— Саит! — сиплю, а хочется кричать от ужаса, от увиденного ддо сорванного голоса.

Ползу на четвереньках к дивану, подбирая разбросанную свою одежду по полу. Присев на край, дрожащими руками одеваюсь, поглядывая на мужчину, который все так же неподвижно рядом сидит с закрытыми глазами.

— Саит! — трогаю руку, лежащую на колене, пачкая свои пальцы чужой кровью. Саит вздрагивает, бессмысленно на меня смотрит. Моргает, постепенно его взгляд становится серьезным и сосредоточенным.

— Надо от трупа избавиться, — тихо замечает.

— В смысле?

— В прямом, — обводит помещение изучающим взглядом, а я никак не уложу в своей голове его слова.

— Может полицию вызовем? — робко подаю идею, на меня насмешливо смотрят.

— Чтобы я сел в тюрьму на двадцать лет? Уж увольте.

— Я буду свидетелем и скажу, что это была самооборона. Твой отец наймет самого крутого адвоката. Уверена, что выход есть и не надо…

— Дева! Нет тела — нет проблем! — резко перебивает Саит, вставая с дивана.

Он подходит к Омару, нагибается к нему, проверяет пульс. Странное чувство парализованности охватывает меня с ног до головы, выключаются эмоции. Я поднимаюсь с дивана, нахожу ведро и наливаю в него воду. Вымываю пол, особенно усердствую возле Омара, тщательно собирая вытекшую из него кровь. Саит в это время выходит на улицу, возвращается с канистрой. Увидев, как я ползаю на карчачках, рыкнул:

— Прекрати!

— А что мне делать? — вскидываю на него глаза.

— Вымой руки и иди в мою машину.

— Но…

— Я сказал: вымой руки и иди в машину! — тихо, с расстановкой повторяет Саит, и от этого спокойного голоса мне становится не по себе. Если бы орал, рвал на себе волосы, я бы поняла его истерику, а вот это равнодушие и понимание, что делать с трупом человека — пугает. Но не спорю, слушаюсь.

Оказавшись в машине, судорожно вздыхаю и смотрю по сторонам. Омар выбрал странное место. Вокруг ни души, ощущение, что дом, куда он меня привез, стоит на отшибе. Возможно, это так, но если будет пожар, вряд ли его не заметят. Я жду, что вот сейчас вспыхнет заревом крыша, увижу выходящего Саита из дома. Ничего такого не происходит.

Сижу в одиночестве очень долго. Смотрю на приборную панель. С момента, как вышла из дома, прошло полтора часа. Мне холодно, я замерзла, хочется спать и есть, а Саита все еще нет, пожара тоже нет. Только сейчас обращаю внимание, что из трубы на крыше идет дым. Странно. Саит решил протопить помещение? Зачем? Я не останусь здесь ночевать. Ни за что. Там же покойник.

Проходит еще полчаса, наконец-то, замечаю Саита. Он твердой походкой направляется к машине, в руках у него мои вещи и прогулочная сумка. Все это закидывает на заднее сиденье, садится за руль и несколько секунд смотрит перед собой. Не решаюсь задавать ему вопросы, потому что понимаю, что не хочу знать, чем он занимался все эти два часа.

— Переночуем в отеле ближе к Лондону, утром поедем за Ричардом в полицейский участок, — поворачивает голову в мою сторону. Я вздрагиваю от его холодного взгляда, пробирающегося до мурашек. Он вроде тот же Саит, которого я знала, любила, но в то же время — это другой человек. И хочу ли я быть с ним, большой вопрос. Мне бы переваривать случившиеся в тишине.

— Хорошо, — послушно киваю головой, натягивая ремень безопасности.

День назад Саит бы улыбнулся, сказал что-то для поддержания духа, сейчас лишь на секунду задерживает свой отрешенный взгляд на моем лице и отворачивается. Между нами возникает напряженное молчание, странная недосказанность. Поговорить откровенно о том, что сейчас мы пережили для дальнейшей совместной жизни необходимо. Но мне страшно, а Саит похоже считает, что нечего прошлое ворошить. И все же я не выдерживаю.

— Я думаю…

— Потом, — обрывает Саит, даже не посмотрев в мою сторону. Хорошо. Потом, так потом.


Подъезжаем к городу, останавливаемся возле отеля. Неподалеку расположена заправка с круглосуточным магазином. Можно купить еды и воды, может найдется одежда для Саита.

Я украдкой бросаю в сторону мужчины напряженный взгляд. Одежда у него все еще в крови, взгляд глубоко в себя, отрешенный вид. Мне сложно представить, о чем он думает, какие мысли бродят в его голове. Помню, три года назад он неплохо дрался, но убивал ли раньше, этого не знаю. Судя по тому, как грузится, смерть Омара — это его первое убийство. Спрашивать, что он делал два часа в доме — страшно и не нужно. Не хочу знать подробностей.

— Саит! — тихо его зову. Он вздрагивает, пустым взглядом смотрит на меня, и от этого мне становится неуютно находиться с ним наедине глубокой ночью.

— Сходи и купи мне футболку, — приходит в себя, но все его действия и слова заторможены. Он тянется к подлокотнику, достает портмоне, протягивает мне пластиковую карту.

— Купи поесть что-то, если есть спиртное, его тоже. И сигареты.

