— Ну, что? — Спросил Уайтхорн, задыхаясь. — Ты все еще хочешь продолжать или поговорим, как нормальные люди?

Возможно, в этот момент он ослабил хватку, потому что вместо ответа Максвеллу каким-то образом удалось сбросить его с себя. Все произошло в доли секунды. Пока Дэн поднимался на ноги, Макс со всего размаху ударил его ребром ладони по шейному позвонку, тем самым оборвав драку. Дэн моментально отключился, даже не поняв, что произошло. На некоторое время Макс обессилено развалился рядом с Дэном, пытаясь восстановить дыхание и собраться с силами. Так прошло две — три минуты. Он ничего не чувствовал: ни боли, ни усталости, ни гнева, ни обиды, ибо обрушил все это на Дэна. Наверное, им обоим это было нужно. Дэн потом поймет, почему он так поступил. Жаль только, что дружбы между ними больше все равно быть не может.

Через несколько минут Колфилд тяжело поднялся. Дэн все еще лежал без сознания. На мгновение Максу показалось, что он уж очень перестарался, но он отогнал эту мысль, сказав себе, что Дэн — крепкий орешек. Затем он отряхнулся от осколков, пригладил волосы и бесшумно вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.


Дэн с трудом разлепил сомкнутые веки и понял, что лежит на полу, на осколках стекла и зеркала. Пару секунд он недоумевал, почему ему вздумалось полежать на полу, а потом вспомнил: он подрался с Максвеллом, и, похоже, тот его вырубил, вместо того, чтобы честно признать свое поражение. Дэн тяжело поднялся, чувствуя, как от ушибов болит тело. В довершение всего отчаянно болели ссадины и порезы от осколков. Уайтхорн огляделся по сторонам в поисках соперника, но кругом стояла тишина. Было слышно лишь тиканье напольных часов, у которых в пылу драки кто-то из них разбил стекло. Придется заказывать для них новое. Как, впрочем, и для многого другого. Дэн поморщился, поняв, что они с Максвеллом нанесли весьма ощутимый ущерб его гостиной. Но не выставлять же ему счет! Это было бы глупо и нелепо. Как и их драка. Честное слово, они, как школьники!.. И что он теперь должен говорить Джессике? Что у него состоялось объяснение с Максвеллом? Ничего себе объяснение! Мило поговорили!

Мужчина вышел из гостиной, переступая через битое стекло, и прошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Вид у него, наверное, был ужасный. Самое досадное, что завтра ему предстоял полет в Мериленд — последний на этот раз; а если быть точным — крайний. Ведь летчики никогда не говорят "последний полет", чтобы не искушать судьбу. Может быть, кто-то скажет, что летчики — суеверный народ — пусть так. Дэн не относил себя к числу суеверных людей, но остерегался резких слов, разговаривая о своей работе. Так вот, завтра перед полетом он собирался подать мистеру О'Ниллу рапорт об увольнении, который сейчас лежал в его столе. Осталась только подпись управляющего грузовыми перевозками "Пан-Американ Эйрлайнз". А там — тихая семейная жизнь с Джессикой и руководство "Уайтхорн Интерпрайзис". Ведь отец наверняка сдаст ему все дела, как только Дэн немного освоится.

Дэн поморщился, чувствуя, как антисептик жжет рану на щеке. Неприятная процедура, но что поделаешь! Не предстанет же он перед Джессикой весь взъерошенный, побитый и поцарапанный. Он плеснул водой на лоб, промывая ссадины.

"Ох, Макс! — Подумал мужчина. — И стоило тебе лезть в драку. Ты же сейчас выглядишь точно так же, как и я. А это означает, что в аэропорту все будут перешептываться на наш счет. Мне-то это безразлично. Вот только Джессике не понравится, что здесь сегодня произошло".

Зазвонил домофон, и у Дэна вырвалось:

— А, черт! Надеюсь, что это не Джес…

Он вышел в коридор и взял трубку.

— Да, слушаю!..

— Привет, милый… — Услышал он голос Джессики, от которого у него сладко замерло сердце. — Надеюсь, я не помешаю тебе, если загляну ненадолго?

— Джесси!!! — Дэн не мог не обрадоваться ее визиту. При любой возможности он старался видеться с ней. Ему это было жизненно необходимо. — Я сейчас тебе открою. Поднимайся.

Он быстро нажал на соответствующую кнопку, а сам бросился в гостиную, чтобы хоть наполовину придать ей прежний презентабельный вид. Теперь он точно знал, что разговора о Максвелле не избежать. Если бы у него было время хотя бы до вечера, он придумал бы, как уберечь Джес от очередного приступа самобичевания. А сейчас она моментально раскусит любую его ложь. Так что придется говорить правду и только правду. Как в суде…

Дэн метнулся в коридор и открыл дверь на звонок Джессики.

— Боже мой, Дэн! Что случилось? — Испуганно ахнула она, едва увидев его.

— По крайней мере, ничего такого, что могло бы угрожать моей жизни, — неудачно пошутил мужчина, пропуская ее в квартиру.

Но она снова сдавленно ахнула, а пальцы ее невольно потянулись к нему, чтобы проверить на предмет ранений. Дэн, улыбаясь, поймал ее пальцы и сказал:

— Все в порядке, Джес. Правда. Я всего лишь подрался с Максвеллом.

Вообще-то, он не собирался вот так сразу обрушивать на нее эту новость. Но его поразила ее реакция.

— О нет! — Вырвалось у нее, и она прижала пальцы к губам.

— Ох, Джесси! — Произнес Дэн и крепко обнял ее, сжав сильно, чтобы она забыла обо всех своих страхах.

— Дэн, неужели все начнется заново? — Услышал он ее тихий, взволнованный голос.

— Ну, нет! Я этого не позволю! Если потребуется, я встану стеной между тобой и всем миром; только, пожалуйста, не воздвигай стену между нами. Обещаешь?

Джессика посмотрела в бездонные, как океан, голубые глаза, и все ее страхи настолько потеряли свой смысл, что она, улыбаясь, ответила:

— Обещаю! Я готова пообещать тебе все, что угодно! Ты только люби меня, ладно?

— А вот это ты могла бы у меня и не просить, — сказал Дэн.

Он обнял ее за плечи, и они прошли в гостиную. Там он сел в кресло, а она уютно расположилась у него на коленях.

— Кстати, у меня для тебя новость.

— Какая?

— Завтра я должен лететь в Мериленд, но перед полетом подам мистеру О'Ниллу рапорт об увольнении.

— Ты это серьезно?

Джес уставилась на него так, точно впервые об этом слышала, хотя они неоднократно обсуждали этот вопрос.

— Ты ведь согласилась выйти за меня замуж… Вот я и держу свое обещание.

— А твой отец знает о твоих намерениях? — Поинтересовалась женщина.

Ее лицо посерьезнело; блаженная улыбка слетела с губ.

— Ничего конкретного я ему не говорил, но об обещании, которое я дал сам себе с тех пор как встретил тебя, он знает, — пробормотал Дэн, зарываясь лицом в ее шелковистые медно-рыжие с золотом волосы.

Его всегда очаровывал этот ее волшебный аромат. Еще несколько секунд — и вот мысли уже поползли в другом направлении, а руки совершенно бессознательным движением зарылись в мягкий водопад волос.

Джессика мгновенно поняла его намерения, и сказала:

— Дэн, не вздумай! У меня ведь совсем немного времени. Сейчас надо позаботиться о твоих ранах.

— Отлично, — пробормотал он, покрывая поцелуями ее разгоряченное лицо. — Вот и займись ими. У меня, между прочим, все тело болит, — пожаловался Дэн.

— Дэн, я серьезно! — Возмутилась Джес, но в глазах ее уже плясали лукавые бесенята.

Она прекрасно поняла его игру.

Женщина встала с его колен и выпрямилась, а Дэн смотрел на нее с упоением, точно хотел съесть ее взглядом. Но одним взглядом невозможно было утолить его голод — они оба знали это. Тем не менее Джессика не собиралась потворствовать его желаниям; да и своим тоже. Она плотно сжала губы, которые еще хранили вкус его сокрушительных поцелуев, и постаралась придать себе неприступный вид. Видимо, у нее это плохо получилось, поскольку Дэн лукаво улыбался.

— Ты восхитительно очаровательна, когда сердишься, — произнес он и поднялся ей навстречу. — Я тебе уже говорил сегодня, как сильно тебя люблю?

Уайтхорн провел кончиком пальца по контуру ее лица, по носу, по раскрытым губам.

— О, черт! — Проговорила она, чувствуя, как эти его легкие прикосновения лишают ее возможности здраво мыслить.

— Ты что-то сказала? — Спросил Дэн.

Он отлично слышал, как она выругалась.

— Да, — подтвердила Джес. — Но это неважно сейчас.

— Сколько у нас в запасе времени?

— Плевать! — Пылко ответила она, почти не осознавая, что говорит. — Лучше закончи то, что начал.

— Именно это я и хотел от тебя услышать!

Дэн подхватил ее на руки и понес в спальню.

Глава IX

Греция, Афины, 1983

Оказалось, начать жить заново, когда все уже есть, очень просто. Нужно всего лишь уехать на другой континент и порвать все старые связи. По крайней мере, так думала Клер Хьюстон, когда приехала в Афины. Вот так запросто: решила — значит, нужно сделать, а не раздумывать, правильный это поступок или нет. Все дело в том, что она действительно хотела забыть свою несостоявшуюся любовь, которая принесла ей очень большие деньги. А переехав в Афины, Клер строго-настрого запретила себе думать обо всем, что связывало ее с Лос-Анджелесом. Даже сама себе запретила думать о Лос-Анджелесе как о доме, чтобы у нее не возникло искушения вернуться домой. Домой? Черта с два! Афины — теперь ее дом, а родной язык — греческий. Она взялась учить этот язык, хотя он давался ей с трудом.

Все! Хватит! Новая жизнь, новое рождение, новая любовь, наконец. Быть может, Клер все-таки повезет, и она встретит на этой земле человека, который оценит ее и которого она сможет полюбить? Дэн Уайтхорн оставил в ее душе глубокую рану, которая болела даже тогда, когда о ней не вспоминали. Но как же трудно было не думать о нем, когда все вокруг буквально кричало о Дэне! Небо напоминало о том, как он любил летать. Синие волны Эгейского моря напоминали о его бездонных голубых глазах. И что же теперь? Не жить, чтобы его забыть? Да! Если потребуется, Клер перестанет жить.