- Чай будешь? - предложил Белецкий таким тоном, будто бы это он был хозяином квартиры, а она пришла к нему в гости.

- Да, пожалуйста, и погорячее! - радостно кивнула она, присаживаясь к столу. - Я что-то никак не могу согреться...

Видя, как жадно Кетеван обхватила чашку руками, грея замёрзшие пальцы, он обеспокоенно спросил:

- Ты не заболела, часом?

- Не знаю... Там где-то в буфете должен быть мёд, посмотри, пожалуйста, - попросила она.

Некоторое время они пили чай в молчании, просто сидя друг напротив друга.

- И часто тётя вот так уезжает, оставляя тебя одну? - спросил наконец Белецкий.

- Да нет, не очень... За год может, раза три и было. А что, - она улыбнулась, - считаешь, что я такая беспомощная и глупая, что даже пару суток не смогу просуществовать одна, без присмотра?

Он тактично промолчал, никак не комментируя ситуацию в ванной. Если бы он не оказался рядом в нужный момент...

- Неужели в Москве у вас больше никого нет? Ни друзей, ни родных?

- Я же говорила тебе... Тётя уехала из Грузии вместе с мужем, когда ему предложили тут работу. Вся наша остальная родня - там. Тётю и то со скрипом отпустили... Дедушка вообще долго был против её брака с дядей Нодаром. Им тоже пришлось отвоёвывать своё право на счастье. Дядя Нодар увидел тётю в театре - во время антракта, среди публики - и влюбился с первого взгляда, без памяти...

Белецкий вспомнил портрет кисти покойного мужа тёти Нателлы: мать с двумя дочерьми. Удивительной красоты женские лица, столь непохожие друг на друга и в то же время неуловимо близкие.

- Твоя тётя очень красивая, - подтвердил он. - Так что я вполне понимаю, как можно потерять от неё голову с первого взгляда.

- О, там разыгралась настоящая семейная драма! - живо подхватила Кетеван, воодушевлённая его интересом. - Дядя Нодар в те годы был студентом-бессребреником, начинающим художником. Дедушка, разумеется, встал на дыбы: отдать свою старшенькую, любимицу-красавицу, за такого нищеброда?! У которого ни кола, ни двора, ни гроша за душой! Бабушке, наоборот, парень сразу понравился и она пыталась дедушку разубедить, но поначалу на него не действовали никакие уговоры и доводы. Однако дядя Нодар не унывал. Он верил в то, что они с любимой непременно будут вместе. Брал заказы на картины, очень-очень много рисовал, и на все вырученные деньги приносил тёте цветы - каждое утро, в течение года! Представляешь? Всё заработанное тратить на букеты...

- Его не Нико Пиросмани, случайно, звали? - пошутил Белецкий.

- Да-да, истории похожи... - кивнула Кетеван. - Но в случае с тётей Нателлой всё закончилось хорошо. Под напором родных дедушка смягчился и дал согласие на брак.

- Вот видишь, - он попытался её подбодрить, - вода камень точит. Глядишь, и на ваши отношения с Асланом родители посмотрят по-другому...

- Дядя Нодар хотя бы грузином был, - тихонько вздохнула Кетеван.

- И что, после свадьбы тесть изменил о нём своё мнение?

- Конечно. Тётин муж больше не был голодранцем. Ему неожиданно стало везти, появились хорошие богатые заказы, а потом его и вовсе пригласили в Москву, начали устраивать персональные выставки, в том числе и за границей... В общем, дядя Нодар сделался большим человеком.

- А... твоя мама? - помолчав, спросил Белецкий. - У неё тоже были страсти, как в мексиканском сериале?

Кетеван расслабленно заулыбалась.

- Нет, совсем наоборот! У мамы с папой всё случилось спокойно и мирно. Собственно, об этом браке ещё их родители договорились - полушутя, полусерьёзно. Семьи близко дружили, поэтому мама с папой знали друг друга чуть ли не с младенчества. Они привыкли друг к другу. Вместе росли... И как-то само собой получилось, что их будущая женитьба - дело решённое. Они согласились, и живут действительно хорошо, душа в душу... у них очень крепкая семья, этакая "любовь-дружба".

- Странно слышать в наши дни о том, как родители договариваются о браке детей, - недоверчиво покачал головой Белецкий. Кетеван фыркнула.

- О, Сандро, это Грузия! Слушай, если я тебе расскажу, как поженились мои бабушка с дедушкой, ты вообще ума сойдёшь. Бабушку просто похитили!

- Боже, - он закатил глаза. - Как это?

- В общем, бабушку - тогда ещё, конечно, не бабушку, а девятнадцатилетнюю красавицу Тинатин - увидела на улице будущая свекровь. И она решила, что такая девушка непременно должна достаться в жёны её сыну Давиду. Это был Сухуми, сорок девятый год. Впрочем, похищения невест на Кавказе и сейчас случаются, хотя законом Грузии это официально запрещено. В общем, свекровь подговаривает бабушкину соседку, и та обманом заманивает её в дедушкин дом... То есть, похищение - это не мешок на голову и поперёк седла перекинуть, самое главное - чтобы девушка оказалась в доме потенциального жениха. Это же такое пятно на репутации!

- В каком смысле? - не понял Белецкий. - Что в этом неприличного-то? Или жених сразу кидается насиловать невесту, едва она переступает порог его дома?

- Нет, конечно. Дедушка был порядочным человеком и пальцем её не тронул. Но... людям-то не докажешь! Эту фразу можно сделать девизом всего Кавказа... В общем, в дом-то бабушка вошла, а выйти уже сложнее... Ей признались, зачем заманили в ловушку, и она ответила, чтобы позвали её родителей - пусть они и решают. Но свекровь дотянула с этим аж до утра, чтобы наверняка. Расчёт оказался верным: хоть родители готовы были поддержать бабушку и забрать её домой, будто ничего и не случилось, она сама отказалась. Не хотела, чтобы на неё всю жизнь потом показывали пальцем... Так и сговорились о свадьбе.

- Обалдеть, - Белецкий покачал головой. - Что, вот так взяла и вышла за абсолютно чужого человека?

- Дедушка Дато был очень добрым и честным... и красивым, кстати, - она улыбнулась своим воспоминаниям. - Он над молодой женой надышаться не мог. У них родилось трое детей: сын и две дочери. Но мальчик умер, утонул в четыре года. Это случилось по недосмотру дедушки, и мне кажется, что бабушка сердцем так и не смогла его простить, хотя открыто этого не выражала никогда. Она просто очень сильно его любила... У них были удивительные отношения, мне они в детстве казались ужасно смешными. Бабушка постоянно ворчала на него, а он только улыбался в ответ и говорил что-то доброе. Ни разу не видела, чтобы они поссорились, поругались...

Она сцепила пальцы в замок и устроила на них подбородок, задумчиво вглядываясь в темень за кухонным окном.

- Потом, - глухо сказала она, - в девяносто втором, началась война...

Голос был бесцветным, но лицо перекосила страдальческая гримаса. Видно было, что ей тяжело об этом говорить.

- Дедушка с бабушкой до последнего не хотели уходить из дома, который сами построили. Мы с родителями уехали в первый день войны. Позже дедушка отправил бабушку прочь с семьёй друзей, практически силой заставил. Ты знаешь, как они добирались до Грузии? Пешком, через перевал... Пока они шли, мы просто не знали, где они, как, живы ли вообще... позвонить и связаться было неоткуда. Бабушка не любит вспоминать о том, что им пришлось пережить во время того жуткого путешествия. Это был настоящий кошмар... На них нападали, грабили, насиловали женщин... У людей буквально ехала крыша. У одной женщины ребёнок сорвался в обрыв, с ней случилась истерика, а муж заявил ей: "Успокойся, я тебе нового сделаю!"

Помолчав, Кетеван перевела взгляд на Белецкого и спросила:

- У тебя есть сигареты?

Он молча протянул ей пачку и зажигалку. Она затянулась, вновь погружаясь в воспоминания.

- В нашей семье из мужчин остались только папа и дядя Нодар, муж тёти, потому что просто физически в этот момент был в России... Впрочем, он умер в том же году - сердце не выдержало. Тогда-то меня и отправили в Москву, чтобы поддержать тётю. При мне она старается бодриться, не показывает, как сильно тоскует по нему, но... я много раз видела, как она разговаривает с его туфлями, обнимая их при этом... А дедушка... дедушку сожгли в доме.

Он видел, как мучительно ей даются эти слова. Встал, обошёл стол, остановился позади Кетеван и положил ладони ей на плечи в успокаивающем и одновременно оберегающем жесте, который как бы говорил: не бойся, я с тобой, ты в безопасности.

- Не надо... - мягко сказал он. - Не рассказывай, если тебе трудно. Ты не хочешь об этом вспоминать? Лучше иди и поспи. Уже поздно.

Кетеван закрыла глаза, благодарно потёрлась щекой о его руку.

- А ты ляжешь со мной? - просто спросила она.


Поначалу Белецкий решил, что ослышался. Видимо, подсознание услужливо подсунуло ему то, что он сам втайне хотел от неё услышать.

- Что, прости? - проверил он.

- Ты ляжешь со мной вместе? - повторила вопрос Кетеван, спокойно глядя ему в глаза, точно предлагала что-то совершенно рядовое и банальное.

- С тобой... в одну кровать? - он почувствовал, как щёки против его воли опалило жаром.

- Да. Мне просто... одиноко, - сказала она. - Не смогу сегодня заснуть одна. Не думай обо мне плохо, Сандро, пожалуйста. Клянусь, я не стану тебя провоцировать и вообще... ничего такого.

“Ты издеваешься?!” - хотел было спросить он язвительно, но почему-то ничего не сказал. Заколдовала она его, что ли... Не зная, зачем поддаётся на эту дикую провокацию, он всё-таки встал и послушно двинулся вслед за ней в спальню. Там она моментально нырнула под одеяло и на некоторое время затихла, ожидая, когда Белецкий устроится рядом. Идиотская ситуация...

Не раздеваясь, он прилёг прямо поверх покрывала, чтобы не касаться Кетеван. Но она тут же нетерпеливо потянула из-под него одеяло, заставляя тоже укрыться.

Ничего такого...

- Ложись ко мне, - негромко сказала она. - Холодно же...

Он не понимал, игра это или искренняя наивная непосредственность. А может, Кетеван действительно воспринимала его как некое бесполое существо, которому просто можно исповедоваться без опаски?.. Белецкий не хотел даже думать об этом. Впрочем, он не хотел сейчас думать вообще ни о чём. Точнее - не мог... Уж он-то, чёрт возьми, не был бесполым!..