- Да перестань ты! - она отмахнулась с досадой. - Этими “ценными сведениями” и так забит весь интернет. А ещё пишут, что ты хам, циник, бабник и социофоб... Но это же полная чушь! - Кетеван презрительно фыркнула. - Надо совсем не разбираться в людях, чтобы придумать о тебе такое.

- А почему ты решила, что они не разбираются? Может, как раз правы.

- Ерунда! - категорично отозвалась она. - Уж меня-то не обманешь. Я не знала в своей жизни более доброго, отзывчивого и порядочного человека, чем ты... Порою даже слишком, чересчур порядочного.

- “Ты так говоришь, как будто это что-то плохое”, - процитировал Белецкий популярный интернет-мем. Глаза его смеялись.

- А в наши дни это и есть плохо, - Кетеван не поддержала шутку. - Нельзя быть таким... чистым, с открытым сердцем, Сандро, тебя просто сожрут!

Он посерьёзнел.

- Да я давно уже никому не доверяюсь и не открываюсь, Кети. Правда. Только жена меня более-менее знает и принимает таким, какой я есть. Но дорого же ей обходится это моё доверие... я бываю порой совершенно невыносимым и занудным.

Тем временем официанточка принесла их заказ. Сгрузив на столик чашки, она украдкой ещё раз стрельнула кокетливым взглядом в Белецкого и, соблазнительно покачивая бёдрами, удалилась. Кажется, она успела подкрасить губы и подвести глаза.

- Жена... - повторила Кетеван задумчиво, продолжая прерванный разговор. - Она очень милая девочка, твоя Галя.

Он уже поднёс к губам чашку и поэтому чуть не поперхнулся своим кофе.

- В каком смысле? Вы что, знакомы?!

- Нет, конечно. Я подписана на её инстаграм, - невозмутимо пояснила Кетеван. Он покачал головой и закатил глаза:

- О, мир соцсетей... бессмысленный и беспощадный.

- Да-да, я в курсе, что ты в этом плане затворник и у тебя нет ни единого аккаунта ни в одной соцсети, - она улыбнулась. - Кремень! А ещё говорят, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя...

- Надеюсь, она не фотографирует меня в трусах, спящего, и не вываливает затем в сеть на радость подписчикам, - пошутил Белецкий.

- А ты что, не следишь за инстаграмом собственной жены? - поразилась Кетеван. Он пожал плечами.

- Да как-то не до этого... всё, что происходит у неё в жизни, я и так знаю. И мне гораздо интереснее поговорить с ней лицом к лицу, чем читать посты и смотреть видео.

- На самом деле, у неё там нет ничего криминального, - успокоила Кетеван. - Тебя-то, во всяком случае, точно. Много фотографий Крыма. Море, природа...

- В этом вся Галюша, - он улыбнулся с плохо скрываемой нежностью. - Она боготворит те места, где родилась и выросла. Ну, ладно, хватит о нас с ней... Ты-то как? Я про тебя ничего не знаю. Видишь, я даже не был в курсе, что вы с Анжелкой до сих пор общаетесь. Она мне про тебя ни разу не говорила.

- Это я её попросила, чтобы не говорила, - призналась Кетеван. - Не хотела тебя беспокоить понапрасну. Ну, знаешь... подумала, а вдруг тебе будет неприятно вспоминать обо мне.

Он поморщился, словно жевал лимонный ломтик.

- Неприятно?.. Это, знаешь ли, не совсем подходящий термин. Да, мне было непросто, особенно в первое время, когда ты только уехала. Но... не понимаю, почему Анжелка таила это от меня столько лет, когда всё давным-давно быльём поросло. Мне действительно было бы интересно узнать, просто по-дружески, как сложилась твоя жизнь, и как... как тётя Нателла? - внезапно спросил он. Почему-то в последний момент не рискнул полюбопытствовать о муже. Испугался?..

- Жива, здорова, сейчас на пенсии, - охотно откликнулась Кетеван. Похоже, она тоже была рада тому, что Белецкий не принялся выспрашивать её о семейном положении. - Очень часто вспоминает о тебе, представляешь. Она не говорит открыто, но, по-моему, её огорчило, что после моего отъезда ты оборвал с ней все контакты.

- Так получилось, - он почувствовал, что по-мальчишески краснеет. - Я очень уважал твою тётю, даже любил, но... просто не смог. Не смог общаться с ней, как раньше.

- Видимо, она это понимает, - кивнула Кетеван. - Во всяком случае, пытается понять.

А он всё равно продолжал смущаться, как идиот, вспоминая обстоятельства своей последней встречи с тётей Нателлой...


1997 год, Москва


Он пришёл к ней, пьяный вдребезги. Он никогда прежде так не напивался. Тётя Нателла испытала самый настоящий шок, когда, открыв поздно вечером дверь, обнаружила за ней милого и интеллигентного мальчика Сандро, который едва держался на подгибающихся ногах. Она с трудом успела подхватить его, тяжёлого, непослушно-неповоротливого, иначе он бревном растянулся бы прямо на пороге.

Тётя Нателла пыталась реанимировать парня, как могла. Затащила его в ванную и заставила сунуть голову под кран с холодной водой. Сварила ему крепчайший кофе. Это немного привело Белецкого в чувство, хоть, разумеется, и не отрезвило окончательно. Но, по крайней мере, он уже мог что-то говорить, а не просто бессвязно мычать...

