- Если это и в самом деле так, - произнёс он с сомнением, - то метод она выбрала довольно жалкий. Это как-то... мелочно. Даже ничтожно.

- Это не ничтожно, а жестоко по отношению к тебе, - покачала головой Галинка.

- А Кети всегда была жестокой, - усмехнулся он. - Она никогда не думала о моих чувствах, точнее, думала, но при этом хладнокровно брала их в расчёт - как бы повыгоднее использовать в своих целях.

Она опять тяжело, прерывисто вздохнула и уткнулась ему в грудь.

- Успокоилась? - спросил он, поглаживая её по волосам. Галинка неуверенно кивнула. Ей было и хорошо, и плохо одновременно. Он приподнял её лицо за подбородок и внимательно взглянул в глаза.

- Плакала тут в одиночку, признавайся?

- Немножко...

- Дурашка маленькая, - он снова прижал её к себе и поцеловал в макушку. - Ты ведь есть у меня. Неужели так трудно поверить и запомнить, что мне никто больше не нужен?

- Я верю, но... Саша, зачем они всё время сочиняют про тебя все эти мерзости? - жалобно спросила она, имея в виду журналистов. - Постоянно смакуют твои якобы измены, выуживают из небытия интервью с твоими бывшими, считают их количество...

- Количество - это единственное, в чём меня можно упрекнуть, Галюша, - усмехнулся он невесело. - До того, как мы встретились, у меня было много, очень много женщин.

- Я знаю, - она передёрнула плечами. - И не собиралась тебя упрекать, меня это не касается. Это всего лишь прошлое...

Он поморщился.

- Да, но всё равно я сейчас об этом очень жалею.

- Твои бывшие, я уверена, не жалеют! - подколола его Галинка, не удержавшись.

- И всё-таки, я не должен был... не имел права... чёрт, не знаю, как сформулировать, - пристыженно произнёс он. - У меня до сих пор комплекс, что такому распущенному похотливому идиоту, как я, досталась такая волшебная и чистая девочка. Я же вижу, что тебя это тоже гнетёт. Может быть, на уровне подсознания...

- Неправда! - запротестовала она. - Я об этом даже не думаю! Ну, почти...

- "Почти"... - повторил он со странным выражением, словно у него внезапно заболели зубы. - Вот поэтому я и не нахожу себе места. Боже, да у тебя не должно возникать даже тени сомнения! Ты у меня одна - и точка. Я не умею говорить о любви красиво, извини...

- Ты - и не умеешь?! - она нервно рассмеялась от подобного заявления.

- Нет, - твёрдо сказал он. -Я всегда прячусь за слова классиков, за чужие стихи и чужие мысли, как за палочку-выручалочку. В этом плане, несомненно, актёром быть очень удобно. Всегда держишь в голове чёртову тучу стихов и цитат на все случаи жизни...

- Успокойся, - произнесла она видя, что он не на шутку взволнован. - Мне и не нужны от тебя красивые признания.

Белецкий с нежностью провёл ладонью по её щеке.

- Просто знай, что без тебя мне пусто и холодно. Если утро не начнётся с твоей улыбки - весь день пойдёт коту под хвост. Ты мне нужна, - добавил он почти беспомощно. - Ты ведь в моей жизни появилась, прямо как в сказке - в нужное время и в нужном месте... Появилась и спасла. Андерсеновская русалочка... - намекая на её безграничную любовь к морю, пошутил он. - Жаль только, что я - так себе принц. Ну, какой уж есть... прошу любить и жаловать.

Галинка, затаив дыхание, умоляюще взглянула ему в глаза.

- Поцелуй меня, - прошептала она, облизнув пересохшие губы. После непростого разговора она чувствовала не лёгкость, а самое настоящее опустошение, и ей требовалось немедленно заполнить чем-нибудь эту пустоту, иначе она боялась, что снова по-детски расплачется.

Белецкий не заставил себя упрашивать, наклонился и сразу же накрыл её тёплые губы своими. Он словно ещё не знал их вкуса и только пробовал, дразня и раззадоривая - медленно, вкрадчиво, томительно исследуя, будто впервые. Галинка задрожала в его объятиях, резко переключаясь от печальных эмоций на прямо противоположные. Обычно муж был с ней пронзительно-нежен, но именно сейчас она внезапно поняла, что не хочет ни ласки, ни нежности, а жаждет подчиняться грубой мужской силе. Казалось, что именно напор придаст ей необходимое чувство защищённости, а вовсе не романтический трепет и робость, которые, напротив, сделали бы её в данный момент ещё более уязвимой и хрупкой.

Белецкий почувствовал её настрой и тут же перешёл к более активным действиям. Невольно издав приглушённо-благодарный стон, Галинка жарко ответила на поцелуй, положила ладонь ему на затылок и чуть надавила, крепче прижимая к себе. Страсть затопила её в момент, по самую маковку, безжалостно вытесняя всю невысказанную тревогу и смутную тоску. Ей хотелось кричать от нетерпения, и она сжала его плечи напряжёнными пальцами. Он уже и сам завёлся, как двадцатилетний, точно они не занимались любовью сегодняшним утром. Было не до прелюдий и долгих церемоний.

- Галюша... - он многозначительно указал взглядом наверх, где находилась спальня. - Извини, но до кровати я сейчас не дойду. Ты сама напросилась!

