Валентина Кострова - Саит

— По поводу деда не беспокойся, — встает и, как мрачный рыцарь темных, уходит. Я провожаю его глазами до тех пор, пока мощная фигура не исчезает с поля моего зрения. Замуж за него я точно не выйду, пусть даже не старается меня прикрывать перед дедушкой.

Смотрю на время, забираю кофе для Саита и бегом несусь обратно домой. Улыбаюсь неприветливым ребятам из охраны, удерживая в одной руке стаканчики, вызываю лифт и достаю карту-ключ. Стараясь громко не шуметь, захожу в квартиру, замираю на входе в кухню-гостиную. Раздраженный с растрепанными волосами меня встречает Саит, сидя на барном стуле. Он пригвождает меня к месту холодным взглядом своими арктическими глазами. Льды в океане и то будут теплее.

— Я ходила кофе купить, — голос звучит с оправдательными нотками, в знак доказательства поднимаю стаканчики.

— Тебя не было сорок минут.

— Ты считаешь время с момента, когда я встала с кровати или с минуты, когда я покинула квартиру? — не смотря на повышенное напряжение, умудряюсь сохранить на губах улыбку и подойти к Саиту. Ставлю перед ним стаканчик, но он не притрагивается к нему, продолжая буравить меня угрюмым взглядом. Сегодня явно звезды не на моей стороне.

— Завтракать будешь? — нужно чем-то себя занять, молчаливый Саит нервирует. Я еще от Омара не отошла.

Достаю сковородку из ящика, продукты из холодильника, не сразу замечаю, как возле меня оказывается Саит. Он хватает меня за руку, дергает на себя. Усаживает меня на кухонную столешницу и встает между моих ног. Его тяжелое дыхание обрушивается на мои губы, а руки ложатся на мои руки, на которые я опираюсь сзади себя, чтобы не завалиться. От него волнами исходит молчаливая ярость, она отблесками отражается в его глазах. Дергает на себя, жадно и грубо накидывается на мои губы. Первый порыв отпрянуть, но кто мне позволит это сделать. Руками фиксирует мою голову и почти вгрызается в меня, как голодный хищник в желанную кость. Его язык порывисто и с животным напором врывается мне в рот, сметая все преграды. Это откровенное насилие над моими губами. Пытаюсь оттолкнуть Саита. Я не привыкла, чтобы меня подавляли, заставляли подчиняться чьей-то воле, если сама этого не хочу.

Дыхание перехватывает, когда меня хватают на горло и сжимают его. Испуганная диким, неконтролируемым гневом в голубых глазах, я замираю и не шевелюсь. Неподвижные зрачки расширяются, чувствую, как их темнота засасывает меня в свою глубь.

— Больше так не делай! — шипит в губы, прижимается к ним своими влажными губами. Не целует, но и не кусает, как делал недавно. Отстраняется. — Когда я просыпаюсь, ты должна быть рядом со мной! Ясно?

— Это пожелание? — еле шевелю языком от пережитого страха, часто дышу.

— Заруби себе это на носу, Дева, — отходит от меня. Я потираю шею, из-под ресниц наблюдая за Саитом. Он сумасшедший? С виду кажется нормальным. Может по-тихому смыться обратно в отель? Все же Омар более предсказуем, чем этот товарищ.

— У меня сегодня до вечера дела, можешь встретиться с сестрой, если хочешь, — метаморфоза, происходящая с ним, переход об безумца к нормальному парню молниеносная, я не успеваю перестроиться.

— Это разрешение? Может мы обсудим правила нашего совместного проживания, пусть и временного? Не хочу быть удушена тобой в приступе неконтролируемого гнева.

— Это я еще себя контролирую, — криво усмехается, и я ему верю. Боюсь представить, как он выглядит, когда контроль ускользает из его рук. — Просто не исчезай так внезапно, как это было сегодня.

— Хорошо, — покладисто соглашаюсь, провожая его мускулистую спину до спальни. Саит — ящик Пандоры, откроешь, заранее не узнаешь, что там найдешь. И знать содержимое этого ящика мне не хочется.

Прикуриваю сигарету, глазами прошу бармена налить мне еще виски в стакан и добавить льда. Люсьен сидит рядом, наблюдает за мной, едва притрагиваясь к своему коньяку.

— Поможешь? — не выдерживает моего долгого по его меркам молчания. Я выпускаю в потолок облако дыма.

— Помогу, — усмехаюсь, беру уже наполненный стакан и салютую другу.

— Проблем не будет?

— Какие проблемы?

— Я про твоего отца и твоих братьев.

— Не беспокойся о них. Никто не узнает, — затягиваюсь сигаретой, щурюсь. Люсьену нет надобности знать, что у меня дома сидит мое прикрытие. Если отец и братья вдруг решат меня проверить, обнаружат рядом со мной Деву. Пока она будет рядом, я сделаю то, что просит меня друг.

— Сколько он тебе должен?

— Две тысячи баксов, — удивленно вскидываю брови. Люсьен недовольно кривится, залпом выпивает коньяк. — Я ему доверял, ведь из приличного общества, деньги куры не клюют и послал меня на хер.

— Запомни раз и навсегда, богатые люди самые жадные, — взбалтываю лед в стакане, смотрю на притихшего товарища.

Все тем, чем мы занимаемся, приятно щекочет нервы. От правильной жизни, где все расписано, где ты все знаешь, становится скучно. А скука рано или поздно толкает на извилистый путь, заставляет делать то, что не делал, будоража приятной эйфорией. Богатые и бедные люди, понявшие, что наркотики дают адреналин, веселость намного быстрее, чем настрой, которого порой нет вообще, прочно садятся на дурь. Они наивно полагают, что всегда могут с легкостью все бросить. Жестоко ошибаются. Их ломает, когда желанной дозы нет. Их скрючивает от внутренней боли, которая перерастает в физическую. Люди сходят с ума от того, что у них нет желаемых несколько грамм, дарящих праздник.

— Ты можешь ему перекрыть поставку наркоты по своему каналу, он сразу приползет к тебе.

— Ты думаешь?

— Я знаю. Я, конечно, поговорю с ним, но уверяю тебя, долго без дури он не протянет.

— Я, наверное, так и поступлю. И вообще прекращу давать в долг.

— Тогда ты лишишь меня приятной работы, — ловлю насмешливую улыбку Люсьена.

— Тебе нет надобности беспокоится о деньгах. Твой отец будет только рад, если ты вычеркнешь меня из своей жизни.

— Перебьется, хватит того, что я работаю в семейном бизнесе. Я имею право выбора, чем заняться в свое свободное время, — злюсь. Так случается каждый раз, когда разговор заходит о моей семье. А еще во мне по-прежнему бурит утренняя ярость, когда не обнаружил рядом с собой Деву, когда понял, что ее нет в квартире. Раньше девушки уходили, и меня не волновало куда, сегодня прям взбесился, потерял контроль над собой. Возможно, напугал Деву, но мне не стыдно, пусть знает, что со мной шутки плохи.

— Я пойду, всю информацию пришлю тебе в сообщении, — Люсьен слезает с барного стула, хлопает меня по плечу. — Береги себя.

— И ты, — сидеть в одиночестве в баре нет смысла, поэтому я докуриваю сигарету, допиваю виски с растаявшим льдом. Выхожу на улицу, в лицо ударяет прохладный ветер. Передергиваю плечами, вздыхаю. Надое ехать домой, где меня терпеливо ждет Дева. И только подумав о девушке, как мобильник оживает в руках, и на дисплее высвечивается ее имя.

— Алло, соскучилась? — губы против воли растягиваются в улыбку. — Ты меня уже ждешь готовенькая?

— Саит, — голос Девы напряженный, я сразу же чувствую ее нервозность. — Когда приедешь?

— Скоро, минут через тридцать буду дома. Что-то случилось? — оглядываюсь по сторонам, вижу такси, рукой подзываю машину к себе.

— Понимаешь, — понижает голос, заставляет меня тем самым забеспокоиться. — Тут пришел мужчина, и сказал, что он твой отец.

Вот блядство!

Ныряю в салон автомобиля, называю водителю адрес, пытаюсь успокоиться, а не получается. Мысли хаотично носятся в голове, никак не могу прийти в себя. Я его приезда не ждал, обычно меня заранее кто-то предупреждает о визите главы семьи. Сейчас похоже Саид Каюм решил сам лично проверить своего сына.

— Дева, не паникуй. Он действительно мой отец. Можешь с ним по-русски поговорить, он тоже из России. А учитывая, что ты с Кавказа, растопишь его сердце сразу.

— Ты издеваешься? — шипит Дева в трубку. — Да я его боюсь, мне страшно рот открыть, чтобы не ляпнуть глупость. Приезжай скорей!

— Уже еду.

Надеюсь отец не сожрет мою малышку, я еще не насытился прелестями красотки, но судя по тому, как дрожал ее голос, она действительно напугана. Немудрено, отец одним видом может кого угодно заставить побледнеть и задержать дыхание. А если еще посмотрит своим фирменным взглядом, заставляя человека мысленно попрощаться с жизнью, нервный тик обеспечен.

Почему он приехал? Проверяет? Не доверяет? Может за мной была сейчас слежка? И ему доложили. Тогда он уже находился в Лондоне по своим делам, ко мне заехал в целях воспитательной работы. Что ж, при Деве уверен отец будет держать себя в руках.

С этими беспокойными мыслями выскакиваю из машины, почти бегом несусь к лифтам. Нервно нажимаю несколько раз по кнопкам, проклиная их медлительность. Наконец, один лифт распахивает створки и не спеша поднимает меня наверх. Делаю глубокий вдох-выдох, поправляю одежду, приглаживаю волосы.

Где я был? Встречался с другом. Почти правда. Это, конечно, прокатит, если не было слежки. Если отцу известно, с кем я встречался, надо Деву держать при себе.

Захожу в квартиру. Пахнет едой. Замираю на пороге кухни, пытаюсь быстро оценить обстановку и почуять опасность до того, как она сшибет меня с ног. Дева крутится возле плиты, на ней платье в пол приличного фасона. Перевожу взгляд в сторону гостиной, сглатываю. Возле окна на диване действительно сидит отец, держа в руках планшет. Пиджак аккуратно висит на кресле, отсутствие галстука подсказывает мне, что отец пришел ко мне не с деловой встречи. Выглядит отлично. Седые волосы аккуратно подстрижены, на скулах щетина. Не хмурится, уже хорошо. Может, правда, соскучился.

— Привет, пап! — приветствие выходит глухим, но его слышат. Отец вскидывает голову, секунду смотрит на меня немигающим взглядом-сканера, только потом приветливо приподнимает уголки губ. Рассчитывать, что он сейчас вскочит на ноги и сгребет в охапку, смачно целуя в щеки — нет смысла. Он как всегда сдержан.