Сам он помнил события того вечера смутно, урывками. Но и те крохи, что осели в памяти, вгоняли Белецкого в краску даже спустя годы.

Тётя Нателла сидела в кухне на табурете, а он рыдал, уткнувшись ей в колени. Рыдал взахлёб, как младенец, а она гладила его по мокрым волосам, успокаивая и баюкая.

- Что мне теперь делать? - спрашивал он, точно от её ответа зависело его будущее.

- Жить, - спокойно отвечала тётя Нателла.

- Как жить?! Я не смогу без неё...

- Мой милый мальчик, - серьёзно произнесла женщина, - поверь мне, человеческая жизнь намного больше одной-единственной любви. И если любовь неразделённая - это ещё не конец света. Даже когда любимый человек... умирает, - её голос не дрогнул, - это тоже не повод отчаиваться. Когда-нибудь ты это обязательно поймёшь. Сейчас у тебя просто ничтожно мало опыта...

Он поднял на неё заплаканные покрасневшие глаза.

- Я послезавтра женюсь, тётя Нателла...

- Мне кажется, ты совершаешь ошибку, - мягко сказала она. - Я понимаю, что у тебя, должно быть, есть на это свои причины, но... клин клином не вышибешь. Подумай хорошенько.

- Нет... - он в отчаянии замотал головой. - Уже всё решено, уже нет возврата... Я обещал, я просто не могу отступить, понимаете?..

Она ничегошеньки не понимала в этом бессвязном пьяном бреду, но успокаивающе кивала, продолжая гладить его по волосам.

- Ну, а раз дал слово - то держи его. Будь мужчиной до самого конца.


На следующий день он проснулся, когда тёти Нателлы уже не было дома. На столе его ждал завтрак, накрытый салфеткой, и записка:

“Доброе утро, Сандро. Я уехала на работу. Если не дождёшься меня - пожалуйста, брось ключи в почтовый ящик, когда будешь уходить”.

Какое там - “дождёшься”! Ему было нестерпимо стыдно оставаться здесь ещё хотя бы пять минут. Он не стал ни завтракать, ни принимать душ - только ополоснул лицо, чтобы как можно быстрее сбежать из этого гостеприимного дома (как оказалось - навсегда), боясь встретиться лицом к лицу с радушной хозяйкой и посмотреть ей в глаза.

Из-за этого жгучего стыда он так и не пришёл к ней больше ни разу. Просто не смог себя пересилить...


2019 год, Москва


Судя по незамутнённому, открытому взгляду Кетеван, она была не в курсе той давней истории. Значит, тётя Нателла ничего не рассказала племяннице о его позоре, о безумной пьяной истерике... У него немного отлегло от сердца.

- Тётя - твой огромная поклонница, ты не в курсе? - радостно щебетала между тем Кетеван. - У неё есть полная коллекция твоих фильмов на дисках, а ещё она бывает почти на каждом спектакле с твоим участием...

Ему словно влепили с размаху пощёчину.

- Тётя Нателла ходит на мои спектакли? - переспросил он в замешательстве. - Ты... уверена в этом? За все годы она ни разу не показалась мне на глаза.

- Должно быть, не хочет, чтобы ты чувствовал себя неловко, боится смутить и разбередить душу старыми воспоминаниями, - Кетеван пожала плечами. - Вот и не беспокоит тебя понапрасну.

- Она ни разу не показалась мне на глаза, - с горечью повторил Белецкий, всё ещё осмысливая эту информацию. - Ни разу не подошла - хотя бы на поклоне...

- Вообще-то, она обычно берёт билеты на балкон, - Кетеван словно пыталась извиниться за тётино поведение, как-то оправдать его. - Пенсия у неё не очень большая. Сам понимаешь, она не всегда может позволить себе даже амфитеатр, не говоря уж о партере... Так что любуется тобой и твоей игрой в основном издали.

Ему снова стало нестерпимо стыдно и горько, словно в этом тоже была его вина.

- Передай тёте, пожалуйста, - произнёс он глухо, - что с сегодняшнего дня я всегда буду оставлять у администратора проходки на её имя. На каждый свой спектакль, в партер.

Кетеван округлила глаза, пытаясь что-то сказать, но, на счастье, этот до крайности неловкий момент был прерван звонком его мобильного. Белецкий схватился за телефон с радостью, как за спасательный круг.

Однако звонивший не нёс с собой приятных вестей...


1995 год, Москва


Кетеван позвонила рано утром, подняв его с постели.

- Сандро, мне нужна твоя помощь, - жарко зашептала она в трубку. - Вопрос жизни и смерти!

- Что случилось? - зевая, спросил Белецкий, не принимая её болтовню всерьёз, поскольку прекрасно знал способность девушки всё драматизировать.

- Я сейчас передам трубку тёте, и ты отпросишь меня из дома на три дня! К себе на дачу, - выпалила она всё так же, шёпотом.

- Чего-чего? - он даже рассмеялся. - Это ты сейчас так ненавязчиво себя пригласила? Нет, ну я так-то не против, просто надо было хоть заранее...

- Да замолчи ты! - перебила она с досадой. - Нет времени объяснять, всё потом. Тётя сейчас выйдет из ванной, и ты скажешь ей то, о чём я тебя попросила. А потом, когда она уйдёт на работу, я тебе перезвоню и всё объясню... Ни на какую дачу я с тобой, конечно, не поеду, но тётя не должна об этом знать.