Официант принес десерт. Клер нервно поковыряла его ложечкой, потом губы ее скривились в едкой усмешке над самой собой.

— Этого просто не может быть, — проговорила она, чеканя каждое слово. — Второго такого раза со мной случиться уже не может!

— Ты о чем? — Не понял Дерек, внимательно всматриваясь в ее глаза.

— Ты второй мужчина, спрашивающий, чего я хочу, — ответила женщина. — И второй раз это вопрос с подвохом.

— Осмелюсь предположить, что моим предшественником был Дэн Уайтхорн?

Клер кивнула, затем сказала:

— После этого вопроса он предложил мне миллион долларов в качестве платы за твои акции и за свое право встречаться с моей лучшей подругой.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом, — удивленно произнес ее муж.

— А тут нечего было рассказывать. Я просто продалась. Дэн меня купил со всеми потрохами. Ты хотел, чтобы я кричала об этом на каждом углу?

— Нет, прости. Если бы я знал, то никогда не задал бы подобного вопроса.

— Но ты его задал — поезд ушел. Чего я хочу? Тебя, Дерек; только тебя! Мне нужен мой муж. Я тебя никуда не отпущу и никогда в жизни не дам тебе развода, даже если ты влюбился в кого-то вроде мисс Бичем.

— К счастью, нет. Если это когда-нибудь произойдет, можешь смело отправлять в любую газету Лос-Анджелеса некролог по мне, ибо в этот день я умру как личность. Это привилегия Дэна.

— Так почему ты уходишь? — С отчаянием спросила Клер, вцепившись в его широкую ладонь, так что ее ногти больно впились Дереку в кожу.

Но он не придал этому значения, так как боль в душе была намного сильнее.

— Я устал, Клер. Сколько можно повторять? Я устал от твоего равнодушия, от ревности к призраку, от медленной гибели. Мне надоело беспомощно катиться в пропасть, в то время как ты даже не хочешь протянуть мне руку помощи, — сказал Дерек.

— Хочу! — Пылко проговорила Клер, по-прежнему не отпуская его руки. — Я многое поняла и изменилась. Не уходи, Дерек! Ты очень нужен мне! Без тебя мне не жить! Неужели ты не видишь, как я изменилась: раньше я никогда не призналась бы тебе в том, что ты мне жизненно необходим.

— Вижу, Клер. И в который раз прошу тебя. Вернее, даже не прошу, а советую: не унижайся перед мужчиной — не важно, в чем и перед кем.

— Плевать! — Яростно выкрикнула Клер, так что некоторые посетители ресторана даже обернулись на ее голос. — Может, я и унижаюсь, но я прошу тебя, не уходи. Еще можно все начать с начала. Ведь все не так плохо, как кажется.

— Прости, дорогая, но нет, — ответил Дерек, убирая руку из ее руки.

Он заметил, что на коже остались легкие царапины. В мыслях мелькнуло: "Царапины на коже от ее ногтей. Ну чем не дикая кошка?.. И укротить ее, по всей вероятности, смог бы только Дэн. Но он предпочел умереть…"

— Почему ты не хочешь понять меня? — В отчаянии взмолилась Клер. — Почему я говорю с тобой, будто с каменной стеной?!

— Я уже выслушал тебя, — спокойно ответил Дерек. — И понял все, что мне нужно было понять.

— Правда?! — Просияла Клер. — Значит, ты, действительно, все понял?

— Да, Клер. Я понял, что если останусь с тобой, как ты меня о том просишь, то будет еще хуже нам обоим. Ты, поняв, что добилась своей цели, успокоишься и по-прежнему будешь предаваться мечтам о Дэне, а я буду мучиться от ревности, запивая свою боль алкоголем и в отместку тебе спать с проститутками. Зачем нам все это? Это больно и унизительно для тебя и для меня.

— Я все исправлю, Дерек! — Пылко возразила она. — Если ты будешь мне помогать, у нас все получится, и жизнь сложится лучше, чем у многих пар.

— Отнюдь! — Возразил Стефенс. — У нас просто нечего исправлять. Все кончено, дорогая.

Он сказал это таким тоном, что Клер поняла: бесполезно умолять, плакать, упрашивать. Даже признание в любви не поможет. Дерек не поверит ей, как в свое время не поверил Дэн. Боже, ну почему у нее все не как у людей?! Почему мужчины используют ее, как хотят, а потом безжалостно выкидывают, как одноразовый носовой платок? Это что, месть за то, что она в свое время так сама обращалась с мужчинами? Но ведь она мстила им за то, как они обошлись с ее матерью, за то, что из-за них она осталась без материнской любви и заботы. И что теперь? Снова она остается одна, влюбленная в мужчину, который ее бросил? Снова она отчаянно нуждается в мужчине, которому она не нужна? Да пусть будет проклято все мужское племя во главе с Дереком Стефенсом, который спокойно сидит тут и говорит о разводе, как о погоде! Ярость и обида клокотали в ней, грозя вот-вот вылиться в грандиозный скандал. В какой-то момент ей даже захотелось дать разрядку своим напряженным до предела нервам — надавать мужу пощечин, расцарапав ему лицо. Пусть хотя бы боль физическая будет ему наказанием за то унижение, что она пережила, упрашивая его остаться с ней.

Но здравый смысл в ней возобладал. Все равно это ни к чему хорошему не приведет. Пусть катится ко всем чертям, раз ему так хочется. Она постарается быть счастливой и в одиночестве. И больше не нужны ей никакие мужчины.

— Хорошо, Дерек, — сказал Клер так резко, что Стефенс с удивлением посмотрел на нее. — Я дам тебе развод, раз ты того хочешь.

Дереку стало не по себе от этого ее заявления. Захотелось вернуть свои слова обратно, но гордость не позволяла. Он прекрасно понимал, что она не хотела давать ему развод — сейчас в ней говорила обида и та же пресловутая гордость. Он также знал, что она не возьмет никаких денег его семьи, но не удержался и предложил:

— Ты не будешь ни в чем нуждаться…

— Оставь это… — Остановила его Клер. — Мне ничего не нужно от твоей семьи. А то, что мне нужно, я, увы, никогда не получу. Так что лучше много раз подумай, прежде чем мне что-то обещать.

— Как знаешь, — пожал плечами Стефенс. — Тогда мой адвокат позвонит тебе и договорится о встрече.

— А сам ты не можешь оформить себе развод? — Съязвила Клер.

— Увы, это не в моей юрисдикции. — Кстати, ты до развода можешь пожить у нас.

— Спасибо, дорогой, за одолжение. Но у меня есть своя квартира. Я с некоторых пор не желаю видеть кого бы то ни было из твоей семьи, — огрызнулась Клер.

— И даже моего брата? — Не удержался Дерек.

Губы Клер скривились в злобной усмешке. Лицо покраснело от гнева. Она вскипела:

— Да пошел ты к черту вместе со своим братом!!!

И, встав из-за стола направилась к выходу, гордо расправив плечи. Вслед ей донеслись слова ее мужа:

— Уверен, он уже там!..

Глава XVII

Кинг-Риверз, 1987

Дэн не был у черта, как того желал Дерек. Он не был даже в раю. Он просто жил. У него была новая семья, в которой он уже прожил три года, у него был даже сын, которого он любил больше всего на свете. И хотя Чарли не был его кровным сыном, Дэн всей душой ощущал, что его сын — его продолжение, и желал ему всего самого лучшего в жизни. Еще он бесконечно уважал свою жену, которая, не жалея сил, пыталась поставить его на ноги. Жаклин до сих пор продолжала делать ему массаж, хотя долгое время Дэн весьма скептически относился к этим ее попыткам. Но потом в нем постепенно начала расти надежда. Вполне вероятно, что у нее что-то получится. А если получится, что тогда? Он уже свыкся с мыслью, что на всю оставшуюся жизнь обречен быть беспомощным инвалидом. Когда он услышал свой приговор, в его мировоззрении произошел коренной перелом. Ему волей-неволей пришлось переосмыслить все свои взгляды на мир, свое отношение к людям, их отношение к нему. Это было шоком; но он это пережил. Сможет ли он пережить это второй раз? Лучше об этом не думать. По крайней мере Дэн старался об этом не думать.

Но в последние полгода он все свои душевные и физические силы направлял на то, чтобы хотя бы пошевелить пальцами ног. Все его сознание, казалось, поселилось в ногах. Его желание почувствовать ноги было сильнее, чем желание сделать следующий вздох. Ведь все было так просто: пошевелить пальцами, почувствовать прикосновение собственной руки к ногам, согнуть ноги в коленях, попытаться встать. Хотя бы встать. Научиться ходить для него не было такой большой проблемой, как пошевелить ногами. Когда он был здоров, он не придавал большого значения, каких больших усилий стоит человеку научиться ходить. А сейчас это стало смыслом его жизни. Если бы ему удалось встать на ноги, это было бы величайшей наградой за труд Жаклин.

Дэн очень сильно изменился. Раньше он не верил в Бога, а теперь каждый вечер, отходя ко сну, читал молитву. Ему удалось восстановить в памяти "Отче наш" — единственная молитва, которую он знал и которой обучила его покойная мать. Иногда, отправляясь на прогулку в одиночестве, Дэн обращал глаза к небу — то, что раньше любил больше всего, и то, что сломало ему жизнь. Он подолгу смотрел в неподвижную голубую даль, до тех пор пока в глазах не появлялись слезы, потому что они начинали саднить. Ему думалось, что небо, даже после его "смерти", не хочет отпускать его — манит его к себе, завораживает, заставляет думать о себе, даже после того как он от него отрекся. Небо заставляло его думать и вспоминать то, что он хотел забыть. Он хотел знать, летает ли после катастрофы Максвелл Колфилд или уволился из "Пан-Американ Эйрлайнз". Как продолжается его карьера в случае, если он остался в авиакомпании? Его по-прежнему волновало все, что было связано с Робертом Монтгомери, лучшим другом, который, наверное, никогда не простил бы его, если бы узнал, что он жив. Дэн вспоминал об отце, и в нем пробуждалась такая нежность, на какую он, казалось, не был способен по отношению к Джеффу. Он думал о том, что слишком мало внимания уделял своим дядям, братьям отца. Возможно, что в то время его вообще мало интересовали какие бы то ни было члены их огромного семейства. Разве что с Лаурой Стефенс у него складывались очень теплые отношения.