Лазарев задумчиво кивал, смотрел мне прямо в глаза, отчего становилось неловко, но доверие к нему росло. Быть может, я плохо разбираюсь в людях, но этот человек точно не из плохих.

— Что ж… Ситуация у вас действительно непростая. И полиция тут вряд ли поможет. Насколько я знаю Тагира, он крепко завязан с криминалом.

— Вы знаете Тагира? — нервно смяла пальцами салфетку, Лазарев обратил внимание и на это.

— Это моя работа. Знать всех, кто меня окружает. Все эти люди меня окружают. Понимаете? — Наверное, в моих глазах он заметил сомнение, потому что тут же отреагировал. Сложив ладони на стол, посмотрел своим ястребиным взглядом. — Анастасия. Если вы хотите, чтобы я попытался вам помочь, вы должны мне доверять. Если же не готовы, тогда найдите другого спасителя.

Тряхнула головой, непроизвольно прикусила губу.

— Нет, нет! Всё нормально. Я, правда, доверяю вам, иначе не назначала бы встречу. Простите. Понимаете, я в этих делах… Ничего не понимаю. Знаю лишь, что мне и моему ребёнку грозит опасность. Помогите нам. А я… Я не останусь в долгу. Вы получите столько денег, сколько захотите.

Лазарев кисло усмехнулся, подался корпусом вперёд.

— Анастасия, об этом мы поговорим позже. Для начала решим вашу проблему. Мне нужно пару дней всё обдумать, а потом я свяжусь с вами. Пока держитесь так, как держались до этого. Не вызывайте подозрений. Сейчас не дёргайтесь, сидите смирно. В кафе вошёл ваш сопровождающий. Я сейчас исчезну, а вы сделайте вид, что зашли выпить стакан сока. До встречи.

Я растерянно моргнула, повернулась назад. И точно. За мной пришёл телохранитель, приставленный «заботливой» Алимой. Повернулась обратно, но Лазарева уже не было. Он будто испарился.

Охранник, наконец, увидел меня, медленно подошёл и встал позади, будто там и стоял. Он сам не понял, как упустил меня из виду и теперь ни за что не проговорится, испугавшись увольнения. Замечательно.

— Стакан сока, пожалуйста!


***

— О, ты снова уезжаешь? Тебя теперь трудно застать дома, — Алима поджидала меня в гостиной, восседая в кресле с чашкой кофе в руке. Как обычно, вся в чёрном. Приталенное, длинное платье сидело на ней весьма элегантно, но этот жуткий цвет меня убивает. Так она, видимо, показывает свою скорбь. Лживая гадина. Всем своим видом кричит, как ей больно. И страдает она одна. Я не собираюсь переубеждать её.

— Да, я снова на шоппинг, — беззаботно улыбаюсь, поправляю сарафанчик, купленный в одном из бутиков во время прошлой вылазки. Пусть думает, что я законченная дурочка, помешанная на шмотье и цацках. — Мне так тяжело… сама понимаешь. Вот и пытаюсь отвлечься, — хлопаю глазками для пущей убедительности. Какой бы хитрой и коварной она не была, я буду хитрее и коварнее. И умнее. На десять шагов впереди.

В тёмном взгляде черных глаз Алимы загорается презрение — моя цель достигнута.

— Ты умница, — а с губ, накрашенных гадкой ярко-алой помадой срывается сладкая ложь. — Сейчас для тебя самое важное — это выносить здорового малыша. Я бы поехала с тобой, но у меня много дел.

— Да не стоит, я сама, — отмахиваюсь так же дурашливо, улыбаюсь ещё шире. — У меня же есть охранник. Правда, он уже еле ноги таскает. Устал мои сумки носить.

— Удачи, — скрипит Алима и первой не выдерживает. — Я тоже пойду. Поработаю.

Не успеваю порадоваться капитуляции врага, отвлекает мобильный.

«Доброе утро, красавица. Как спалось?»

Смачиваю пересохшие губы, долго думаю над ответом. Вчера я всё время порывалась попрощаться с Анонимом окончательно и удалить аккаунт на сайте знакомств. Но что-то не позволило… Видимо, моё ужасное одиночество, заставляющее выть в подушку по ночам. Я так устала от него.

«Привет. Спалось отлично, иду на шопинг!»

Ответ приходит незамедлительно:

«Шопинг — это хорошо, но ты не ответила на моё предложение встретиться».

«Прости… Я не могу».

Прячу телефон подальше в сумочку. На сердце отчего-то появляется тяжесть. Так, словно я сейчас совершила ошибку. Но это ложное ощущение, вызванное страшным одиночеством и потребностью иметь рядом если не любимого, то хотя бы верного друга. Ошибкой же будет попытка сделать вид, что у меня всё хорошо и пойти на встречу с ним. Я не предам Самира. Не смогу.


***

Меня встречал полноватый, круглолицый дяденька довольно преклонного возраста, в идеально выглаженном костюме.

— Здравствуйте, Анастасия… Эээ…

— Здравствуйте, Евгений Павлович. Просто Анастасия, — я подала мужчине руку и тот крепко её пожал. Этот явно поприветливее Лазарева. Правда, и роль у него другая. Хоть и не менее важная.

— Итак, вы хотели бы поговорить о завещании, я правильно вас понял? — отодвинув мне стул, присел и сам, а официант водрузил на стол две папки меню.

— Можно сказать и так, — вернув меню обратно, улыбнулась. Я знаю здесь всё наизусть. Когда-то в этом ресторане мы ужинали с мужем… Да и ресторан, собственно, принадлежал Самиру. И сейчас принадлежит. Только уже мне. — Чай с мятой, пожалуйста. А вы чего-нибудь желаете?

— Да, мне чашку кофе, будьте так добры. Видите ли, Анастасия, я не могу говорить о завещании, пока не придёт время его огласить. Я, конечно, понимаю, что речь идёт о большом состоянии, но не могу всем желающим рассказывать то, что рассказывать по закону не имею права. К тому же, как вы уже знаете, Самир Камалович отдал распоряжение, что завещание может быть оглашено только через полгода после его смерти. А вступит в силу и того позже. Извините.

— Подождите, что значит, всем желающим? Кто-то ещё спрашивал о завещании?

Мужчина настороженно кивнул, почему-то огляделся по сторонам.

— Мне даже угрожали.

— Кто?

Евгений Павлович нервно передёрнул плечами, почесал подбородок и, отхлебнув кофе, тихо заговорил:

— Самир Камалович оставил слишком лакомый кусок, понимаете? За годы работы юристом я чего только не повидал. Знаете, Анастасия, люди воевали и за меньшее. Родственники и друзья становились заклятыми врагами. Поэтому я не удивился, когда ко мне пожаловала сестра Самира Камаловича.

Ну, конечно. Куда же без Алимы? Этой пронырливой гадюки, желающей отобрать у меня не только жизнь и деньги, но и моего сына.

— Она хотела узнать, что и кому завещал мой муж, так? И что же вы ей на это ответили?

Мужчина почесал затылок, вздохнул полной грудью.

— Нет, Анастасия. Она хотела не знать… А подменить завещание. И, разумеется, я ответил ей отказом. Она, конечно, попыталась припугнуть меня, — нотариус усмехнулся, поправил очки, съехавшие на кончик носа, и этот жест мне почему-то показался каким-то доверительным, что ли… Этот человек сам вызывал доверие и был открыт для собеседника. Он не стал заискивать или юлить, как положено делать людям, когда они хотят уйти от ответа. И был он со мной предельно честен, что тоже очень импонировало. — Но я, знаете ли, может, и не волк, каким был наш многоуважаемый Самир Камалович. Зато стреляный заяц. Её угрозы ни к чему не привели, и вскоре девушка поняла, что я в этой большой системе лишь маааленькая, — показал двумя пальцами, едва ли касаясь ими друг друга, — шестерёнка. Крошечный винтик в огромной машине. И даже если навредить мне и вывести из строя, ничего не изменится. Потому что завещанием занимаюсь не я один. Все активы, пассивы — всё, чем владел Самир Сабуров, надежно охраняется серьёзной системой, очень сильными людьми, которых не запугать. Я искренне уважал вашего супруга, Анастасия. Он был непростым человеком. Необыкновенным. Складу его ума и хватке позавидовали бы великие умы мира. Забота о вас и вашем благополучии — моя самая главная обязанность. Однако даже ради вас я не могу нарушить закон.

Я закивала, прикусив щеку изнутри, чтобы не разреветься, словно глупая школьница. Как же так вышло? Самир был окружён такими верными, умными людьми… И всё равно погиб.

— Я благодарю вас за честность и прямоту, Евгений Павлович. Но вы неправильно меня поняли. Я и так знаю, что Самир всё своё имущество, за исключением пары счетов, завещал мне. Думаю, это не секрет ни для кого. Именно поэтому на вас пытались надавить и принудить подменить завещание. Я пригласила вас на встречу, чтобы попросить быть моим поверенным. Я, как вы понимаете, новичок в бизнесе. И, конечно же, было бы разумным решением всё продать и сбежать отсюда подальше. И я планировала так сделать изначально, но… Знаете, я изменила своё решение. Я продолжу дела Самира.

Вот тут мне удалось его удивить. Глаза мужчины расширились почти до размера линз его очков, а губы растянулись в недоверчивой улыбке.

— Простите, Анастасия… Вы, верно, шутите? Вы, наверное, просто не понимаете, о чём идёт речь. Это не тот бизнес, управление которым сможет взять на себя (прошу заранее меня простить) хрупкая, милая девушка.

Я уверенно выдохнула, убрала руки от живота и сцепила их в замок. Картина, пожалуй, и правда, очень комичная.

— Понимаю ваши сомнения. Я сама до конца не верю в свою победу, но уверена, что хочу попробовать. И во всём этом сумасшествии поможете мне вы и ваша система. Вы очень точно выразились по поводу винтика в огромной машине… Только я не соглашусь по поводу маловажности этого винтика. Без него встанет вся машина, какой бы мощной она не была. Я предлагаю вам пост моего заместителя. Ну… Если это можно так назвать. Так что вы скажете?

Я не нервничала и не переживала. Была уверена, что он никуда не денется. Однако хорошие, доверительные отношения построить необходимо.

— Признаюсь, вы меня поразили в самое сердце, Анастасия. А ведь я уже давно ничему так не удивлялся. Это самое странное и безрассудное решение, которое мне приходилось принимать с тех пор, как я пошёл учиться на юриста. И знаете что? Я согласен.

Победа! Ещё одна маленькая, совсем незаметная победа. Но дальше победы будут больше, шире, масштабней. Я начала с маленьких винтиков и шестерёнок.