Наконец, не выдержав, он встал, прошёл в гостиную и отыскал где-то под кипой глянцевых журналов свой старый студенческий фотоальбом. Потрёпанный, с разлетающимися выпадающими страницами, с захватанной обложкой... Белецкий не любил фотографироваться для себя и, тем более, распечатывать затем фотографии - с тех самых пор, как сделался известным актёром. Слишком уж много стало в его жизни назойливых фотовспышек от настырных папарацци и восторженных фанаточек с просьбой попозировать с ними вместе. Вот и получалось, что, кроме студенческих снимков, Белецкий не хранил в доме больше никаких фотографий. Жена, правда, распечатала несколько свадебных фоток и повесила в рамочках на стене - он не смог отказать ей в этом милом пустяке. А в остальном... он вовсе не желал лишний раз любоваться своей, пусть даже красивой, физиономией, на которую буквально молилось большинство женщин страны. Позирование давно стало просто работой. Рутиной. Частью профессии...

Белецкий присел на диван и некоторое время задумчиво сжимал альбом ладонями, словно не решаясь открыть его. Открыть – значит, впустить в душу призраки давно минувших лет, чтобы они вновь бесцеремонно завладели его сознанием... Было страшновато, чего лукавить.

Наконец, сделав глубокий вдох, Белецкий распахнул альбом наугад, где-то на середине, и сразу же упёрся взглядом в групповое фото выпуска девяносто седьмого года - разумеется, вместе с их Мастером, Рубеном Константиновичем Самойловым. С жадной ностальгией вглядываясь в лица бывших однокурсников-"самойловцев", Белецкий с горечью понимал, что многих он давно потерял из вида и понятия не имеет, что с ними стало, где они сейчас и как... да и живы ли, в принципе.

Интересно, как там Жорка?.. Гогия, называла его Кети, хотя именно на Гогию этот красавец походил меньше всего на свете: косая сажень в плечах, светлые буйные кудри, румянец во всю щёку - прямо-таки былинный русский богатырь, если бы не длиннющие, загибающиеся кверху ресницы, придающие всему его мужественному облику неожиданную трепетность и даже застенчивость.

А вот Анжелка Климова, его первая жена... "Отечественная Мэрилин Монро", как любовно и шутя прозвали её в Щуке. О том, как поживает и как выглядит бывшая супруга сейчас, Белецкий как раз имел представление, поскольку им волей-неволей приходилось общаться друг с другом - как минимум, ради дочери. Где теперь всё это - и выразительные скулы, и длинная беззащитная шея, и тонюсенькая талия, и юный задор, и свежая девичья прелесть, которыми она пленила всех во время поступления?.. И след простыл.

Кети не было на групповом фото. К тому моменту она уже бросила институт и навсегда уехала из Москвы. Мастера чуть не хватил инфаркт: одна из лучших студенток, потрясающе талантливая и всесторонне одарённая девочка сбежала за месяц до диплома, пустив все минувшие годы учёбы коту под хвост... Ох и скандал тогда разгорелся!..

Белецкий принялся неторопливо перелистывать страницы. К счастью, на других снимках Кети засветилась предостаточно. Имелись даже их совместные фотографии. Вот, к примеру, экзамен по танцу... Танго, второй курс. Их часто ставили в пару, уж очень эффектно они смотрелись вместе: оба яркие, красивые, стройные и пластичные, в их хореографических номерах поразительным образом переплетались страсть и нежность. Они не просто танцевали, а играли свои совместные танцы - столько в них было выразительности. Многие ошибочно принимали их за влюблённых, но - вот удивительно! - часто выступая в паре на сцене, они не были парой в реальной жизни, к его величайшей досаде и горечи.

А вот фото со студенческого спектакля, который они ставили на третьем курсе - "Боковая возле туалета". Сколько шума тогда наделала эта постановка! Самойловцы показывали срез целого общества через судьбы разных людей, волей-неволей оказавшихся вместе в плацкартном вагоне поезда "Владивосток - Москва". Герои - пассажиры разного возраста и положения, ситуации - узнаваемые и жизненные, типажи - подсмотренные, разговоры - подслушанные ребятами в собственных путешествиях по железным дорогам России (господи, да большая часть их курса приехала в Москву откуда-то из провинции!)... На фото с финального поклона Белецкий стоял возле Кети, крепко сжимая её пальчики, словно боялся, что она вот-вот сорвётся с места и упорхнёт. Какие они все были счастливые тогда!.. Как верили в то, что способны свернуть горы!..

Россыпь "полароидных" фотографий - это уже не учёба, а праздники. Их знаменитые студенческие пьянки-гулянки в общаге на Полежаевской (до Щуки добираться ровно двадцать две минуты). И хотя Белецкий - коренной москвич - жил в квартире с родителями, актёрское общежитие на те четыре года стало практически родным и для него тоже.

Кети в жёлтом платье. Том самом ярко-жёлтом платье - его любимом... Когда она его надевала, он просто с ума сходил. В этом платье её умопомрачительные стройные ноги казались ещё длиннее. Блестящие от алкоголя и безудержного веселья глаза, смеющиеся пухлые губы - мечта любого эротомана, породистый нос...

