— Ты, наверное, слышала, что я уже был женат? — Снова заговорил Дэн — осторожно, вкрадчиво, словно в запасе у него еще было много времени.

— Мне что-то говорили об этом, — неуверенно ответила женщина.

Ей сразу вспомнился тот неприятный разговор на приеме с Дереком Стефенсом. Тогда она всем своим существом упиралась — не хотела ни слушать, ни верить в то, что он ей говорил, ибо тогда верила только в одно — в любовь и непогрешимость Дэна.

— Значит, ты знала и ничего не спросила у меня? — Изумился Уайтхорн.

— А зачем? Я доверяю тебе, а потому решила, что придет время, и ты сам мне все расскажешь, если захочешь, конечно.

— Наверное, оно пришло, — улыбнулся Дэн, почувствовав в ней перемену.

— Если тебе тяжело об этом говорить, то не рассказывай! — Произнесла она, с нежностью глядя на него.

— Нет, — возразил Дэн. — Мне нужно рассказать тебе это, чтобы ты знала, с кем имеешь дело. — Он сел в кресло и оперся локтями о колени, сцепил пальцы рук. — Я не такой уж идеальный мужчина, как тебе думается. По крайней мере, моя бывшая жена и Клер так не считают.

— Мне не важно, что думают они, — сказала Джессика, присаживаясь к нему на подлокотник кресла.

Ей очень хотелось сесть к нему на колени, но она пока не решилась. Вдруг Дэну это не понравится? Вдруг он решит, что не хочет больше иметь с ней дело?

— Почему ты так говоришь? Что-то изменилось? — Напрямик спросил Уайтхорн.

Он понял, что она вновь стала близка ему. В ней произошла большая перемена. И это — всего за час. Дэн не знал, чем обязан такому счастью, но был благодарен провидению за то, что Джессика больше не отталкивает его от себя. Вот даже села совсем рядом. Он хотел бы усадить ее к себе на колени, крепко обнять ее и больше никуда не отпускать, но всему свое время.

— Кажется, я впервые за все это время поняла, как ты мне дорог и как я не хочу тебя терять, — просто объяснила она. — Когда ты заговорил о своем прошлом, мне вдруг стало страшно оттого, что ты не принадлежишь мне целиком. Возможно, я эгоистична, но раз уж я люблю тебя, ты должен быть только моим. Я ни с кем не хочу тебя делить, даже с небом.

— С большим удовольствием, любовь моя! — Ослепительно улыбнулся Дэн, снизу вверх глядя на нее. — А насчет неба мы с тобой уже разговаривали. Если ты согласишься стать моей женой, я буду работать в компании, и это будет моя единственная работа.

— Боже, Дэн! — Выдохнула она с улыбкой. — Я еще не знаю, что будет завтра, а ты забегаешь так далеко вперед!

— Завтра мы с тобой проведем весь день вместе, а вечером сядем на самолет до Лос-Анджелеса и вернемся домой.

— Ты уже хочешь вернуться домой? — Немного разочарованно спросила она.

— Мне нужно вернуться. После завтра я улетаю в Атланту.

— Надолго?

— На два дня. Поэтому я и приехал сюда, чтобы вбить в твою хорошенькую головку, что ты никуда от меня не сбежишь.

— И тебе это прекрасно удалось! — Вздохнула Джессика. — Мне уже ничего нельзя сделать. Нет никакого смысла прятаться от тебя где-либо, ведь ты найдешь меня даже на краю света.

— По-моему, мы уже на краю света.

— Не преувеличивай! Мы всего лишь в Австралии. Кстати, это мама тебе проговорилась?

— А кто же еще? Она всегда мечтала о том, чтобы мы были вместе.

— А ты разве не мечтал? — Ревниво поинтересовалась Джес.

— Мечтал! Ты не только моя мечта, ты — моя жизнь. Запомни это хорошенько! На всякий случай, если опять вздумаешь сбежать куда-нибудь.

— Глупый! — Проговорила женщина. — Я люблю тебя! И мне не сбежать от этой любви.

— Повтори! — Потребовал Дэн, все еще не веря своему счастью.

— Люблю! — Улыбаясь, сказала она. — Люблю! Люблю! Люблю!

— Иди ко мне! — Он усадил ее к себе на колени и крепко сжал в объятиях. — Я больше никуда тебя не отпущу! Ты будешь только моя! И никакие Максвеллы и Клер не отнимут тебя у меня! Не выйдет! Ведь мое сердце принадлежит только тебе!

Так они и сидели, прижавшись друг к другу и всем телом впитывая тепло друг друга. Им это было жизненно необходимо, ведь совсем недавно они были так далеки друг от друга. Теперь же счастье было так близко, что мир казался непостижимо маленьким, и время летело несоизмеримо быстро. Нужно было наверстать все то упущенное, которое они потеряли по своей же вине. Дэн и Джессика не говорили друг другу больше ни слова, и эта нежная тишина давала им больше счастья, чем любые слова. Но через некоторое время Дэн все же спросил:

— Ты не жалеешь о том, что изменила свое решение?

— Совсем нет, — ответила Джессика. — Я думаю, что все равно это рано или поздно должно было случиться, а потому незачем бегать от собственного счастья.

— Рад, что ты поняла это сама, — улыбнулся Дэн. — Я уж было решил, что придется всю оставшуюся жизнь гоняться за тобой по всему миру, чтобы убедить тебя в этом.

— Глупый! Я ведь люблю тебя!

— А я люблю тебя! И ничто и никто не посмеет разлучить нас!


США, Лос-Анджелес


Если бы Клер Хьюстон заранее знала, что ее отношения с Дереком зайдут так далеко, она бы глубоко задумалась, прежде чем использовать этого человека в своем плане мести семейству Уайтхорн. И если Дэн бился головой о каменную стену, пытаясь вернуть Джессику, то его бывшей подружке все больше казалось, что ее затягивает в паутину интриг, лжи и коварства. Ибо отношения с Дереком напоминали именно паутину, причем она искренне чувствовала себя невинной бабочкой, попавшей в незаметно расставленные сети. Но деваться было уже некуда, да и желание отомстить Дэну и вернуть его себе было в Клер гораздо сильнее угрызений совести.

Надо сказать, общаясь с Дереком, она иногда ощущала себя дилетантом в мире интриг. Тем не менее Клер временами недоумевала, наблюдая за Дереком. Он был ее единственным способом отомстить Дэну, и в то же время вел себя так, словно они просто были любовниками. Иногда ее так это бесило, что порой она часами лежала ночью без сна, думая об этом, и только, когда принимала решение начистоту поговорить с ним, спокойно засыпала. Но едва представлялся удобный случай, и женщина, наконец, решалась выложить все Дереку без обиняков, он смотрел на нее своим холодным, жестким взглядом, и она терялась, переводила разговор на другую тему, толком и не начав его.

Так в нетерпеливом ожидании своего часа и в общении с Дереком Стефенсом проходили ее дни. Круг общения Клер настолько сузился, что она чувствовала себя лисицей, загнанной охотничьими собаками в нору, и в этом она винила только Дэна Уайтхорна. Узнав, что он уехал в Австралию, она в отчаянии заказала и себе билет на ближайший рейс в Сидней, но Дерек так наорал на нее, что Клер впервые по-настоящему испугалась мужчины, и, опасаясь за свои нервы, больше не заговаривала с ним о своих намерениях действовать самостоятельно в отношении Дэна.

Дерек по-прежнему показывал ей прелести ночной жизни настоящего, как он говорил, Лос-Анджелеса. Они все так же ходили в диско-клубы и танцевали до упаду. Только мужчина не позволял ей много пить. Самое большее, что было в ее распоряжении, — это бокал вина или шампанского. Клер злилась на него, ведь иногда ей становилось так невыносимо, что хотелось чем-нибудь унять страстную тоску по Дэну. А единственным средством спасения, которое она знала, было спиртное. Тем не менее Клер прекрасно понимала, что чрезмерное количество алкоголя — самый большой ее враг, а потому старалась не спорить с Дереком по этому вопросу.

Она с любопытством заметила, что в некоторых жизненных вопросах просто молчаливо переложила инициативу на плечи Стефенса. Ей очень нравилось такое положение вещей, ибо раньше, когда она встречалась с Дэном, ей волей-неволей приходилось поддерживать выбранный ею образ властной и решительной женщины. С Дереком же все было иначе. Он настолько прочно вошел в ее жизнь, что Клер порой с трепетом думала о том, что будет, когда все закончится и Дэн вернется к ней.

Больше же всего ее беспокоил вопрос о том, когда они начнут действовать. Ведь время не терпело ни малейшего промедления, да и Дэн мог настолько крепко привязать к себе Джессику там, в Сиднее, что потом уже ничто не поможет вернуть его. Вот Клер и бесилась от бездействия, стараясь казаться Дереку такой же веселой и жизнерадостной, а зло срывая на коллегах по работе. Шел второй день пребывания Дэна в Австралии; Клер считала часы с момента его отъезда и с нетерпением ждала его возвращения, хотя знала, что встретиться с ним, если он вернет Джессику, будет весьма трудно. А Дерек вел себя так, словно все не свете было ему безразлично, и по-прежнему прожигал жизнь. Пока однажды не случилось непредвиденное.

В тот вечер Клер долго ждала его прихода. Они договорились сходить в кинотеатр, а потом поужинать в ресторане. Все-таки иногда Стефенс вспоминал о том, что он — член уважаемой семьи, и вел себя соответственно. Проходил час, другой… Клер была уже полностью готова и в ожидании своего кавалера сидела в гостиной, невидящим взглядом глядя в телевизор. Обычно Дерек был очень пунктуален, поэтому его молчание настораживало. Когда истек первый час ожидания, Клер позвонила ему домой, но там вежливо ответили, что Дерек уже давно уехал и, как обычно, не сказал, когда вернется. Положив трубку на рычаг, женщина удивленно пожала плечами и в который раз взглянула на часы. Напряжение нетерпеливого ожидания постепенно нарастало. Так истек второй час. Телевизор уже был забыт. Чтобы он не раздражал ее и без того напряженные нервы, она выключила его, и, сидя в кресле, медленно, дабы растянуть удовольствие, пила коньяк. Алкоголь помогал скрасить ожидание, расслаблял нервы, делал ожидание менее значительным. Клер улыбалась, думая, что давно ей уже не было так хорошо. Постепенно все важное становилось неважным, мысли расплывались, путались. Она почти забыла, который час и как и почему оказалась в этом кресле. Окружающая обстановка гостиной то уменьшалась до размеров спичечного коробка, то разрасталась да ужасающих габаритов. Вскоре женщину сморил тяжелый сон.