— Но тогда ведь это… — Ангель не знала, какие подобрать слова, чтобы унять боль друга.

Сердце ее разрывалось. Она хотела бы обнять его, чтобы перенять часть его боли на себя, но ей казалось, что Чарли слишком горд, чтобы принять такое утешение.

— Хуже всего то, что Джулия беременна. У нас будет ребенок, Ангель, — он поднял на нее глаза, полные слез. — Как я скажу ей, что наша любовь противозаконна, а наш ребенок не имеет права на жизнь?!!

Она первый раз в жизни видела Чарли в слезах и не знала, как помочь ему. Ей и самой было больно думать о Джулии. Сказать беременной женщине, что она ждет ребенка от собственного брата, который приходится ей мужем, — это все равно, что убить и ее, и ребенка. Она уже видела безумные глаза Чарльза, когда он к ней пришел. Сейчас он зол на отца, на мать и на весь мир. Но Джулию он по-прежнему любит и никогда не посмеет причинить ей ту боль, которую переживает сейчас сам. Поэтому он и пришел сегодня к ней за помощью, а не за утешением.

Его слова были жестокими и больно резанули по сердцу Ангель, точно ножом. Ей и самой хотелось плакать. Она и не замечала, что по лицу ее катились слезы. Руки ее сами собой раскрылись в приглашающем объятии, и Чарли с благодарностью сел у ее ног, положив голову ей на колени. Так они и плакали вместе: Ангель — беззвучно глотала слезы, перебирая пальцами темноволосую голову парня, а Чарли рыдал навзрыд. Наверное, она впервые ощущала боль близкого человека так ясно, что ей самой от этого было больно. Так они сидели долго и совсем потеряли счет времени. Казалось, что все это случилось не сегодня, а много лет назад, что с этой болью они живут много времени и не знают, как с ней справиться. Они будто окаменели, ослепли, оглохли, перестали думать, чувствовать, понимать что-либо. Ангель вскоре справилась со своими слезами, но Чарли — еще нет. Конечно, он перестал так оглушительно рыдать, но тихо плакал, иногда всхлипывая. Она гладила его по голове, как мать, которая успокаивает расстроенного ребенка. Это постепенно подействовало: Чарльз Роберт успокаивался, слезы его высыхали. Он сидел так тихо и неподвижно, что на какое-то мгновение Ангель показалось, что он уснул у нее на коленях. Девушка осторожно взглянула на наручные часы: без двадцати двенадцать вечера. Неудивительно, что Чарли задремал. Он слишком много всего пережил сегодня, слишком много перечувствовал. Пусть отдохнет. Завтра будет новый день, который принесет ему решение. Сегодня это уже бесполезно.

— Чарли… — Осторожно позвала его Ангель.

Он тут же поднял голову. Глаза его были красными, воспаленными, лицо осунулось от долгих бурных слез.

— Прости, я едва не уснул у тебя на коленях. Наверное, все ноги тебе отдавил.

— Все в порядке, дорогой. Но, думаю, что тебе лучше отдохнуть. Оставайся у меня. Ты же знаешь, двери моего дома всегда открыты для тебя в любое время.

— Спасибо тебе огромное, — хрипло проговорил он, поднимаясь на ноги. — Это очень кстати, потому что мне больше некуда идти.

— Пойдем, я провожу тебя…

Они вместе поднялись на второй этаж и остановились возле комнаты для гостей, где Дэниел уже приготовил для Чарли кровать и теплые домашние тапочки. Он бросил мимолетный взгляд на кровать и еле заметно поморщился, думая о том, что сегодня ему вряд ли удастся заснуть. Ангель заметила это и сказала:

— Может, принести тебе снотворное? Я знаю, что у Дэниела есть в аптечке.

— Нет, спасибо. Мне сейчас надо принять решение, а потом я все же постараюсь заснуть сам, — ответил Уайтхорн.

Девушка задумалась на минутку, потом произнесла:

— Только пообещай мне, что не будешь рубить с плеча.

"И эта девушка говорит, что не умеет читать мои мысли…" — Удивленно подумал парень, а вслух сказал:

— Не знаю, Ангель, поэтому ничего обещать не могу.

— Ты ведь не собираешься причинить боль Джулии?

— Спокойной ночи, — ответил Чарльз Роберт, игнорируя вопрос мисс Эвинг.

— Спокойной ночи, — вздохнув, отозвалась она и понимающе улыбнулась.

В глубине души Ангель знала, но еще не отдавала себе отчета в том, что Чарльз уже принял какое-то решение, о котором пока не собирается говорить ей. Что ж, пусть молчит. Может, так ему легче переживать боль. Утром будет видно, что делать и кто в этом виноват.


Утром следующего дня Ангель проснулась раньше обычного. Ее тревожила только одна мысль: как эту ночь провел Чарльз. Когда они прощались на пороге комнаты для гостей, он выглядел подавленным (это мягко сказано), хоть и изо всех сил старался казаться спокойным. Девушка быстро привела себя в порядок и спустилась на кухню. Ей хотелось отнести завтрак для Чарльза к нему в комнату. Мелочь, а ему будет приятно. Собрав завтрак на поднос, она, точно заправский официант, поднялась в комнату для гостей. Ангель постучала в дверь и не получила ответа. Решив, что он еще спит, она осторожно открыла дверь и вошла в комнату. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что в комнате никого нет. Несколько секунд Ангель растерянно стояла посреди комнаты с подносом в руках, думая о том, куда подевался Чарли. Потом услышала из ванной звук льющейся воды и улыбнулась. Он в душе. Как она могла об этом не подумать? Девушка поставила поднос с едой на маленький столик и села в одно из кресел в ожидании Чарльза.

Через пять минут он вышел из ванной в махровом халате с мокрыми волосами, которые торчали в разные стороны. По комнате разлился аромат морской свежести. Ангель невольно залюбовалась его сильным и стройным торсом, скрытым под складками халата. Какой же он все-таки шикарный мужчина!..

Почувствовав на себе ее взгляд, Чарльз поднял на нее глаза, потом улыбнулся одними губами, сказал:

— Доброе утро!

— Доброе… — Ответила Ангель. — Как спал?

— Ты знаешь, хорошо, — пожав плечами, ответил Чарли. — Хотя я думал, что вообще не усну.

Странно, что вид у него такой спокойный. В глазах больше нет такой безысходной тоски, как будто и не было вчерашних бурных слез. Если бы Ангель вчера сама не утешала Чарли, то она никогда бы не поверила в его слезы. Наверное, это был первый и последний раз, когда она видела, как он плакал. Ей хотелось спросить у него, что он будет делать дальше, какое он принял решение, но ей казалось, что таким образом она причинит ему новую боль.

— Я принесла тебе завтрак, — вместо этого сказала она.

— О, спасибо, — обрадовано произнес парень. — Я такой голодный, что готов съесть быка.

— Ну, быка у меня, к сожалению, нет, но свежие булочки и кофе со сливками я предложить могу. Так что садись есть, пока завтрак совсем не остыл.

Уайтхорн с явным аппетитом принялся за еду.

— Я, наверное, пойду… — Неуверенно начала Ангель. — Не буду тебе мешать.

— Останься! — Попросил ее Чарли. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Хорошо… — Сказала девушка, вернувшись в покинутое кресло.

— Мне нужна твоя помощь… — Начал свой разговор Чарли.

Глава XI

Дэн так и не понял, почему Чарльз Роберт внезапно приехал в Лос-Анджелес, почему он даже не появился дома и почему он не хотел разговаривать с ним по телефону. Еще больше он удивился, когда сын в буквальном смысле ворвался в конференц-зал в офисе, когда Дэн как раз вел совещание со своими заместителями. Дверь резко распахнулась, и парень шагнул через порог.

— Чарли?.. — Удивленно проговорил Дэн.

Следом за ним появилась испуганная секретарша.

— Извините, мистер Уайтхорн! Я пыталась остановить его, но он…

— Все в порядке, Джина. Вы можете вернуться к своим делам.

— Мне нужно поговорить с тобой! Это срочно! — Резко сказал Уайтхорн — младший.

— Вообще-то, я занят, — спокойно ответил Дэн, придя в себя. — Подожди пять минут в моем кабинете.

— Может, мне еще записаться на прием?! — Ядовитым тоном спросил Чарли.

— Через пять минут я приду! — Сквозь зубы процедил Дэн, буравя сына суровым взглядом.

Даже не извинившись перед присутствующими, Чарльз Роберт ушел, хлопнув дверью.

… Когда Дэн пришел в свой кабинет, то увидел, что Чарли сидит в его президентском кресле. Взгляд у него был злой, тяжелый, ненавидящий. Отцу стало не по себе от этого взгляда, который сразу вызвал в нем чувство вины. Вот только почему — он еще не понял.

— Что случилось? Ты можешь объяснить, почему ты без предупреждения врываешься ко мне на совещание и предъявляешь мне непонятного рода претензии?

— Ну, что ж, я попробую это объяснить, — саркастически заявил Чарльз. — А ты попробуй объяснить мне, почему ты сломал мне жизнь! — Потребовал он.

— Я не понимаю… — Начал Дэн.

— Да все ты прекрасно понимаешь! Ведь ты отлично знал, что Джулия — твоя дочь!!!

— Откуда ты…

— Это не важно! Важно то, что я женился на своей сестре, и ты это допустил!!!

Кровь отхлынула от лица Дэна. Он буквально потерял дар речи. Признание сына выбило его из колеи. Как это могло случиться, что Чарльз женился на Джулии без его ведома? Кажется, когда они виделись в последний раз, о свадьбе еще речи не было. И причем здесь родственные связи?.. Дэн дрожащей рукой ослабил галстук. Ему что-то вдруг стало нехорошо.

— Причем здесь я? — Придушенно проговорил Дэн.

— Ты еще спрашиваешь? Да если бы ты поменьше гулял в молодости, то сейчас никому из нас не было бы больно!

— Да как ты смеешь!.. — С трудом выговорил Дэн, приподнимаясь из-за стола.

Это было уже слишком! Сначала Чарльз врывается к нему на совещание и требует разговора с ним; потом вместо разговора бросает ему в лицо странные обвинения.

— Смею!!! Ты же посмел причинить боль любящим тебя людям!

Вот уж от кого он не ожидал услышать подобное обвинение, так это от собственного сына. Никогда ему еще не было так больно, как сейчас. И такой невыносимой боли в сердце у него еще никогда не было. Рука Дэна невольно потянулась к груди, чтобы расстегнуть две верхние пуговицы рубашки, которая его душила. Боль терзала сердце так, что темнело в глазах. Он смертельно побледнел и начал заваливаться на пол в глубоком обмороке. Чарльз что-то кричал ему, но он ничего не слышал. Все плыло и вертелось у него перед глазами. Такая острая боль пронзила сердце, что свет померк вокруг. Все! Кончено! Мир перестал существовать. Да и сам Дэн Уайтхорн, похоже, тоже не существует больше. Больше он не посмеет и просто не сможет причинить кому-либо боль.