А на следующий день, будто по сговору, пришел Максвелл с огромным букетом белых роз и обручальным кольцом. Джессика не ждала его так быстро и даже растерялась, не зная, как вести себя с ним. Он же без лишних тирад приступил сразу к делу. Таким решительным она его еще никогда не видела, но не стала препятствовать его решительности.

— Джессика, — начал он, — ты знаешь, что ты мне не безразлична. Так было всегда, даже когда мы расстались. Между нами много чего произошло — плохого и хорошего. Я ничего не забыл. Мне дорого каждое мгновение, проведенное рядом с тобой, потому что я люблю тебя. Мне дорога твоя дочь, и если ты позволишь, я буду любить ее как родную. Я бы очень хотел, чтобы Джулия была и моей дочерью — нашей дочерью. Я готов быть с тобой всегда, если ты позволишь… Ты позволишь? Ты выйдешь за меня замуж?

Он раскрыл коробочку с обручальным кольцом и протянул ей.

— О, господи! — Выдохнула она и закрыла лицо ладонями, чтобы Максвелл не видел выражения ее глаз.

Все это было так похоже на предложение Дэна. Ей вспомнилось, как он привел ее на ужин в особняк Джеффа и за ужином предложил ей руку и сердце, опустившись перед ней на одно колено. Воспоминание было таким ярким, что у нее слезы выступили на глазах. Она помнила каждое его слово, сказанное в тот вечер. И сейчас вместо слов Максвелла Колфилда в ней звучал голос Дэна. Ей с огромным трудом удалось взять себя в руки и не разрыдаться перед ним. И ей это удалось.

— Я выйду за тебя замуж, Максвелл. Но прежде всего выслушай кое-что.

— Я… — Начал он радостно, еще не до конца осознавая, что она дала согласие на их брак.

— Подожди, дай мне договорить, — остановила она его. — Я выйду за тебя, но я не люблю тебя. Прости, если, говоря так, причиняю тебе боль. Но ведь искренность в отношениях мужа и жены ценится больше всего. И будет лучше, если ты с самого начала будешь знать правду. Ты для меня очень хороший друг, почти брат. Мы столько пережили вместе, что стали братом и сестрой. Я дорожу твоей любовью ко мне, но, к сожалению, не могу ответить взаимностью. По-моему, я вообще больше никогда не смогу кого-либо полюбить. Мои чувства исчерпали себя. Я выдохлась. Все, что я могу для тебя сделать — это всегда быть рядом с тобой, заботиться о тебе, уважать тебя, доверять тебе. Но, пожалуйста, пообещай мне, что никогда не будешь вспоминать о Дэне.

Минута молчания, наступившая после ее слов, показалась ей вечностью. Видно, эта ее просьба совсем обескуражила Максвелла, однако он всеми силами постарался скрыть свое замешательство. Для Джессики это было очень важно, а для Макса — очень трудно. Несмотря на всю его любовь к ней, ему было трудно не вспоминать о том, что однажды Джессика предпочла Дэна Уайтхорна, что за его спиной у них начинался роман, что совсем недавно она ненавидела его за то, что он вернулся с того полета живым, а Дэн погиб. Но еще больше она возненавидит его, если он не даст ей это обещание. И тогда он дал обещание ангелу, прекрасно понимая, что если не сдержит его, жизнь для него станет настоящим адом.

А когда они стояли перед алтарем, Максвелл изо всех сил сдерживал свои эмоции, зная, что она сейчас думает о другой несостоявшейся свадьбе. Он терзал себя вопросом, жалеет ли она о принятом раз и навсегда решении; но не знал на него ответа. Его бесило, что невеста думает сейчас о другом любимом человеке, и он отчаянно боялся, что она поймет, что он знает это. Со стороны же могло показаться, что жениху и невесте было абсолютно безразлично то, что с ними происходит, — настолько оба были погружены в свои мысли. И вообще, это была странная свадьба: жених выглядел так, будто он не женится, а присутствует на похоронах, да и у невесты был отсутствующий взгляд. А потому все гости чувствовали себя виноватыми в происходящем, но никто не рискнул остановить это.

Джессика и Максвелл поженились: обвенчались и зарегистрировали брак в мэрии. А в перерыве между бракосочетанием и торжеством, посвященном ему, проходившем в доме родителей жениха, Макс в присутствии адвоката, Джессики и Роберта Монтгомери подписал бумаги об удочерении Джулии Бичем — дочери Джессики и Дэна. Джулия, кстати говоря, быстро сообразила, что ее мама вышла замуж, и снова задала матери прежний вопрос:

— Мама, а Макс мой папа?

Колфилд, стоявший рядом с женой, подхватил девочку на руки и, улыбаясь, проговорил:

— Конечно, радость моя. Я твой папа. Всегда им был.

— А почему тогда вы не поженились раньше? — Настаивала Джулия.

— Потому что твоя мама долго думала, выходить ей замуж за меня или нет, — ответил новоиспеченный отец.

— Но ведь у вас есть я! — Не унималась его дочь. — Вот я, когда вырасту, не буду долго думать, выходить мне замуж или нет, — заключила она.

Все это было сказано с таким серьезным выражением лица, что Макс и Джес не удержались и прыснули со смеху. Но девочка совсем не обиделась. Только требовательно заявила:

— Уже пора есть торт!

— Действительно пора, — согласился мужчина, продолжая держать ее на руках. — Что ж, пойдем!

Джессика поторопилась за ними, думая о том, что сделала не только то, что хотели все взрослые люди вокруг, но и то, чего больше всего на свете хотела ее дочь.


Клер была беременна. Она обнаружила это уже после того, как были подписаны все бумаги на развод. Это был ребенок Дерека, и зачат он был в ту памятную ночь после дня рождения Лауры. Раньше она сто раз подумала бы, стоит этому ребенку появляться на свет или нет, но сейчас она изменилась, и у нее не было на этот счет никаких сомнений. Этот малыш будет жить, он родится здоровым и сильным, а его отец много раз пожалеет о том, что бросил мать ради какой-то непонятной новой жизни.

Она теперь снова была Клер Хьюстон и жила в своей старой квартире на Хайд-стрит напротив одиноко пустующей квартиры Дэна Уайтхорна. Мысленно Клер давно уже попрощалась с ним и простила его, а также попросила прощения у него. Теперь она не злилась на него, не ненавидела, не любила, не мечтала о нем, а бережно оставила в прошлом, сохранив самые светлые воспоминания об этой любви в своем сердце. Он был вторым лучшим человеком (после Роберта Монтгомери) в ее жизни. Клер была безмерно благодарна Дэну за счастливые мгновения, проведенные вместе, за то, что он научил ее быть добрее, уважать других людей, стараться понимать их.

Она стала спокойной, уверенной в себе женщиной, которая знает, чего хочет. Жаль только, что объект ее желания никогда не достанется ей. У него новая жизнь. Без нее и ребенка, которого она носит под сердцем. Теперь Клер захотелось восстановить старые дружеские связи с Робертом и Джессикой. И однажды она позвонила Бобу. Трубку долго никто не брал, и когда Клер уже отчаялась, Боб ответил:

— Да, слушаю…

— Роберт, это ты?

Она не узнала его, поскольку он охрип — наверное, простудился.

— Клер?! — Ошеломленно спросил он.

— Да, — ответила она. — Я думала, тебя нет дома. Хотела уже положить трубку.

— Прости, я лежал и не хотел вставать. Я тут простудился немного. Никак не ожидал, что это ты звонишь. Думал, это кто-то с работы. Вот и не хотел отвечать.

— Да, — согласилась Клер, — слишком много времени мы не общались. Это моя вина. Я была на тебя зла из-за Дэна. Прости меня.

— Может, приедешь ко мне на ужин? — Предложил Роберт.

— С удовольствием. А я тебе не помешаю?

— Конечно, нет. Я буду очень рад тебе.

— Во сколько?

— Как соберешься. Хоть сейчас.

— Тогда я скоро буду. Ты живешь там же — на улице Вашингтона?

— Да, конечно.

— Ну, до встречи.

— Я буду ждать, — сказал Роберт и положил трубку на рычаг.

А потом сел в кресло и задумался. Клер позвонила сама. Это что-то новенькое. Он полагал, что после того как он принял сторону Джессики, их с Клер дружба исчерпала себя. Они не виделись почти четыре года. О чем можно говорить с человеком спустя четыре года, особенно если этот человек тебя почти ненавидел? Зачем Клер позвонила? Хотя трудно вычеркнуть восемнадцать лет дружбы. Видимо, и она это поняла. Но, скорее всего, у нее что-то случилось. Она никогда не позвонила бы сама, если бы была счастлива с Дереком.

"Ничего, скоро все узнаем, — решил Роберт. — Осталось лишь немного подождать".

И он отправился на кухню готовить ужин.


Клер приехала с большим тортом и бутылкой элитного французского коньяка.

— Что отмечаем? — Удивленно спросил мужчина, встретив ее в дверях своей квартиры.

— Наше воссоединение, — радостно отозвалась женщина. — Если ты не против, конечно.

— Я только "за". Проходи на кухню. У меня ужин еще не готов.

Клер уселась за столом, а Роберт суетился возле плиты.

— Впервые вижу тебя за готовкой, — заметила она.

Он пожал плечами и ответил:

— Я живу один. Давно готовлю сам. Ведь ресторанная еда надоедает, какой бы вкусной она ни была.

— А я не умею готовить. Так и не научилась. Наверное, если бы у меня были хорошие отношения с матерью, она научила бы меня готовить.

— Это отговорка. Научиться готовить можно в любом возрасте, стоит только захотеть.

— Мне, наверное, придется походить на кулинарные курсы, — заметила Клер. — Хотя бы для того, чтобы научиться варить каши для ребенка.

— Что?! — Роберт повернулся и уставился на нее, будто видел впервые.

— Я беременна, — объявила Клер, радостно улыбаясь.

Ей так давно хотелось с кем-то поделиться этой новостью, что с самого своего приезда к Бобу она только и ждала повода, чтобы заговорить об этом. Впервые в жизни она испытывала такую удивительную, ни с чем не сравнимую радость, желание делиться этой радостью с любым человеком.

— Я вас поздравляю от всей души, — Роберт никак не мог прийти в себя от этой сногсшибательной новости. — Дерек, наверное, счастлив…