяла себе уже много лет. Выплёскивая из себя всю горечь и боль, что чёрным осадком накопились в израненной до кровавых язв душе. В груди жгло от этих непролитых слёз, разрывало мышцы и крошило кости, я задыхалась, цепляясь за край одеяла, будто держась за реальность, чтобы снова не ускользнуть во тьму. Туда, где меня ждёт мой персональный ад – мои воспоминания.

Саид взял меня за запястья, сильно сжал их, убирая мои руки от лица. Открыв глаза, встретилась с ним взглядом.

– Он насиловал меня… Но делал это не один. С ним были его друзья. Они меня… По очереди… Накачивали наркотиками и алкоголем, я отрубалась и они… – из горла вырвался рваный всхлип, а лицо Саида закаменело. Мне даже показалось, что оно побледнело. – Я просыпалась в собственной блевотине, иногда в луже мочи. Но каждый раз радовалась тому, что не чувствовала всего, что они со мной делали. Судя по тому, как всё болело наутро, я бы не выдержала всего этого… Он каждый раз говорил, что это последний, и каждый раз продолжал свои пытки. Ему нравилось смотреть, как меня трахают другие. Он сидел на кресле у кровати и наблюдал. Пока его дружок пыхтел на мне, он дрочил, глядя на всё это. Это продолжалось долгое время. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем… Это происходило постоянно. Я словно в рабстве жила. Как бесправное животное. Ну что, Саид? Тебе ещё хочется поиграть с куклой? Не смущает, что она уже давно сломана другим богатым мальчиком?

Склонив голову, замолчала, и в комнате повисла убивающая сознание тишина. Такая ужасная своим спокойствием, она будто шептала мне: «Это только начало». И я понимала, что, да, это начало. Начало того ада, через который я уже однажды проходила. Я выжила тогда, должна выжить и сейчас. Но тогда я убежала, прекрасно понимая, что ничто не закончено. Теперь же я бежать не буду. Не важно, встанет ли кто-нибудь со мной рядом или нет. Я закончу всё это. Я больше не буду убегать и прятаться.

Раздался хруст, и я не сразу поняла, что это. А затем перевела взгляд на кулак Саида, что упирался в постель, и увидела, как побелели его костяшки.

– Что я должен с ним сделать? – его голос прозвучал так, будто он говорил через силу. Словно что-то застряло у него в горле и мешало. Я услышала его шумный, хриплый вдох и подняла глаза кверху. – Скажи.

– Ты ничего мне не должен, Саид. Об одном прошу… Не делай со мной того, что делал он. Найди себе другую игрушку.

Он схватил свою рубашку, встал. Застыл на пару мгновений спиной ко мне, и я увидела, как напряглись его мышцы у лопаток. А после ушёл, больше ничего не сказав. На тумбочке увидела стакан с водой и пару пластинок антибиотиков. Там же контейнер, из которого пахло едой.

Вскоре хлопнула входная дверь, и я услышала, как проворачивается в замке ключ.


***

– Он тронул тебя? Илана? Посмотри же на меня, девочка, ну? – Альберт встряхнул её, сжимая пальцами дрожащие плечи. – Отвечай. Этот ублюдок обидел тебя?

Илана впервые услышала от воспитанного Альберта ругательство, и оно остро царапнуло слух. Тряхнула головой, отгоняя наваждение.

– Нет. Не тронул, – но хотел. Она видела, как горели глаза сумасшедшего Заура. Как он сжимал пальцы в кулаки, борясь с желанием схватить её. И сломать… Как тростинку. Пополам.

Она хорошо знала этот взгляд. Как-то был у них в клубе такой постоянный клиент. Таскался к одной из девочек. Сначала взглядом пожирал, потом руками начал хватать. А когда охрана выперла его из клуба и запретила приближаться к порогу, он исчез. Правда, с ним исчезла и девушка, к которой он ходил. Через месяц нашли в сточной канаве её изрезанное тело. И никто даже не искал ублюдка, сотворившего с бедняжкой такое. Потому что всем плевать на какую-то там шлюху.