Горько усмехаюсь, на ходу смахиваю слёзы. Какая теперь разница? Имеем, что имеем. Мою боль не излечить сожалениями и поисками виноватых.


***

— Как она?

— Анастасия прогулялась и вернулась в дом.

— Мне что-нибудь передавала? — идиотский вопрос. Конечно же, нет. Он ведь знает об этом. Даже если она будет погибать от жажды, не попросит у него глотка воды. Но надежда — она такая упрямая, попирающая все факты и доказательства штука, что хочешь не хочешь, а будешь верить.

— Нет, Самир Камалович.

— Хорошо. Ты принёс записи?

— Всё здесь, — Карам водрузил на стол несколько пакетов. — Записи с камер видеонаблюдения, списки рожениц, персонал…

— Давай, скажи, пусть принесут кофе. Мы здесь надолго.

Спустя два часа просмотра видеозаписей начало рябить в глазах. Самир устало откинулся назад, со вздохом потёр переносицу.

Бесконечные хождения по коридорам и кабинетам больных, посетителей, медсестёр, врачей, охранников. Ни одного знакомого лица кроме Насти и Лазарева. Последний только часто мелькает. То с пакетом фруктов, то с цветами. Прямо типичный папаша в ожидании родов. Поставив на паузу, Самир уставился на его лицо, прищурился.

— Какой была его цель?

— Вы о чём, Самир Камалович? — Карам оторвался от бумаг, поднял на него взгляд.

— Лазарев. Чего он хотел от Насти? Ведь ясно же, что не по большой любви на ней женился. Сейчас бы рвал и метал, узнав, что она погибла. А он вон спокойно отдыхает себе за городом.

— Ну так, из-за наследства же…

Самир цокнул языком, усмехнулся.

— Нееет, Карам. Нет. Деньги для него были, скорее, средством, нежели целью. У него была возможность урвать лакомый кусок и свалить подальше, оставив Настю на съедение другим шакалам. И не одна. Сотни возможностей. Но он не использовал их.

— Думаете, что-то личное?

Сабуров кивнул, наполнил бокал коньяком.

— Ладно, об этом потом спросим у самого Лазарева. Продолжаем поиски.

Вернулся домой уже поздней ночью и, увидев Настю все там же, у окна, остановился рядом.

— Я бы спросил, ждёшь ли ты меня, но ведь ты скажешь, что нет?

— Нет, — ответила ему эхом. — А ты остановился, потому что…

— Мимо проходил, — бросил уже на ходу, направляясь в свою комнату.


***

Время тянулось так медленно, что иногда возникало ощущение, будто оно и вовсе остановилось. День сменяла ночь и наоборот, а они с Настей всё так же оставались врагами. Хотя, нет… Враги всё же что-то чувствуют, как-то реагируют друг на друга. Ненавидят, пытаются сделать больно. А Настя не пыталась. Она, погружённая в свои раздумья, его просто не замечала.

Он не ждал, конечно, что она будет бросаться на шею и радоваться его возвращению домой, как когда-то. В утопию Самир уже давно не верил. А потому домой приходил поздно ночью, а рано утром снова уходил. Чтобы встречаться с ней как можно реже, не жечь, будто раскалённым железом, ни её, ни себя.

Залив в себя тройную дозу кофеина, как обычно, занялся расследованием. Дело продвигалось медленно, но никому, кроме Карама, его доверить не мог. Вдвоём они проверяли всех, кто так или иначе был замешан в этой истории, возможно, сам того не ведая, или просто находился рядом с Настей. Когда с персоналом было покончено, перешли на рожениц, но и среди них не обнаружили ни одной, кто бы дал хоть какую-то зацепку. Пока не обнаружили.

— Кто там у нас остался? — Самир повертел в руке пачку с сигаретами. Вторая за сегодня.

— Некая Амина Каримова и Татьяна Нефёдова. Обе рожали в ту же ночь, что и Анастасия. И всё. Остальных проверили.

— Давай, поезжай к Насте, пусть прогуляется. А я сам к этим женщинам наведаюсь, — нужно отвлечься. Хоть чем-нибудь заняться, чтобы не оставаться наедине с мыслями. — Карам? — позвал помощника, когда тот уже вылез из машины. — Заедь в питомник, щенка с собой прихвати. Отвези его Насте.

Самир, конечно, не простил её, как и она его. Между ними такая пропасть, что одним добрым делом её не преодолеть. Если вообще возможно всё это дерьмо преодолеть.

Но видеть её каждую ночь на том подоконнике, смотрящую куда-то в темноту, оказалось невыносимым для него. Её мучения не приносят ему ни облегчения, ни удовольствия. Наоборот, чем глубже она погружается в себя, тем паршивее ему.

Всё, что случилось с ними, изначально его вина, он не отрицал. Он не должен был соглашаться на сделку с её отцом, жениться на ней. Даже знать её не должен был. Самир всегда шёл по чётко продуманному плану и никогда не сворачивал с намеченного пути. Но всё пошло проебом, когда в его жизни появилась Настя. Всё наперекосяк. Весь мир его перевернула. А он теперь как по минному полю шагает. И идет не в ту сторону.

Приехав по первому адресу, осмотрелся вокруг и снова сверился с записью Карама. Видимо, ошибся. Решив разобраться с одной из женщин попозже, поехал к другой. Ею оказалась мать-одиночка с розовощёким сыном на руках.

Открыв дверь, вопросительно взглянула на Самира, а тот уставился на ребёнка. Интересно, его сын такой же? Пухлый и симпатичный? Белокожий, как Настя, или смуглый, как отец? Какой он, его сын, которого ни разу не держали на руках родные родители? В груди уже знакомо заныло, защемило.

А что, если этот ребёнок и есть его потерянный сын? Маловероятно, конечно, но вдруг?..

— Простите, вам кого? — девушка чуть прикрыла дверь, оставляя небольшой зазор. Испугалась, наверное.

— Я ищу Татьяну Нефёдову. Это вы?

Девушка нахмурилась, сильнее вцепилась в ручку двери, явно жалея, что не спросила, кто пришёл.

— Вы из банка, что ли? Я же просила отсрочку. У меня сейчас нет денег… — окинул взглядом её одежду, прихожую тесной квартиры. Нет, у неё точно нет таких денег, чтобы купить ребёнка. — Материнский капитал вот только оформила, подождите хоть немного, — говорила негромко, видимо, чтобы не испугать розовощёкого, но Самир заметил, как задрожали ее руки. Скорее всего, достали коллекторы. Нашли, кого пугать.

— Я не из банка, Татьяна. И никаких плохих намерений у меня нет. Просто ответьте мне на один вопрос, — достав фотографию, показал девушке. — Вы видели её? Она рожала с вами в одной клинике.

Татьяна медленно кивнула. Неуверенно так, будто сомневалась, говорить или нет. Осмотрела его с головы до ног и попятилась.

— Нет, я не знаю её. Знаете, мне нужно малыша покормить, я пойду, — дёрнулась, пытаясь захлопнуть дверь, но Самир схватился за неё и замер, стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать.

— Ты знаешь. Расскажи мне, и я уйду. Обещаю.

— Вы что ненормальный? Я же сказала, что не знаю! Отпустите дверь! — Татьяна повысила голос. Всё-таки испугал.

— Я не могу отпустить эту дверь, Таня, — проговорил тихо. — Потому что, возможно, за ней находится одна-единственная нить, которая приведёт меня к моему исчезнувшему сыну. Скажи мне, что ты знаешь — а ты знаешь, я вижу — и я уйду. Даю тебе слово мужчины.

Девушка прищурилась, словно не веря ему. Он и сам не поверил бы, если бы всё это дерьмо случилось не с ним.

— Ладно, — не выдержав борьбы взглядами, первой отвела глаза. — Я видела эту девушку. Пару раз пообщались, попили чаю.

— Расскажи мне, о чём вы говорили? Она рассказывала о себе?

Девушка задумалась.

— Мой парень бросил меня перед самыми родами, уже когда лежала в клинике. Просто позвонил и сказал, что не сможет быть отцом. Не готов, видите ли… Помню, я стояла у окна в коридоре и плакала. Думала, что будет дальше, как я с ребёнком одна останусь. Я жила за счёт парня и даже оплатить услуги медицинского центра была не в состоянии. Ко мне подошла девушка, протянула коробку с конфетами. Разговорились, пошли за чаем. Я ей поплакалась, а она — мне… Правда, не знаю, что там у неё произошло, она лишь сказала, что потеряла единственного родного человека.

В этот момент что-то острое и обжигающее вонзилось в сердце. Сжал кулаки, медленно выдохнул:

— Что ещё она рассказала?

— Да, в общем-то, ничего больше и не успела, пришёл какой-то мужчина, я подумала, что муж. С ней так ласково говорил, елейно, а на меня как зыркнул — земля из-под ног ушла. Нехороший человек. Вроде улыбается, цветы жене вручает, а сам смотрит на неё, как зверь какой, будто растерзать хочет. Мы потом с Настей ещё раз виделись, вместе пообедали. Она мне толстый конверт дала, сказала, чтобы открыла после родов. А там деньги были, представляете? И на клинику хватило, и на питание с памперсами. Я отблагодарить её хотела, но уже не нашла. Сказали, у неё ребёнок мёртвым родился, и она уехала домой. Вот и всё, собственно… Жалко, конечно, очень. Она то и дело живот гладила, да приговаривала, что назовёт сыночка в честь отца. — В висках запульсировало, сдавило голову, будто стальным обручем. — А что там с вашим ребёнком? Вы, если Настю в чём-то подозреваете, то очень зря. Она хороший человек, никому плохого не сделает. Я её, конечно, знаю всего ничего, но уверена, что зла в ней нет.

Устало помассировал пальцами переносицу, выдохнул.

— Спасибо, Татьяна. Всего доброго, — развернулся, чтобы уйти, но что-то остановило. Вернее, кто-то. Розовощёкий захныкал, а у меня все нутро перевернулось. — Подожди, — ринулся назад, достав из кармана портмоне. — Я забыл тебе передать кое-что от Насти, — протянул девушке карту. — Здесь достаточно денег, чтобы оплатить твой кредит и не знать нужды, пока не разберешься с проблемами. Пин-код на обратной стороне. Возьми.

— Но…

— Бери, — сунул карту девушке и, развернувшись, быстро пошёл вниз, сжав трость до хруста пальцев.

ГЛАВА 15

— Привет, — Света встречает его в красном пеньюаре, с распущенными волосами, струящимися по плечам, и лёгким вечерним макияжем. Она умеет быть красивой.