— Дурак ты, — смеюсь, Саит ловит мою руки и дергает на себя.

Я упираюсь свободной ладонью ему в грудь и сглатываю. Выброс ночного адреналина, недосып сейчас смешивается с внезапным утренним возбуждением, которое возникает стоит мне только теснее прижаться к Саиту. Мы смотрим друг другу в глаза, не замечает ожидающих пассажиров, не слышим голоса из громкоговорителя, теряемся в пространстве, растворяясь друг в друге одним взглядом.

— Пассажиры… рейса… Нальчик… — обрывки голосового объявления оглушают нас, что мы некоторое время не понимающе смотрим по сторонам, только с третьего раза доходит, что посадка на наш рейс подходит к концу. Срываемся с места, со смехом, держась за руки, как влюбленные, несемся к нужному автобусу.

— Опаздываете, молодежь! — бурчит водитель-контроллер, проверяя наши билеты.

— Не услышали с первого раза, — извиняюсь за наше опоздание, широко улыбаясь, оглянувшись на Саита. Он крепко сжимает мою ладонь, так сильно, словно боится, что я выдерну руку и сбегу от него.

— Бывает. Проходите на свои места, — в карих глазах понимание, добродушно хмыкает, я взбегаю по ступенькам, Саит следом.

— Ехать нам недолго, — шепчу на ушко, прижимаясь как можно теснее к крепкому телу. Не знаю, сколько впереди у нас совместных дней-ночей, но мы их проведем так, словно завтра никогда не наступит.

— Снимем номер в отеле и выспимся, а потом посмотрим, что делать дальше, — смотрим на наши переплетенные пальцы, встречаемся глазами и тянемся друг к другу. Дыхание сбивается, я уже предвкушаю, как вновь почувствую вкус его губ.

— Хоть бы постеснялись, молодежь! — внезапно бурчит сбоку сердитый женский голос. Тихо смеемся, я виновато смотрю на пожилую женщину, которая сидит рядом через проход. Саит щекой прижимается к моей макушке, закидывает руку мне на плечо, прижимает к себе. Я устраиваюсь у него на груди, слушая, как равномерно бьется его сердце. Влюбленное сердце. Как и мое.

Сижу, жду, когда Саит выйдет из ванной. Грызу ногти, рассматривая на кресле небрежно сложенные вещи. Сейчас мы пойдем и поедим, будем решать, что делать дальше. Оставаться в гостинице мне некомфортно и страшно. Если нас начнут искать в Нальчике, в первую очередь будут шерстить места, где можно остановиться на время. Значит надо квартиру снять на месяц, даже если мы в ней пробудем пару дней. Саит не обеднеет.

— Что ты уже придумала, пока я спал? — вздрагиваю от неожиданности, смотрю на молодого мужчину в одном полотенце. Некстати меня смущает его обнаженный мокрый торс.

— Нам надо снять квартиру, — выпаливаю, не в силах отвести взгляд от мускулистой спины. Саит стоит ко мне спиной, берет с кресла свои вещи. Оглядывается через плечо, хмурится.

— Зачем? Что тебе тут не нравится?

— Если нас будут искать, в первую очередь пройдутся по гостиницам. Искать нас на квартире сложнее. Логично ведь?

— Логично. Где мы будем искать квартиру? Объявление на столбах читать? Или как в России принято? — насмехается над моим предложением, не скрывая иронию.

— Как и в твоем продвинутом Лондоне через агентство, — встаю с кровати, подхожу вплотную к Саиту, смотря в его потемневшие глаза.

Желание поцеловать его в губы преследует меня со вчерашнего дня, когда мы по умолчанию вдвоем решили насладиться несколькими днями «а-ля Лондон». Саит чувствует меня как самого себя. Он откидывает свои вещи обратно на кресло, обхватывает мою голову ладонью, смещая ее к шее. Крепко сжимает, дергает на себя. Впечатываюсь в него, приоткрыв губы. Часто дышу, жадно смотрю сначала ему в глаза, потом на его закрытый рот. Объяснять ничего не требуется. Мои губы сразу же подвергаются жесткой атаке, я задыхаюсь в этом алчном поцелуе, мне не хватает кислорода. Вырываюсь, но рука на шее крепче сжимается, свободная его ладонь забирается мне по футболку. Собственнически оглаживает спину, скользит вверх. Чувствую, как подгибаются ноги, хватаюсь за мужские влажные плечи. Мычу ему в губы, не совсем понимая, что хочу сказать и надо ли что-то говорить.

Саит прерывает звериный поцелуй. Его глаза лихорадочно блестят, будто он под кайфом. Скорей всего я на него смотрю точно такими же глазами. Тело в его руках дрожит, мне холодно и жарко одновременно. Кожа покрыта мурашками. Меня толкают в сторону кровати, я послушно падаю на середину, подгибая сразу же ноги. Сквозь полуопущенные веки слежу за Саитом. Под его пылающим взглядом сильно возбуждаюсь, сжимаю бедра. Зажмуриваюсь, когда мои ноги разводят в стороны и горячие пальцы прикасаются к мокрым трусикам. Стыдно и безбожно сладко.

Чувства, которые Саит вызывает во мне, разгораются мощным пожаром в груди, согревая меня изнутри от самой макушки до самых пяток. Прикусываю губу, не смея ничего ни попросить, ни потребовать. Я знаю, что Саит не любит, когда у него перехватывают инициативу. В подушечках пальцев возникает покалывание, решаюсь протянуть руки и запутаться пальцами в его волосах. Вздрагиваю от горячего дыхания у себя между ног, мой порыв остается нереализованным. Тело живет самостоятельной жизнью, оно откликается на каждое прикосновение, на каждое поглаживание и проникновение. Я кусаю до крови губы, чтобы не стонать, не смущать постояльцев за стенкой. Растекаюсь на кровати сладким сиропом, блаженно улыбаюсь, чувствуя, как напряжение внизу живота достигает своего апогея. Не хватает малости, и Саит дает мне эту малость, заполнив собой.