А вот Кети с ним в обнимку на каком-то очередном застолье. Немудрёная закуска на столе: солёные огурцы и квашеная капуста, кабачковая икра... Графин с детским напитком "Yupi" - для запивки алкоголя, конечно же, они же уже взрослые. Господи, какие же это были голодные и восхитительные годы!


...Белецкий листал альбом до семи утра. Ровно в семь, будто по будильнику, завибрировал его мобильный, предусмотрительно переведённый в беззвучный режим.

Определившийся номер был ему незнаком, однако, услышав в трубке хрипловатый и низкий женский голос, он даже не удивился. Словно знал это заранее.

- Здравствуй, Сандро, - волнуясь, произнесла собеседница. - Это Кетеван.


ЧАСТЬ 1


Мне двадцать лет. Я вышел на балкон,

Из мягкой пачки выбил сигарету.

Тогда впервые я смотрел на эту

Невиданную перспективу света,

И взгляд был выше облетевших крон...


Даниил Страхов



Июль 1993 года, Москва


Дикие вопли, пронзительные крики, гомерический хохот, искренние слёзы, реальные истерики, безумные прыжки, крепкие объятия, смазанные поцелуи и сумбурные поздравления... Со стороны их компанию можно было принять за группу психов, сбежавших из дурдома. На деле же всё объяснялось гораздо проще: сегодня стало известно, что они поступили! Невозможно было поверить в то, что отныне они - студенты Щукинского театрального училища... И хотя преподаватели уже выдали им список литературы на лето и попрощались до сентября, никто до сих пор толком не осознавал, что всё происходящее - реально, что это не шутка и не розыгрыш.

Ещё вчера казалось, что поступление - это самое трудное и, пожалуй, самое страшное, что только случалось с ними в жизни. Ни за что на свете они не согласились бы пережить все эти эмоции заново, с нуля. Будущие артисты находились буквально на пределе своих моральных сил и физических возможностей. А вот теперь, после объявления результатов, у них словно выросли крылья и открылось второе дыхание. Каждый был искренне уверен в том, что наиболее сложное испытание на дороге к славе осталось позади, и теперь их ждут только фанфары, красные ковровые дорожки, бешеная популярность и, само собой, многочисленные награды и звания - от "заслуженных" до "народных".

- Это дело надо отметить! - могучим басом загремел Жорка Иванов, здоровяк из Брянска, этакий симпатичный косматый медведь. - Давайте куда-нибудь в кафе завалимся, а? - и выразительно стрельнул глазами в хорошенькую блондинку Анжелу Климову, задержавшись взглядом сначала на её пухлых губках, а затем - на трогательных округлых коленочках, выглядывающих из-под тесноватой в бёдрах юбки.

Большая часть ребят отказалась - они торопились домой, чтобы поскорее обрадовать родных и близких чудесной новостью о поступлении. Оставшиеся же приняли предложение с энтузиазмом. Нужно было только решить, где.

Жорка повернулся в сторону столичных товарищей, и, прежде чем обратиться к ним с вопросом, снисходительно прищурился: мол, видали мы вас, таких деловых, нос-то сильно не задирайте.

- Эй, москвичи! - с нарочитой небрежностью произнёс он. - Где тут у вас посидеть можно? Только чтобы не слишком дорого...

Белецкий добросовестно задумался.

- Можно смотаться в кинотеатр "Россия" на Пушкинской... - начал было он, но Жорка вытаращил глаза в ответ на такое нелепое предложение.

- Кино смотреть, что ли?! Саня, брось, мы же не первоклашки. Нам бы чего-нибудь выпить... и закусить. По-взрослому!

- Так я это и имел в виду, - поспешил пояснить Белецкий, чувствуя себя по-идиотски - наверное, все приняли его за этакого домашнего тихоню, мальчика-паиньку. - Часть помещения кинотеатра сдаётся в аренду. На задворках есть кафе для "своих". У меня там знакомый бармен работает, он нас пропустит. Будет тебе и ванна, будет и кофа, будет и какава с чаем... в смысле, и выпить, и закусить найдётся.

- А вот это дело, - Жорка взглянул на новоприобретённого приятеля с уважением и одобрительно хлопнул его по плечу. - Значит, валим на Пушкинскую! Все согласны?

И вот тут раздался голос - хрипловатый, негромкий, но его услышали все. Была в нём какая-то завораживающая сила. Почти магия.

- Ребята, а давайте лучше ко мне? Я с тётей живу, но она только рада будет. Ведь такой повод!.. И выпивка, и угощение найдётся. Сейчас только ей позвоню, предупрежу.

Это произнесла Кетеван Нижарадзе. Белецкий не особо обращал на неё внимание на прослушиваниях и экзаменах, поскольку в большей степени был поглощён собственными успехами. Теперь же он взглянул на девушку с интересом. Невысокая, но очень ладненькая, длинноногая, носатенькая... Водопад дивных чёрных волос - вот что по-настоящему в ней привлекало. А ещё - грация дикой лани. Нельзя было сказать, что Кетеван писаная красавица, и в то же время было в ней что-то манящее, притягивающее взгляд.