Нет, он не хотел больше ничего знать. Не сейчас, когда его от приступа отделяет несколько слов и ангельская улыбка на премилом лице красавицы.

— Не говори. Я не хочу этого слышать, — задыхаясь, хватая со стола стакан с выпивкой и осушая его одним глотком. — Уходи, Карам. Оставь меня.

— Я должен сказать, Самир Камалович.

Вздохнул, закинув руки за голову и закрыв глаза.

— Что ещё?

— Ваш ребёнок… Сын. Он…

Самир шумно вдохнул, задержал воздух в лёгких. Потому что уже знал, скоро дышать не сможет.

— Что с ним?

— Мы нашли и его. Вернее, больницу, где он родился. Он… Его нет, шеф. Родился… неживым.

Болезненный стон сорвался с губ, будто его под дых ударили. Будто в рану воткнули ржавый гвоздь и провернули несколько раз. Вцепившись в волосы, застыл. Хватая ртом воздух, захрипел от удушья, оттолкнул приблизившегося помощника.

— Что делать, Самир Камалович? Убить их?

ГЛАВА 6

От бесконечных улыбок у меня болят щёки, и сводит скулы. А ещё ужасно хочется сбежать. Сорвать с себя это проклятое платье и вышвырнуть его в урну. Всё мне казалось искусственным и мерзким. Моя причёска, макияж, одежда. И даже украшения из драгоценных камней. Я словно ощущала на себе презрительный взгляд Самира и чувствовала, как сильно он во мне разочарован. Он бы не простил предательства. Ни за что.

А ещё мне казалось кощунством это веселье. Совсем недавно я горевала, а теперь стою с бокалом шампанского и со счастливым выражением лица слушаю какого-то мужчину, что желает нам с Захаром любви и деточек побольше. Последнее — как удар под дых. Болезненный и ранящий. Я начинаю задыхаться, хватаюсь за руку Лазарева и впиваюсь в его ладонь ногтями. Душевная боль несравнима с физической, она настигает неожиданно и накрывает меня так резко, что кружится голова.

— Мне… Мне нужно выйти, Захар. Нехорошо.

Он понимает меня с полуслова. Поспешно прощается с нашим будущим партнёром по бизнесу и уводит на просторный балкон, где я, наконец, глубоко вдыхаю. Берёт меня за предплечья, заглядывает в глаза.

— Ты опять задумалась. Опять начала вспоминать.

— Да, — еле ворочаю языком от внезапно накативших равнодушия и слабости. Так было в первые дни после родов. Я чувствовала себя овощем. Никак вообще. Словно моё тело из ваты. Даже в голове вместо мыслей пустота. Такая звенящая, ужасная в своей тишине.

Не стоило мешать седативные с алкоголем.

— Так, давай, успокойся. Дыши. Давай, — подталкивает меня к перилам и забирает пустой бокал. — Тебе хватит на сегодня. Больше не пей. Ты ещё не оклималась, а лучший способ затриггерить — напиться.

Триггер — вот как называется моё состояние.

Триггер — всё, что осталось мне от моей прежней жизни.

— Давай уедем. Не могу больше. Чувствую себя паршиво.

Захар накидывает мне на плечи свой пиджак, приобнимает.

— Да, пожалуй, хватит. Сейчас поедем. Ты только убери эту мученическую мину, ладно? Все эти люди должны видеть твою силу и решимость, а не слёзы. Помнишь, что я говорил?

— В этом мире выживает сильнейший, — киваю.

— Умница.

Мы едем к Лазареву. Теперь я, как его законная жена, должна жить здесь, однако, как только переступаем порог, мне становится не по себе.

— Моё пребывание здесь точно не доставит тебе неудобств? Твоя девушка, надеюсь, понимает, что это — всего лишь…

— Успокойся, Насть, — он ободряюще улыбается и за руку заводит меня в гостиную, где накрыт ужин при свечах. Романтика, видать. Я сразу это замечаю, и становится вдвойне паршиво. — Твоё проживание в этом доме навредит нашим с ней отношениям не больше, чем свадьба.

— То есть, всё-таки навредит? — снимаю его пиджак, отдаю подбежавшей к нам домработнице. — Добрый вечер, Виталина, — улыбаюсь женщине, а она коротко поздравляет нас и удаляется.

— Нет, не навредит. Это работа. Всё нормально, Настя. Ты не должна об этом думать. Это не твоя проблема.

Значит, проблема. Что ж, Захар прав. Не моё дело. Раз он на это решился сам, то и с девушкой своей тоже пусть сам разбирается.

— А это? — указываю на стол. — Обязательно?

— Это для тебя. Ты за целый день ни крошки не съела. Я прислугу отпустил, сам сейчас уеду. Ты поешь и как следует отдохни. Завтра трудный день.

Наверное, было бы правильно попросить его остаться в своём доме, но я не стала. Он не ребёнок и не благородный рыцарь. Он просто выполняет свою работу. К тому же, у него своя личная жизнь, где нет места работе. И это правильно. Да и мне, если честно, очень хочется побыть одной. Отойти от очередного стресса и подготовиться к завтрашнему дню. Завтра начинается новая жизнь.

— Кстати, тебя тут ждут уже, — Захар хлопает себя по бедру, подманивая вбегающего в гостиную Амура.

Но щенок минует его и несётся со всех ног ко мне. Опускаюсь на пол, прижимаю малыша к себе.

