– Хорошо, мам, мы приедем, – и сразу положила трубку, а Влада сразу заподозрила неладное.

Однако в субботу вся семья дочери в полном составе приехала к ним на новоселье. Павел принимал гостей, как хозяин дома и глава семьи. Такой важный, деловитый, обходительный. Влада про себя посмеивалась, но в душе была бесконечно рада поведению своего мужчины: всё, как должно быть, всё, как в настоящей семье. Её согревала эта мысль.

Артёму их квартиры понравились, и он искренне поздравлял тёщу и «тестя», как он шутливо обозвал Павла с удачным приобретением. Катя же ходила сумрачная, раздражённая и ей, кажется, на обе их квартиры было наплевать. В подарок они привезли большие напольные часы с боем. Такой отсыл к Англии 19века. В однокомнатной квартире Влады они, честно говоря, были бы лишними, но в кабинете Павла, который был им обустроен под старину, он пришёлся очень к месту. Там и остался. Какая разница кому подарок, раз они живут вместе.

За столом дочь не удержалась и съязвила:

– А, что, родственники, свадьба-то зажилили? Или всё же будет?

– Не зажилили, – Павел отложил вилку и повернулся к Кате. – Просто у нас ещё кое-какие мелочи не готовы. Так что, как только – так сразу, – улыбнулся он.

А улыбка у него была такая светлая, такая добрая, такая располагающая, что Влада готова была за одну его улыбку выполнить любую его просьбу. Однако, на Катерину эта дружеская улыбка и посыл к примирению не произвели впечатления.

– Смотри, мать, – впервые так грубо обратилась она к Владе, – связалась с молодым, как бы потом сопли на кулак не намотать, – резко звякнула приборами и, отодвинув стул, вышла в прихожую.

Влада поспешила за ней, желая всё же договорить, выяснить проблему до конца. От чего-то же настроена дочь так негативно по отношению к ним.

– Катя, постой! Уходишь что ли? А Лиза, Артём?

– Тёмка её заберёт, – буркнула дочь, намереваясь выйти.

– Нет, постой! – схватила её за руку Влада. – Что за капризы? Ты чего так крысишься на нас? Что не так?

– Всё не так! – почти выкрикнула Катя, вырывая свою руку. – Я думала у меня мать как мать, хотела Лизку тебе отдать на время, а у тебя, оказывается, личная жизнь образовалась. Самой не смешно, бабушка? – гневно-язвительным шёпотом выкрикнула Екатерина. – Честно скажу, мне Лизка сейчас мешает. У меня бизнес только-только разворачивается, нет времени на ребёнка. Да и не рожала бы я её, она случайно получилась, но Тёмка настоял на родах. Ему, видите ли, семья с ребёнком нужна. Папаша, блин. А я не хочу свою жизнь потратить на пелёнки-игрушки-школы и так далее. Я хочу карьеру сделать, деньги заработать, мир посмотреть. Я как тебя вспомню, как ты по разным работам бегала в поисках копейки, мне плохо становится. Я НЕ ХОЧУ ТАК ЖИТЬ. Это не жизнь, а существование. И сейчас, когда у меня только-только начало получаться, мы заказы набрали, работа кипит, а мне приходится на ребёнка отвлекаться КАЖДЫЙ ДЕНЬ! А кто может помочь лучше, чем родная бабушка? Да только тут мы в пролёте оказались. Бабушка любовника молодого нашла и на внучку забила! И ты спрашиваешь у меня, что не так?!

Влада с горечью смотрела на дочь и не понимала, как она сумела воспитать такое непотребство. Откуда в молодой женщине такая неприязнь к семейному быту, такое нежелание возиться с ребёнком? Она, Владка, могла бы всё своё время на эти дела тратить и было бы не жалко. Да только этого времени не было. «Но ведь и у Кати его нет», – внезапно сообразила Влада, но тут же поняла, что даже если бы оно у Кати было, она НЕ ХОЧЕТ тратить своё время на семью и ребёнка. Катя хочет свободы и отношений без обязательств. Может быть сейчас её это и устроит, но придёт зрелость и старость, а они всегда приходят. И, что она скажет тогда?

Мать и дочь стояли в прихожей напротив друг друга и молчали. Всё сказано. Все точки расставлены. Никакого примирения не получилось. Ругались они шёпотом и мужчины пока ничего не поняли или, наоборот, дали возможность договорить. Пашка он такой, он наперёд всё понимает и просчитывает. Да и Артём – умный парень. Но теперь Влада ещё больше стала сомневаться в сохранении семьи дочери. Уже в прошлый раз было видно, что Артёма коробит Катина грубость и хамство. «Лизка, их держит Лизка, – сделала вывод Влада. – Вот только удержит ли?»

Влада не знала, что сейчас сказать дочери, как закончить этот короткий и тяжёлый разговор. Но тут почувствовала на плече ободряющую руку: «Паша», – пронеслась тёплая волна по телу и Влада сразу успокоилась.

– Лен, может, им няню хорошую подыскать, а мы её оплачивать будем, в качестве компенсации, – подмигнул ей Пашка.

«Слышал всё, не осуждает, а предлагает выход», – обрадовалась Влада и перевела взгляд на дочь.

– Катя, как тебе такое предложение? Можно даже не почасовую няню, а с проживанием. Комнатка дополнительная у вас там теперь есть. А если няню это не устроит, то пусть приходит на полный рабочий день? Хотя, честно говоря, мне кажется, что достаточно будет вечерних часов. Как ты на это смотришь?

– Мы подумаем, Владилена Марковна, – раздался за спиной Павла голос Артёма. – Спасибо за ценное предложение и помощь. Мы обязательно позвоним.

Лизка пробралась под ногами у взрослых и прижалась к Владиным коленям.

– Ба, а ты будешь ко мне приходить? А то мама говорит, что тебе теперь не до меня, – она смешно сморщила носик и добавила. – Только с Пашей приходи. Он хороший.

– Придём, малышка, – Влада подхватила внучку на руки и прижала тонкое тельце к груди. – Придём, только ты обязательно слушайся маму и папу.

– Я и так слушаюсь, – горестно, по-взрослому вздохнула кроха. – если не слушаться, то у мамы файвы не строятся. Ба, кто такие файвы? – спросила Лиза, теребя Владу за хвостик.

– У мамы лучше спроси или у папы, – засмеялась Влада, – я с ними плохо знакома.

Катя и Артём оделись, Артём забрал Лизу и одел её тоже. Паша начал собираться, и Влада поняла, что он хочет отвести их домой. «Правильно, а то будут через полгорода на транспорте пиликать». Катя, продолжая молчать, вышла из квартиры, не прощаясь. Артём попрощался сердечно, по-родственному и, взяв Лизу на руки, тоже вышел. Павел чмокнул Владу в ухо, прошептал, что скоро вернётся и закрыл за собой дверь.

А Влада прислонилась к косяку и медленно съехала на пол. Ей почему-то стало кристально ясно, что они с дочерью – чужие друг другу люди. И исправить уже ничего невозможно. А как же тогда дальше-то жить?

Она так и продолжала сидеть на полу, не имея сил подняться, охваченная каким-то тяжёлым эмоциональным безмыслием. Её сковало ощущение безнадёжности, тщетности замыслов, обиды и жалости к себе. «Всё зря… вся жизнь насмарку… нет мужа, нет дочери… никчёмная я бабёнка, оказывается…».

Павел открыл дверь минут через сорок и увидел Владу, лежащую ничком на полу, равнодушную ко всему и с залитым слезами лицом.

– Алёнка! Родная моя, ну нельзя же так!

Павел бережно поднял жену (именно жену, он её по-другому и не рассматривал) на руки и осторожно уложил на диване в гостиной, подложив под голову небольшую подушку. Принёс из кресла плед и укрыл Владу чуть ли не с головой. И только потом разделся, убрал со стола, поглядывая на жену, а затем и вовсе сел рядом с ней, поглаживая и прихлопывая, как маленькую.

Долго так сидели, ничего не говоря. Влада продолжала беззвучно плакать, не стараясь даже стирать горькие слёзы, а Павел, уложив её голову к себе на колени, тоже молчал, давая ей возможность осмыслить и принять новое положение дел. Иногда он проводил пальцами по её щекам, стирая бегущие слезинки, и целовал куда придётся: в висок, в ухо, в макушку. И даже просто молчать с ним рядом Владе было приятно.

Но через время, видя, что Влада немного расслабилась, пригрелась, успокоилась и внутренняя дрожь перестала колотить её тело, Павел начал тихо и размеренно выкладывать ей своё представление их будущей жизни. Внося этим лёгкую панику и одновременно надежду в её сознание. Она и не предполагала, насколько глубоко, основательно и долговременно связал для себя Павел их жизни.

– Не плачь, Лен, мы начнём с тобой всё сначала, – тихо начал Павел. – Это не значит, что тебе надо забыть и вычеркнуть из жизни Катю, как ты это сделала с Сергеем. Совсем нет, родная, – гладя её по волосам, успокаивал Павел. – Просто стоит немного отдалиться и дать ей время почувствовать и понять самостоятельную жизнь. Ведь до сих пор она всегда знала, что при малейшей проблеме ты подставишь ей плечо. А теперь пусть попробует жить сама. У неё Артём – мировой мужик, если не разведутся, то они справятся с любыми трудностями.

– В том-то и дело, – откликнулась Влада, наконец, перестав мусолить свои мысли. – Если не разведутся… А если разведутся, тогда что? – проговорила она своё главное опасение.

– Тогда и будем думать, а заранее нагнетать себя не стоит, – стоял на своём Павел. – Я долго ждал тебя, Влада. Долго искал, верил, что встречу и теперь не хочу, чтобы наши дни омрачались твоими переживаниями. Оно того не стоит. В чём ты себя винишь?

– В Катином характере, – горько ответила Влада, хотя понимала, что вопрос был риторическим и Павел сам хотел что-то сказать. Он и сказал.

– К сожалению, уже поздно его менять. Менять поздно, но шлифовать ещё можно. И лучше всего это сделает жизнь, ЕЁ жизнь, Влада. Отпусти мысли о ней, пусть девочка взрослеет самостоятельно. Набивает ошибки сама и исправляет их сама. Или не исправляет, – добавил он и через длительную паузу вдруг сказал:

– Я хотел кое в чём признаться тебе, родная. Но, прошу, отнесись к этому, как к далёкому прошлому, которое сейчас не имеет никакого значения, – он опять помолчал и решился. – мне тридцать восемь лет, Владка. Я здоровый полноценный мужик и монахом не жил. Мои друзья и ровесники давно женаты, некоторые и не по разу, а я женат не был, хотя однажды был к этому близок, – Павел опять примолк, как бы решая, говорить ли дальше. – До тридцати я и не думал о женитьбе. Жил один и ценил свободу больше всего. Мои родители сошлись в позднем браке и я, как и ты поздний ребёнок. Мой отец был младше мамы на десять лет, а ушёл раньше неё от инфаркта. Она пережила его на пять лет и в тридцать с небольшим я остался один.