— Ясно, — пожала плечами Клер. — Похоже, мне придется узнавать тебя и твою семью заново. Хотя, в сущности, я никогда никого и не знала толком. Кто знает, какие ты еще преподнесешь мне сюрпризы.

— Да, в общем-то, никаких. Разве что еще пару близнецов.

— Поживем — увидим, — сделала вывод миссис Стефенс. — Пока я безумно счастлива, что у меня есть ты и эти две очаровательные крохи.


Пару дней после родов Клер еще провела в клинике вместе со своими малышами, пока обследования не показали, что мать и дети полностью здоровы. За это время у нее побывали самые разные посетители. Джефферсон приехал с огромным букетом цветов и сообщил, что он и Итон открыли трастовый фонд для Фрэнка и Рейчел. Несколько раз за это время к молодым родителям приезжал Роберт Монтгомери, все еще не забывший о своем желании стать крестным отцом новорожденным. Клер всякий раз была очень рада визитам своего давнего друга и мечтала о том, чтобы Боб и Дерек стали друзьями. Однако она заметила так же, что Монтгомери чем-то постоянно озадачен, порой даже возбужден. Но приписывала такое состояние проблемам на работе, а спрашивать ничего не стала. Приезжали Максвелл и Джессика, и Клер упросила ее стать крестной матерью малышей Стефенс. Казалось, они снова подружились. Ушли в прошлое давние разногласия из-за Дэна Уайтхорна. О них было позабыто с молчаливого согласия обеих сторон. И никто из них — ни Клер, ни тем более Джессика — не знал о том, что Дэн вернулся домой. Максвелл просто-напросто струсил и ничего не сказал жене, но глубоко в душе переживал страшную муку, боясь, что, узнав об этом, Джессика захочет вернуться к Дэну. А Клер никто не сказал потому, что боялись ее расстраивать. Ведь после родов некоторые женщины очень впечатлительны.

Но однажды Дэн все-таки приехал к Клер в клинику. По пути туда он купил большой букет цветов и написал простую записку: "Поздравляю с рождением детей! Дэн Уайтхорн" Попросил одну из медсестер отнести цветы в комнату Клер. Она спокойно отнеслась к появлению очередного букета. Кстати, когда его принесли, у нее был в гостях Роберт Монтгомери. Цветы были составлены в великолепнейший букет, и мужчина сразу понял, от кого они. Но ничего не сказал. Хотел посмотреть на реакцию Клер. Она понюхала цветы и положила их на тумбочку возле кровати. Затем взялась за записку. Роберту стало не по себе, и, чтобы скрыть свое замешательство, он предложил:

— Давай я поставлю цветы в вазу. Не хочется, чтобы такая красота быстро увяла.

— Если тебе не трудно, — машинально ответила она, разворачивая записку.

Мужчина встал, достал вазу и отправился в ванную набирать воду. Когда он вышел оттуда, миссис Стефенс сидела на постели смертельно бледная — ни кровинки не было в ее застывшем, как маска, лице. Записка из букета трепетала в ее дрожащих руках.

— Это, что, чья-то шутка? — Удивительно ровным голосом спросила она.

Роберт повернулся к ней, держа в одной руке вазу с водой, в другой — букет, присланный Дэном Клер. Внимательно всмотрелся в ее помертвевшее лицо. Помедлил секунду, прежде чем ответить:

— Нет, Клер, не шутка.

Она вновь посмотрела в записку, будто видела впервые. Да, наверное, так и было, ибо Клер вдруг только сейчас осознала, что то, к чему она стремилась долгих четыре года, прежде чем влюбиться в Дерека, теперь случилось. Дэн Уайтхорн вернулся домой. Наконец, губы ее дрогнули в улыбке, и она медленно проговорила:

— А я знала, что он жив.

Монтгомери вышел из оцепенения, поняв, что говорит Клер.

— Откуда? — Спросил он.

— Не в том смысле, что он мне звонил или как-то дал знать о себе, — пожала плечами миссис Стефенс. — Понимаешь, в то время я так сильно его любила, что, когда произошла трагедия, я сразу поняла, что он жив, — она говорила спокойно, но с каждым словом темп ее речи ускорялся, точно она стремилась поскорее выплеснуть всю накопившуюся боль обиды и ожидания. — Вся эта похоронная панихида, все эти слезы были для меня фарсом. Я одна не плакала. И мне было до тошноты противно смотреть на Джессику, которая строила из себя убитую горем вдову. Как она могла не понять, что Дэн жив?! Ведь она так любила его!

— Джес сильно переживала с тех пор, как узнала, что их самолет пропал с экранов радаров. Если ты помнишь, она была беременна, и от своих переживаний угодила в больницу. А ты узнала об его исчезновении намного позже.

— Знаю, Боб, — ответила Клер. — Сейчас я не виню ее ни в чем. Я простила ей даже то, что она увела у меня Дэна. Но тогда, как мне казалось, ее бесчувственность, бесила меня до невозможности… Когда он вернулся? — Спросила она, помедлив немного.

— Три дня назад, за день до рождения твоих детей.

— Где он сейчас?

— Полагаю, что здесь, — произнес мужчина. — Не зря же тебе принесли такие шикарные цветы.

— Да, он, как всегда, в своем репертуаре.

В дверь постучали. Клер и Роберт на мгновение замерли, так как оба отлично знали, кто стучал.