Смотрим друг другу в глаза, тянемся одновременно к губам. Такого единства у нас никогда не было, от этого все сейчас воспринимается острее, нежнее, на разрыв. Каждая клеточка наполнена энергией Саита, мое дыхание смешивается с его дыханием. Его запах остается на моей коже. Его стоны созвучны с моими стонами. Верю сейчас в теорию единства и половинок, потому что так идеально чувствовать друг друга могут только те люди, которые испытывают друг к другу сильные эмоции.

Обнимаю Саита за шею, подстраиваюсь под его сумасшедшей темп. Гипнотизирую капельки пота на его висках, борясь с желанием их слизнуть языком. Прикусываю нижнюю губу, чтобы ненароком не признаться в любви, в которой нельзя сознаваться, которой не суждено жить долго и счастливо, но можно здесь и сейчас.

Тело напрягается, натягивается как тетива, зажмуриваю глаза, так как взрыв начинается с головы и сносит меня моментально с этой Земле, уносит меня в несуществующую реальность. Не сдерживаюсь, глухо стону. Пульсирует все живое во мне, чувствую и чужую пульсацию в себе. Саит своим весом прижимает меня к матрацу, утыкает лицом мне в шею, шумно дышит. Не спешим разъединяться, разлетаться в разные стороны. Эта минутка единства наша. Все острее воспринимается как после разлуки, после удушающей тоски, после мрачных мыслей.

— Может сегодня мы никуда не пойдем? — его ухмылка заставляет екать мое глупое влюбленное сердце, а нежность в прикосновении к моему лицу заставляет меня растаять как мороженое. Вот как он может быть таким притягательно милым и паскудным одновременно? И что является истинным в его поведении?

— Даже завтракать не пойдем? — очерчиваю линию его бровей подрагивающими пальцами. — Я есть хочу.

— Дева, какая ты прозаичная! — чмокает меня в губу, смеется. Я с сожалением вынуждена разжать объятия и отпустить его. Не двигаюсь, наблюдаю, как Саит встает с кровати, не смущаясь наготы, топает вновь ванную. Я прикрываю глаза, ощущая влагу на внутренней стороне бедра. Все равно придется выходить на улицу. Хотя бы для того, чтобы зайти в аптеку и купить таблетки «скорой помощи» от нежелательной беременности.


Неподалеку от кафе, в котором мы решаем позавтракать, находится детская площадка. Утренние мысли без моего ведома сворачивают в сторону тему детей. Я нервничаю и мне кажется, что мое состояние видит любой, в том числе и Саит. Правда, он не задает уточняющих вопросов.

Заказывать еду приходится мне, объясняя моему спутнику из чего состоит то или иное блюдо, название которое ему непонятно. Смеемся, чем раздражаем официантку. По ее виду видно, что ее наше веселье совсем не радует. В итоге все же мы определяемся, что хотим на поздний завтрак. Когда девушка уходит, я смотрю на задумчивого Саита.

— О чем задумался?

— Ничего конкретного, — увиливает от ответа, очаровательно улыбаясь, при этом его глаза по-прежнему остаются серьезными. — Пока ждем наш затрак, может расскажешь мне о себе что-нибудь?

— Имя Дева придумала мама, как тебе известно, в Канаде нет смысла придумывать детям имена, чтобы они были созвучны с отчеством отца. Мама у меня была прекрасной швеей, но при этом у меня не было кучи вещей, сшитых ее руками. Отец родился и вырос в Канаде, разбогател, обанкротился и вновь разбогател. Когда увидел мою маму в обычном продуктовом магазине, уже знал, что женится на ней. Поженились, позже родилась я. Через много-много лет моя мама вновь забеременела, но… — спазм перехватывает горло и невозможно дальше ничего рассказывать. Я думала, что у меня получится отделить свои переживания от прошлого, сумею без эмоций рассказать о своей большой потери. Увы, не получается.

— Выпей воды, — Саит протягивает мне стакан с водой, делаю пару глотков, опускаю голову. Слезы в глазах мешают видеть окружающий мир перед собой. Проходит несколько минут, нам приносят заказ, я продолжаю хранить молчание, а Саит не лезет в душу, от чего я ему безумно благодарна. Обычно люди стараются меня утешить, выражают никому ненужное сочувствие.

— Спасибо, — бормочу, беря в руку вилку. — Мне до сих пор сложно говорить о маме, о ее смерти.

— Она умерла? — его взгляд прямой, без лицемерия.

— Во время родов. Умерла она и мой новорожденный брат. Это произошло три года назад. С тех пор мы с папой очень дорожим друг другом.

— А почему тебя в России дед пытается выдать замуж против воли? На дворе двадцать первый век, женщина давно имеет право выбора.

— Моя мама, когда ей было восемнадцать, сбежала из дома, тем самым разрушив планы своего отца на выгодное ее замужество. В отличие от меня, ей удалось убежать с документами и кое-какими деньгами. Подробностей не знаю, но каким-то образом она оказалась в Канаде, где познакомилась с папой. Помирилась мама с дедушкой не сразу, мне было пять лет, когда в нашей жизни появился дед. С тех пор я каждое лето проводила в России, знакомилась со своими родственниками, радовалась жизни. В страшном сне не могла подумать, что парень, который мне нравится, окажется тоже дальним родственником.