Сейчас я не знаю, как с ним себя вести. Более того, не понимаю, как ему помочь, а то что ему нужна помощь — это мне подсказывает интуиция. О своих ощущениях не хочу задумываться, сейчас для меня важно помочь Саиту, не дать ему поехать кукушкой. Возникает желание позвонить Саиду Каюму и попросить решить проблему. Мысль как внезапно возникла, так и исчезла. Мы вместе, мы справимся, эта ночь будет нашим общим секретом. Теперь нас связывает не только сын.

В магазине приобретаю футболку, обнаруживаю спортивные брюки. Покупаю несколько сэндвичей, упаковку пива и пару пачек сигарет с зажигалкой. Возвращаюсь к машине, замечаю Саита, пинающего ногой колеса. Не окликаю его, не подхожу близко. Боюсь, что он сорвется и потеряет над собой контроль.

Через какое-то время Саит садится на свое место за рулем. Я зябко передергиваю плечами. Он это замечает, сразу же включает климат-контроль на полную мощность, заведя машину. После этого перегибается через подлокотник назад и достает из одежду, сигареты. Переодевается, нерво все запачканные вещи сминает, запихивает в пакет и швыряет на заднее сиденье. После этого прикуривает, прикрыв глаза. Я все это время нервно заламываю пальцы, следя за каждой тенью на его лице, но он все так же держит в себе. Кто теперь будет: человек или чудовище?

— Ты не хочешь поговорить? — осторожно спрашиваю, наблюдая, как в ход идет уже вторая сигарета. В его руках она мелко трясется, не с первого раза он прикуривает. Затянувшись, обхватывает руль руками и кладет на него подбородок. Опять молчит. Я наблюдаю, как тлеет кончик сигареты.

— Поговори со мной… Не держи все в себе, — протягиваю руку, чтобы до него дотронуться, но тут же одергиваю ее, испугавшись в последнюю секунду.

— Ты это сделал первый раз? — «это» выделяю тоном, Саит поворачивает голову в мою сторону, криво усмехается. — Раньше не убивал?

— Нет, — голос звучит сипло, как у простуженного. — Не убивал. Я не думал об этом никогда… А тут…Меня накрыло… Я понимал и не понимал, что творю… — засовывает в рот сигарету, жадно затягивается. Каждое его слово отдается во мне тупой ноющей болью под сердцем. Почему-то я чувствую, как его терзают сомнения, попытки понять себя, определиться когда он был настоящим: да или после убийства.

— А знаешь, что хуже всего… — глаза его лихорадочно блестят. Похоже адреналин все еще бушует в крови. — Не жалею. Ни капельки. Скажут повторить, повторю.

— Просто так? — недоверчиво изгибаю бровь, с опаской разглядывая сосредоточенное лицо Саита. Губы его кривятся в неприятной улыбке.

— Нет. За тебя порву любого.

Если бы он сказал «я тебя люблю», не поверила, посмеялась и забыла. Но «я за тебя порву любого» — это сильнее «люблю», это дерет изнутри и оставляет шрамы, это как татуировка на внутренней стороне ладони. Ужасно то, что осознаю правдивость признания. Он убьет, и рука не дрогнет.

— Это ты мне так признаешься в любви? — пытаюсь разрядить обстановку в машине глупой улыбкой, пряча за ней свое волнение. Сердце лихорадочно отбивает чечетку в груди.

— Когда я тебе признавался в любви, ты ни разу не говорила, что любишь меня. Теперь, когда ты узнала, что ради тебя я могу убить человека, что скажешь? — сверкает глазами, я вижу, как они в полумраке вспыхивают опасным огнем. Но не это меня заставляет остолбенеть.

— Ты вспомнил… Ты все вспомнил…

Слезы текут из глаз, я дергаюсь в сторону Саита и обнимаю его за шею. Он отодвигает сиденье и перетягивает меня к себе на колени. Не произнося и звука, прижимаемся губами друг к другу, целуемся отчаянно и жадно, словно последний раз мы сейчас вместе.

Его руки хаотично и лихорадочно блуждают по моей спине, от каждого прикосновения кожа покрывается мурашками. Нервы настолько натянуты, что кажется вот-вот лопнут, а реальность настолько остро воспринимается, что вот-вот изрежет на куски от бури эмоций внутри нас. Вздрагиваю. Саит грубо хватает меня за задницу, мнет бедра, все это время пожирая меня губами.

Жалею, что не в платье. Со стоном отрываюсь от его губ, чтобы тут же начать расстегивать пуговицу на джинсах и ширинку. Жутко неудобно раздеваться в тесном пространстве, но именно эта теснота заставляет остро реагировать на жар его кожи, на его тяжелое дыхание, на шарящие по всему моему телу руки.

— Дева… — шепчет мое имя в губы, как только я вновь оказываюсь сверху на нем. Я перед ним, как октрытая книга. Голая и беззащитная.

Его ладони накрывают груди, слегка их сжимает, и тут же склоняет голову, чтобы взять в рот сосок правой груди. Стону, почувствовав электрический разряд между ног. Мысль о том, мы сошли с ума, занимаясь сексом на парковке, где нас могут увидеть, тонет в очередном моем стоне. Плевать. Сейчас важен этот миг, эта близость. Мы наполнены адреналином, страхом, безвыходностью, желанием жить и любить здесь и сейчас.

Саит чувствует, что мне нужно больше, чем просто поцелуи, пусть и пожирающие, чем ласки руками, пусть и дерзкие. Он приподнимает бедра, стягивает спортивные штаны.