— Войдите, — дрогнувшим от волнения голосом пригласила Клер.

В комнату вошел Дэн — потрясающе красивый в темных брюках и голубой рубашке, так великолепно подчеркивающей голубизну его глубоких глаз. Он совсем не изменился за эти пять лет. Правда, в тридцать шесть лет на висках у него уже серебрилась легкая седина. Но это только придавало еще большее очарование.

— Живой! — Выдохнула Клер и вскочила с кровати, бросившись ему в объятия.

Дэн крепко обнял ее, вдруг внезапно осознав, насколько сильно ему не хватало этой роковой красавицы, с которой у него было много хороших мгновений. Было так необычно, что взбалмошная, порывистая, импульсивная Клер Хьюстон теперь остепенилась — вышла замуж и родила двоих детей сразу — да от кого — от Дерека Стефенса, еще более безумного человека, чем Клер. И уж совсем было трудно поверить в то, что они любят друг друга, эти двое таких похожих людей. Все изменилось вокруг него. И, пожалуй, ему трудно будет привыкнуть к этому новому миру, из которого он когда-то так стремился сбежать.

— Господи, живой! — Лепетала Клер, повиснув на его шее. — Я знала, я верила!.. Живой!.. Живой!..

— Да, живой! — Радостно отозвался Дэн, отстраняя ее от себя и всматриваясь в красивое лицо. — И мне это очень нравится.

Мертвенная бледность сошла с лица Клер, на ее пухлых щечках появился румянец. Она смотрела на него сияющими глазами и не могла насмотреться. Бурная радость отчаянно колотилась в ее сердце, просясь вырваться наружу. И Клер не выдержала: стала осыпать его лицо поцелуями, пока не нашла его губы, когда-то такие страстные, обжигающие, трепетно-нежные. Господи, как она истосковалась по этим губам! А вновь обретя их, Клер забыла обо всем на свете. Как будто время повернулось вспять, и она снова стала двадцатитрехлетней девчонкой, вознамерившейся отомстить всему миру, выйдя замуж за наследника ювелирной империи. Не стало Джессики, Дерека, авиакатастрофы, перевернувшей жизни стольких людей. Остались лишь губы Дэна, отвечавшие на ее поцелуй с такой готовностью, что у нее кружилась голова. Они забыли даже о Роберте, который так и стоял, глядя на них во все глаза. Реальность потеряла значение. Главное — Дэн вернулся домой… к ней! Да и Роберт забыл обо всем на свете, пораженный происходящим. И уж тем более никто не заметил и не услышал, как дверь в палату распахнулась, и на пороге появился Дерек. Клер и Дэн продолжали отчаянно целоваться. Никто не видел Дерека, никто не слышал его прихода. Он несколько секунд смотрел на эту идиллию, потом развернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел вон.

Звук хлопнувшей двери среди этой пронзительной тишины вывел их из забытья. Роберт вздрогнул, уронив вазу и разлив воду; Дэн и Клер, наконец, выпустили друг друга из страстных объятий. Испуганно уставились на дверь, будто она хлопнула сама по себе. Доли секунды длилось молчание. Потом Роберт спокойно сказал:

— Это был Дерек. Он все видел.

— Боже мой! — Ахнула Клер, прижав ладонь к губам. — Что теперь будет? Он же всегда ревновал меня к тебе! Он меня не простит! Никогда не простит!

Слезы градом катились по ее щекам. Она в ярости начала молотить кулаками по груди Дэна, точно желая повернуть вспять прошедшие пять минут, чтобы изменить ход событий.

— Это ты виноват! — Кричала она на него. — Ты! Ты испортил мне жизнь! Дерек меня никогда не простит! Никогда!

— Клер, пожалуйста, успокойся, — попросил ее Уайтхорн. — Ничего страшного не случилось…

— Ничего страшного? — Бросила ему в лицо миссис Стефенс. — да неужели ты не понимаешь, что Дерек больше ко мне не вернется?! Он думает, что я лгала ему все это время! Что я предала его!

Ее пухлые кулачки отчаянно колотили по его груди, пока, наконец, Дэн не поймал ее за запястья и не встряхнул как следует, чтобы она пришла в себя.

— Прекрати! — Прикрикнул он на нее. — Не сходи с ума! Я приведу Дерека обратно. Если он тебя любит, он должен тебе доверять.

— Да пошел ты к черту со своим доверием! — Зло проговорила Клер, пытаясь вырваться из его рук.

Однако хватка Дэна была железной. Она совсем забыла об этом. Он умел быть нежным и жестоким.

— Я же сказал, прекрати! — Снова встряхнул он ее. — Все будет хорошо. Мне-то ты доверяешь?

Клер встретила пронзительный взгляд голубых глаз, которые когда-то так любила. Пару секунд они вот так стояли и смотрели друг другу прямо в глаза: Дэн держал ее за запястья, а Клер гневно сжимала руки в кулаки. Но потом что-то в его взгляде заставило ее успокоиться. Она расслабилась, и Дэн отпустил ее.

— Да, — тихо ответила Клер. — Только, пожалуйста, приведи Дерека обратно. Пусть он верит мне! — Взмолилась она, в отчаянии ломая руки.

— Все будет хорошо, — повторил Уайтхорн. — Дерек вернется домой. Я обещаю.

И он шагнул обратно к двери, распахнул ее. Потом вдруг вполоборота повернулся к ней, словно хотел что-то сказать: