Керрелин Спаркс - Самый сексуальный вампир

Грегори наклонил голову, сосредоточившись на Джоше.

– Спаркл все еще на танцполе, – он вопросительно посмотрел на нее.

– У всех нас есть кодовые имена. Мэдисон – это Спаркл.

Он улыбнулся.

– Оно ей подходит, – он наклонился к Эбигейл, его глаза мерцали. – Какое твое кодовое имя?

Она пожала плечами.

– Не важно.

– Это паршивое кодовое имя.

– Это не мое...

Он усмехнулся.

– Дай угадаю. Твоя сестра – Спаркл, тогда ты... Бриллиант.

– Нет, – ее щеки запылали еще сильнее.

– Но ты исключительная.

К сожалению, ее лицо, вероятно, было исключительно красным.

– Ну, если ты отказываешься говорить, у меня есть другие способы выяснить это, – он взглянул на Джоша, который убрал свой мобильный телефон и теперь что-то бормотал Чарльзу в коммуникатор на своем запястье. – Сейлор? Кто это?

– Мой папа.

Брови Грегори поползли вверх.

– Он не хотел быть Адмиралом?

– Все наши имена начинаются на "С". И папе нравится быть Сейлор. Он – морской человек, и он думает, что это делает его скромным.

Грегори с сомнением посмотрел на нее.

– Понимаю. Он не всегда выглядит очень скромным. Но трудно выглядеть скромным, когда ты пытаешься показать большую уверенность и компетентность как лидер, – она провела пальцем по ободку бокала. – Он другой, когда с нами. Особенно когда он с мамой. Он так сильно ее любит. Когда ты смотришь, как кто-то, кого ты любишь, медленно умирает, и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить происходящее, это очень уничтожающе.

Ее рука замерла. Что, черт возьми, она делает? Открыться вампиру? Она взглянула на Грегори. Его глаза смотрели куда-то вдаль, взгляд был полон воспоминаний и боли.

Она отпила немного диетической колы. Он молчал, а она гадала, в какое печальное воспоминание он погрузился.

Она протянула руку, чтобы коснуться его, но передумала и опустила ее на стол.

– Извини, если я тебя огорчила. Я не хотела...

– Все в порядке, – он улыбнулся, но в его глазах все еще держалась печаль. – Мне очень жаль твою мать.

Она моргнула, когда слезы угрожали политься. Прошло много времени с тех пор, как она кому-то говорила про нее маму. Обычно она держала свои страхи и тревоги в себе. И когда она была с мамой, она всегда старалась быть веселой.

– Ее кодовое имя – Серенити.

– Это имя отлично ей подходит.

– Да, – Эбигейл сжала кулаки, решив держать свои эмоции под контролем.

Грегори положил свою руку поверх ее.

– Все будет хорошо.

Она замерла. Его рука была совершенно теплой и человеческой. И его прикосновение было легким и... нежным. Ее взгляд метнулся к Джошу, стоявшему в двух кабинках справа, а затем к Чарльзу, стоявшему в двух кабинках слева.

– Я...

– Извини, – Грегори поднял руку. – Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко.

Огорчать? Ее так и подмывало взять его за руку под столом. Она не ожидала от него такой доброты. Ему стало еще труднее сопротивляться.

– А ты хитрая, – он посмотрел на нее с подозрением. – Ты так и не сказала мне своего кодового имени, – он придвинулся ближе. – Это оно? Сники? [прим. sneaky – пер. как "хитрый"]

Она с улыбкой покачала головой. Это было больше, чем доброта. Он дразнил ее, пытаясь вывести из состояния грусти. И он нравился еще больше.

– Я знаю! Это Секрет, потому что ты живешь тайной жизнью.

Она снова покачала головой.

– В нем нет ничего особенного.

– Хм, – он внимательно изучил ее. – Сладость? Сахар? Спайси?

Она усмехнулась.

– Секси-котенок?

Она засмеялась.

– Ты сумасшедший?

– Это про меня.

Она покачала головой, не обращая внимания на жаркий румянец.

– Они основывались на моем... мозге.

– Ах, – он одарил ее невинным взглядом широко раскрытых глаз. – Симплтон?

– Что? – она шлепнула его по плечу. – Как ты смеешь?

Он рассмеялся.

– Я бы предпочел, чтобы ты нападала на меня, а не убегала. Мы уже пол кабинки по кругу обошли.

Она прижала ладонь к разгоряченному лицу.

– Прости.

– Все в порядке, – он наклонился ближе. – Значит, твое кодовое имя... Сайнтист? Супербрэйн? Смарт-пэнтс?

Она засмеялась.

– Я – Ученый.

[прим. Scholar – ученый, стипендиант]

– Ученый?

– Я тебя предупреждала. Это не очень интересно.

– О, не правда, – он потянул ее за локон, потом отпустил. – Я не могу представить ничего более захватывающего, чем... занятия наукой.

Она сглотнула. Он заигрывал с ней? Какая-то часть ее души воспрянула от радости, что такой красивый, обаятельный, таинственный мужчина может желать ее. Но другая часть предупреждала ее, что он недоступен для нее. Совершенно, непоправимо недоступен. Она не могла позволить себе влюбиться в вампира.

Кроме того, Пру и Констанция, вероятно, были правы. С чего бы ему интересоваться смертной, когда столько немертвых женщин хотят его? Она должна была казаться скучной по сравнению с вампиршами, которые могли заниматься сексом на потолке.

Ужасная мысль закралась ей в голову. Что, если он просто притворяется, что влюблен в нее по политическим причинам? Может быть, он очаровывает ее, чтобы снискать расположение ее отца. Плейбой – экспертом по очарованию женщин.

Она мысленно застонала. Глупо было принимать желаемое за действительное, полагая, что Грегори испытывает к ней влечение. Парни, которые обычно заинтересовываются ей, странные – долговязые ботаны в очках, полностью погруженные в науку. Она встречалась с некоторыми из них в колледже и аспирантуре. Эти отношения были... комфортными.

Но это были не те мужчины, о которых она мечтала. После многих лет прослушивания аудиокниг ее матери, она обнаружила, что хочет большего, чем комфорт. Ей хотелось тепла и страсти. Отчаянного желания. Она хотела тосковать по мужчине, который будет тосковать по ней. Она хотела мужчину, который верил бы, что ей следует поклоняться и доставлять удовольствие, сколько душе угодно. Всю ночь напролет.

Она боялась, что такие мужчины существуют только в фантастике.

Теперь она боялась, что они слишком реальны.

Она не могла позволить себе влюбиться в вампира. Или плейбоя. Вампир ожидал секса на потолке. Плейбой нашел бы ее сестру привлекательной. Только не ее.

Она вздохнула.

– Я знаю о тебе.

Его зеленые глаза расширились.

– Что ты знаешь?

– Ты – плейбой.

Дерьмо. Грегори откинулся на спинку стула и поправил запонки. В голосе Эбигейл безошибочно слышалось порицание, что означало, что теперь против него были два пункта: вампир и плейбой. Неудивительно, что она продолжала бегать по кабине. Она ожидала, что он либо укусит ее, либо соблазнит.

Он решил, что Пру и ее подруга замышляют что-то нехорошее. Очевидно, у них были свои планы, в том числе отпугнуть от него Эбигейл. Он слышал их разговор, когда подходил к столу.

Он сделал глоток Блеера и поставил стакан.

– Просто для справки: у меня никогда не было секса на потолке.

Эбигейл напряглась, а ее щеки порозовели.

– Это не мое дело, – она рискнула взглянуть в его сторону. – Это правда?

– Да. Эти дамы утверждали, что я спал с ними?

– Нет, – она покачала головой и покраснела еще сильнее. – Но они хотят. Вместе с сотнями других.

– Сотнями? – он старался не рассмеяться. – Не такой уж я и плейбой, если пренебрегаю сексом с сотнями добровольных жертв.

Она наклонила голову, размышляя.

– Это будет зависеть от того, с какого количества добровольцев ты начал.

Он поднял брови. Неужели она думает, что он спал с тысячами?

– Ну, слава Богу, я с ученым. Уверен, что ты сможешь придумать формулу для определения правильного числа.

Она нахмурилась.

– Это не мое дело.

– Нет, это не так, – он допил последнее, что осталось от своего Блеера.

Она отпила немного содовой.

Ну, он не был святым. Она не имела права судить его. Он со стуком поставил пустой стакан на стол.

– Примерно через пять тысяч я перестал считать.

Она ахнула.

– Пять тысяч?

Он сердито посмотрел на нее.

– Я пошутил.

– Это не смешно.

– Я не смеюсь, – он наклонился к ней. – Почему ты внезапно стала такой колючей? Ты ревнуешь?

Она фыркнула.

– Ревновать к чему?

– Пяти тысячам воображаемых любовниц.

Она вздернула подбородок.

– Если ты хочешь знать, почему я расстроена, то это потому, что у меня есть серьезные сомнения, что тебе можно доверять. Я не хочу, чтобы меня бросили посреди Китая, пока ты гоняешься за женщинами.

– Китай? Так вот куда мы отправляемся?

– Мы никуда не отправимся. Мне придется доложить отцу, что ты не подходишь.

Дерьмо. Он ослабил галстук. Личное оскорбление было достаточно скверным, но было слишком много вампиров, которые полагались на него и надеялись, что союз с президентом окажется удачным.

Он повернулся лицом к Эбигейл, положив одну руку на спинку стула, а другую – на стол.

– Ты считаешь меня виновным без суда и следствия? Где твои доказательства? Со сколькими женщинами я здесь переспал?

Она пожала плечами.