— Привет, мой хороший, привет! Ну как ты тут? Освоился уже? — судя по мужскому тапку, который он притащил за собой, ещё как освоился. Поднимаю виноватый взгляд на Захара. — Извини. Ему просто надо купить палочку для зубов.

— Отдыхайте, — негромко произносит Лазарев и тихо уходит, что понимаю только по звуку закрывающейся двери.

Мы с Амуром съедаем каждый свою порцию: он — миску любимого корма, а я — тарелку ризотто с морепродуктами. Амур любит поесть, я же впихиваю в себя еду, потому что так надо.

Потом методично напиваюсь, поглаживая посапывающего рядом щенка и глядя на экран телевизора. Там снова какая-то мыльная опера, где в конце все счастливы, живы и здоровы. И мне верилось, что такое возможно, пока не потеряла своего сына. Теперь же… Я не знаю, во что верить.

Бутылка вина заканчивается, и я открываю новую, но тут же её закупориваю. Нет. Нельзя. Завтра я должна быть на ногах и в здравом уме. Я должна вернуться и отомстить всем, кто сделал это со мной. Всем до единого. Пусть каждый из них знает, что я доберусь до их подлых, алчных душонок и вытрясу их!

Я всё ещё Анастасия Сабурова.

На экране появляются титры, и я закрываю глаза. Во сне, быть может, и у меня будет «хеппи энд».


***

Главный офис пустует, его я и выбираю. Самир почему-то питал слабость к одной из гостиниц и всегда работал там. Небольшой кабинет, где всегда было убрано и строго. Бумажечка к бумажечке и ни единой пылинки. Так было раньше. Сейчас же всё разбросано и перевернуто вверх дном. Сначала полиция там что-то искала, потом мы с Евгением Павловичем просматривали бумаги. Да и будь там идеальная чистота, чего добиться очень просто, я бы всё равно не смогла работать в том помещении. Слишком больно всё ещё, слишком тяжело.

У кабинета меня ждёт секретарь, которого я выбрала на онлайн-собеседовании, взрослая, опытная женщина, опрятная и очень неглупая с виду.

— Антонина Александровна, добрый день, — протягиваю ей руку для знакомства, и женщина с улыбкой отвечает:

— Рада видеть вас лично, Анастасия Ивановна. Очень надеюсь, что сработаемся.

Захар приобнимает меня за талию, подталкивает к кабинету.

— Когда закончите знакомство с новым рабочим местом, принесите нам кофе, — и, закрыв за нами дверь, обращается уже ко мне: — Настя…

— Да-да, я помню. Не расшаркиваться. Но ведь она будет моей подчинённой, хотя бы познакомиться нам нужно. Я… Не привыкла вот так вот с людьми. Жестко.

Мой новоиспечённый муж проходит к креслу, отодвигает его от стола.

— Сядь, — а я смотрю на него недоверчиво и глупо улыбаюсь.

Мне казалось, что я готова. А теперь вот не кажется. Куда больше это кресло идёт самому Захару. Он представительный, солидный. Одет в строгий тёмный костюм, пахнет деньгами и властью. От него веет силой и уверенностью, а я… Я всего лишь женщина. Слабая и напуганная. И пусть выгляжу не менее представительно и шикарно, всё же я женщина. А этот мир не для нас. Он слишком жестокий и безжалостный.

— Настя, — Лазарев снова напоминает о себе, указывает взглядом на кресло. — Садись.

Я делаю, как он говорит, тёплые руки ложатся мне на плечи.

— А теперь расслабься и почувствуй себя главной.

— Я и есть главная.

— Да, но ты понимаешь это умом. Однако, не чувствуешь свою власть. А теперь посмотри на список тех, кто сегодня придёт к тебе на поклон, — двигает ко мне бумагу с именами. Внушительный такой список. — Прочитай. Смотри, сколько людей. И глянь, какие должности они занимают. Все эти люди твои подчинённые, Анастасия, — вздрагиваю от того, как звучит моё имя. Так же меня называл Самир. Анастасия…

— Не называй меня так.

— Почему? — Захар склоняется ниже. — Ты хочешь остаться Настей? Маленькой, серенькой мышкой, которую пинает каждый, кому не лень? Не заебалась от этого? Прятаться, убегать, просить о помощи? — он бьёт точно в цель, потому что в следующий момент, я — уже не сомневающаяся и робкая Настя, а холодная, расчетливая и сильно обозлённая Анастасия Ивановна.

— Ты прав. Извини. Растерялась что-то.

Захар похлопывает меня по плечу, обходит стол и садится на первый стул из длинного ряда.

— Не позволяй им манипулировать собой. Они должны слушать тебя с открытым ртом, а не ты их. Ясно?

— Да. Ну что, сколько у нас осталось времени? Успеем выпить кофе?

Слышим голоса из коридора, слышится стук, и к нам заходит Антонина с подносом.

— Ваш кофе. Там пришёл Михаил Юрьевич, директор торгового центра «Эра Молл». Спрашивает, готовы ли вы его принять? — женщина смотрит на меня, но с опаской косится на Захара. Сразу чувствуется, кто тут обладает силой и мощью.

— Нет, пусть подождёт, — говорю строго. — Пригласите, когда все соберутся.

Захар одобрительно щурится, берёт свою чашку с кофе и двигает мне мою.