Подняв безропотно подчинившейся Галинке руки, он рывком стянул с неё лёгкий домашний сарафанчик. Она осталась практически обнажённой, только тонкая полоска белых трусиков - простых, хлопковых, никакого шёлка и кружев - соблазнительно оттеняла её смуглую кожу. Он обожал смотреть на неё, никогда не мог насмотреться: всегда казалось мало, недостаточно, так, что впору было ослепнуть от подобного хрупкого совершенства, женственности в её самом идеальном воплощении... Он безумно любил её тело, знал на вкус и на ощупь все его изгибы, впадинки и складочки, и когда Галинка чуть качнулась вперёд, привычно ощутил в ладонях мягкую тяжесть её упругой высокой груди. Дыхание его участилось; он с жадностью притянул жену к себе, и она подалась навстречу, одновременно расстёгивая его рубашку, отчаянно спеша и путаясь в пуговицах, сталкиваясь с его руками, тут же переплетаясь с ним пальцами и торопливо, почти неистово целуя всюду, куда только могла дотянуться.

- Ты - мой... только мой! - сладко и отчаянно выдохнула она ему прямо в губы, дрожа от охватившего её желания и чувствуя всем телом его горячую, обжигающую кожу, его ответную дрожь. - Я тебя никому не отдам, так и знай!

Он никогда не был особо суеверным, но тут невольно поймал себя на том, что хочет трижды постучать по дереву. “Пожалуйста, не отдавай, - взмолился он мысленно, ещё крепче прижимая её к себе. - Пожалуйста...”


1995 год, Москва


От растерянности Белецкий не успел ничего сообразить, не придумал сходу оправдания, почему он находится сейчас не на даче, а в городе. Но оправдываться и не потребовалось: тётя Нателла, ни о чём не спрашивая, просто произнесла тусклым, каким-то безжизненным голосом:

- Сандро, у меня к тебе большая просьба. Привези, пожалуйста, Кети домой.

- Её... - он кашлянул, не совладав с голосом, - её сейчас нет рядом.

- Я в курсе, - бесцветно подтвердила она. - К ней приехал этот парень из Дагестана... Аслан.

У него уже не было сил ничему удивляться. Очевидно, весь запас эмоций был вычерпан до донышка за эти два дня. Он просто до боли в пальцах стиснул телефонную трубку и тихо поинтересовался:

- Вы давно знаете?

- Утром узнала... Решила устроить генеральную уборку, пока Кети нет, и обнаружила пачку писем на шкафу, под старыми газетами и журналами. “Главпочтамт, до востребования”, - она то ли рассмеялась, то ли вхлипнула. - Конспиратор из Кети так себе... Господи, какими же мы все были дураками! И её родители, и я свято уверовали в то, что она выкинула этого парня из головы, смирилась и успокоилась...

- Простите меня, - произнёс Белецкий в раскаянии, умирая от стыда. - Кети меня просто ошарашила этой новостью, я пытался отговорить и остановить её, правда...

- Я не виню тебя. Если моя племянница втемяшит себе что-то в голову - из неё этого не выбить, уж я-то знаю, - обречённо произнесла тётя Нателла и горько, с досадой добавила:

- Господи, уж лучше бы она любила тебя, Сандро! Я же знаю... вижу, как ты к ней относишься.

Он молчал, не зная, как комментировать это откровение. На том конце провода послышался приглушённый звон стекла и звук льющейся воды. Принимает лекарство? Валерьянку?.. Ну, не водку же она там в одиночку пьёт, подумал он как-то отстранённо, будто в тумане.

- Если с ней что-нибудь случится... - прошептала тётя Нателла в трубку, точно не решалась озвучить свои страхи в полный голос. - Приведи её, пожалуйста, домой. Мне больше не к кому обратиться. Сама я не могу туда поехать... очень боюсь, что не смогу сдержаться, натворю глупостей... и сделаю ещё хуже, чем есть.

- Тётя Нателла, - волнуясь, он бессознательно запустил руку в волосы и взъерошил их. Ему ужасно не хотелось разочаровывать и расстраивать её, но сказать всё равно пришлось бы. - Да ведь я понятия не имею, где они сейчас. Кети не оставила мне ни адреса, ни телефона для связи. Всё это время я пытался её разыскать, но...

- Адрес я знаю, - тяжело вздохнула она в ответ. - Я же справки наводила...

- Как вам это удалось? - воскликнул он, моментально воспрянув духом. У неё есть адрес!.. А значит, уже скоро он, наконец, сможет увидеть Кетеван и убедиться, что с ней всё в порядке... ведь в порядке же?!

- Можешь считать меня бесцеремонной и наглой особой, - усмехнулась она невесело, - но я перетрясла все тетрадки и записные книжки Кети после того, как нашла письма. Обнаружила махачкалинский номер телефона... тут же позвонила его родне, устроила им взбучку... они, по-моему, были в шоке от того, как я орала. Потому что сходу выложили мне адрес бывшего одноклассника Аслана, который сейчас живёт в Москве и занимается каким-то бизнесом. Аслан должен был остановиться именно у него. Он, вроде бы, собирался тоже поискать здесь работу... - на этот раз она явственно всхлипнула.

- Успокойтесь, пожалуйста, только не плачьте, - взмолился он. - Диктуйте скорее адрес, я сейчас же поеду и заберу её оттуда!