Будущие артисты переглянулись. В том, чтобы отметить поступление не в кафе, а в гостях, были как свои преимущества, так и недостатки.

В финансовом плане это, несомненно, жирный плюс. Большинство из них - приезжие, в общагу пока не заселились, поэтому в столице жёстко экономили и не шиковали. А тут их обещают напоить и даже накормить на халяву! К тому же, если вечеринка затянется, могут и ночевать оставить... наверное... ну не станут же выгонять бедных, пьяных, счастливых первокурсников в ночь холодную, особенно если метро уже будет закрыто.

А вот минусы... Когда ты находишься в чужом доме, оторваться и расслабиться на полную катушку вряд ли получится. Тем более, имеется ещё некая тётя... При ней, поди, и слова лишнего не скажешь. И не покурить, и не пообжиматься с симпатичной девчонкой, если вдруг возникнет такое желание (при мысли об этом Жорка снова искоса взглянул на Анжелу - её аппетитные колени не давали ему покоя).

- У меня мировая тётя, - словно разгадав причину колебаний, с улыбкой утешила Кетеван. - Очень прогрессивная. Она нам не помешает, честное слово!

- Ну, хорошо, - сдался Жорка, выражая всеобщее мнение. - Иди звони своей тёте, - он кивнул в сторону телефона-автомата, - и дружно дуем к тебе!

- Мне тоже домой позвонить надо, - спохватился и Белецкий. - Предупрежу своих, что задержусь.

К будке таксофона они подошли вдвоём.

- Чёрт, - Кетеван лихорадочно обшаривала свою сумочку, - ведь точно была уверена, что у меня где-то жетон завалялся... Неужели посеяла?

Белецкий пошарил в карманах и протянул ей горсть жетонов.

- Ой, спасибо... - растерялась девушка, смущённо заправляя прядь волос за ухо. - Но зачем же так много? И себе тоже оставь, - улыбнувшись, она вскинула на него глаза, обрамлённые чернющими густыми ресницами, и у Белецкого вдруг сладко ухнуло сердце в груди.


Чтобы не мешать разговору Кетеван с тётушкой, он деликатно отошёл на несколько шагов в сторону, поэтому появление парня в ярко-зелёном спортивном костюме заметил не сразу. Тот же нетерпеливо топтался возле таксофона, испепелея разговаривающую девушку взглядом, а затем, не выдержав, громко рявкнул, полагая, что она одна:

- Эй, черножопая, долго ещё трепаться будешь? Другим тоже телефон нужен...

Белецкий и сам не понял, как оказался рядом. Как схватил обидчика за плечо и рывком развернул к себе. Он не любил драться, да и не особо преуспевал в этом, но отчим всегда учил его: нападать нужно первым, не давая противнику опомниться. Не ждать, когда сам схлопочешь по роже.

- А ну, извинись перед девушкой сейчас же, скотина, - негромко, но внятно произнёс он. Тот округлил глаза в искреннем изумлении.

- Чего-о-о?.. Да пошёл ты, - и сбросил его руку, как будто назойливую букашку стряхнул.

- Я сказал, извинись, - Белецкий схватил его за ворот спортивного костюма и подтянул к себе.

- Что тут у вас происходит? - завидев суету возле автомата, к ним уже спешил Жорка. - Какие-то проблемы, Саня? А может, надо кому-то по шее накостылять? - добавил он грозно, немного, впрочем, утрируя, но эффект это возымело моментально. Завидев внушительную фигуру Иванова, грубиян явно струхнул. Он был вовсе не таким уж смелым и безбашенным, каким хотел казаться.

- Ну чего вы, ребята, - он выдавил из себя примирительную улыбку. - Зачем сразу "по шее", да ещё и двое на одного... Давайте как-то по-хорошему решим. Я не хотел...

- Извинись, - повторил Белецкий тоном, в котором звенела сталь. - А не то я твой поганый язык оторву и тебя же сожрать его заставлю.

Парень перевёл взгляд на притихшую с телефонной трубкой в руках Кетеван – не то, чтобы испуганную, но заметно взволнованную - и нехотя, явно превозмогая себя, буркнул:

- Прости, пожалуйста... сестрёнка. Глупость ляпнул. Не подумал. Больше такого не повторится, клянусь!

У Кетеван дёрнулась бровь. Девушка брезгливо искривила губы и повелевающим, поистине царским, жестом отпустила придурка на все четыре стороны. Тот поспешил ретироваться, начисто забыв о том, что ему тоже нужно было куда-то звонить.

Лицо Кетеван моментально поменяло выражение с презрительного на благодарно-сияющее.

- Сандро, Гогия!.. Спасибо вам, мальчики. Вы настоящие рыцари, - девушка одарила своих спасителей широкой белозубой улыбкой, и Белецкий вдруг понял, что самым идиотским образом ревнует к Жорке. "Тоже мне - рыцарь печального образа..." - подумал он, с обидой косясь на богатырскую фигуру Иванова и его румяную, пышущую здоровьем физиономию. Белецкому внезапно захотелось, чтобы все ласковые слова, комплименты и улыбки эта гордая грузинка адресовывала только ему одному...


Тётя Кетеван оказалась чудесной гостеприимной женщиной дивной красоты и изящества. Юной племяннице далеко было до изумительной грации собственной тётки, до её величавой стати.

Это была грузинка лет сорока - с чуть удлинённым лицом, смуглой гладкой кожей и удивительными - на контрасте со смоляными волосами - светло-голубыми, почти бирюзовыми глазами, точно омытыми утренней росой. Небо смотрело изнутри этих необычных глаз, заглядывая прямо в душу собеседнику.

Тётя Нателла служила костюмером в Большом театре, одевала солисток и близко знала всех звёзд российской оперы и балета. Она была вдовой - муж Нодар скончался год назад. Детей у супругов не случилось, поэтому всю свою нежность, сердечное тепло и ласку тётушка обрушила на любимую племянницу Кетеван - Кети, дочь младшей сестры Теоны. Кетеван платила тётушке той же монетой и обожала её не менее сильно и искренне, чем родную мать.

Оказалось, что покойный муж Нателлы был художником. В квартире повсюду висели его картины - в основном пейзажи и портреты. Перед одной работой Белецкий так и замер, потрясённый её красотой и при этом простотой. Картина изображала трёх женщин - одну даму средних лет и двух молоденьких девушек, в одной из которых по небесно-голубым глазам с лёгкостью угадывалась хозяйка квартиры, правда, куда более юная, чем сейчас.

- Это моя бабушка Тинатин с дочерьми. Вот тётя Нателла, а вот мама... - пояснила Кетеван. - Дядя Нодар написал этот портрет, ещё когда был тётиным женихом.

- А где твои родители? - осторожно поинтересовался Белецкий у Кетеван. Та неопределённо и - ему показалось, как-то обиженно - передёрнула плечами.

- Остались в Грузии... не захотели уезжать. А меня отправили к тёте - подальше от войны*, чтобы я смогла спокойно доучиться в школе, а затем получить высшее образование. Была, впрочем, ещё причина, почему они устроили мне эту ссылку... - Кетеван закусила губу, но, словно внезапно пожалев о нечаянной откровенности, вдруг быстро оборвала фразу. - Хотя... это неважно. Они там, а я здесь. И в целом, мне живётся с тетёй очень даже неплохо.

- У тебя мировая тётя! - подтвердил Жорка, подлетевший к ним и ухвативший краем уха последнюю фразу. - Между прочим, велела пригласить вас к столу, - он приобнял обоих однокурсников за плечи. - Чего вы тут застряли? Вино стынет...


___________________________

*Кетеван имеет в виду конфликт на территории Абхазии между абхазскими и грузинскими вооружёнными силами в 1992 - 1993 гг.


Это было немного странное по составу участников, но удивительно ладное по атмосфере застолье, душой которого являлась, несомненно, хозяйка квартиры. Для всех она тут же стала "тётей Нателлой". Парни чувствовали, что будь эта красавица-грузинка чуть помоложе, они обязательно влюбились бы в неё без оглядки; девушки тайком запоминали её манеру держаться, копировали жесты, осанку и мимику - какой-нибудь особо выразительный взмах бровей, взгляд из-под густых ресниц... А уж как тётя Нателла кулинарила!

Несмотря на то, что угощение было приготовлено практически спонтанно, буквально из того, что имелось под рукой и в холодильнике, из недорогих и доступных продуктов, все блюда получились - пальчики оближешь! Баклажанные рулетики с грецкими орехами, зеленью и майонезом... Кучмачи - жареные с луком куриные печень, сердечки и желудки с добавлением пряностей, красного вина и гранатовых зёрнышек... Кстати, о вине - тётя Нателла делала его сама, из грузинского винограда, который привозили или пересылали ей с оказией родственники, и оно было необыкновенно вкусным, нежным и пьянящим.

Поначалу ребята ещё скромничали, стеснялись налетать на стол, как саранча, но хозяйка так искренне расстраивалась отсутствию у них аппетита, что мало-помалу все уступили её хлебосольству и принялись уминать угощение так, что за ушами трещало. Даже когда все наелись и откинулись на спинки стульев, тётя Нателла время от времени уговаривала их всех съесть «ещё хоть ма-а-аленький кусочек», и отказать ей было решительно невозможно.

- А правда, что в вашем языке есть такое понятие - "шемомечама"? - вспомнил вдруг Жорка. - Мне знакомый грузин рассказывал... Может, врал?

- Правда, - улыбаясь и подкладывая на тарелку Анжелы Климовой очередной баклажанный рулетик, подтвердила хозяйка.

- А что оно означает? - заинтересовались остальные. Кетеван хихикнула и перевела:

- Что-то вроде "не хотел, но случайно съел".

Все весело захохотали.

- По-моему, это прекрасное слово! - заявил Жорка и сам с удовольствием положил себе добавки. - Ой... кажется, я того... шемомечама!

До самого позднего вечера за столом наперебой звучали тосты, один другого краше - не хуже настоящих грузинских, звенел молодой заливистый смех, затем тётя Нателла догадалась включить музыку... Она и сама словно стала восемнадцатилетней в компании друзей Кетеван - весело шутила, хохотала, слегка кокетничала и даже согласилась потанцевать с неповоротливым увальнем Жоркой, когда он галантно её пригласил. Правда, этот неуклюжий медведь нечаянно задел фарфоровую тарелку из драгоценного сервиза "Мадонна", и та, рухнув со стола на пол, тут же разбилась вдребезги. Этот легендарный столовый сервиз был предметом культа всех домохозяек старшего поколения: он хранился как зеница ока в мебельной стенке или в серванте за стеклом, на самом видном месте. Главной особенностью сервиза были позолота и изящная роспись, изображающая пасторальные сцены с томными пышнотелыми красавицами в струящихся одеждах. Когда Жорка грохнул тарелку, все даже зажмурились от ужаса, ожидая заслуженной бури, которую тётя Нателла должна была обрушить на его голову. Парень и сам струхнул - неловко наклонившись, чтобы собрать осколки, он сокрушённо пробормотал, заливаясь краской: