Трава здесь росла клочковатая, но после того, как Тед вспахал эту землю и прошелся по ней с бороной, крича о том, что необходимо сделать тест грунта, она была готова превратиться в привлекающую бабочек луговину с наперстянками, васильками, ромашками и алтеем. В сочетании с придуманными мной балконными клумбами, где будут расти лаванда, маки и георгины, бывшая лужайка через пару месяцев превратит Пэлэс Вью в пчелиный рай. Чему я была очень рада, и Тед по-своему тоже.

Я стянула перчатки и вытерла лоб тыльной стороной ладони.

– Ну, фотосессия на следующих выходных. Но, наверное… мне придется заниматься этим до самой свадьбы.

– А потом? – Тед пристально посмотрел на меня.

– Я собираюсь сделать уход за собой нормой жизни, – выпалила я. – Собираюсь к нему привыкнуть. Как только привыкну, все это будет куда проще поддерживать. Он войдет в рутину. Как стрижка лужайки, которую только… засеяли.

– Так ты навечно подписалась на эти кислотные ванны для лица? – спросил он со своей обычной прямотой, которая однажды заставила двух девушек сбежать из общежития колледжа. – А что потом? Тебя заставят колоть ботокс? Это такое требование к соискателю должности – не иметь морщин? И тебе сделают письменный выговор, если не впишешься задницей в тощий королевский ансамбль?

– Это не кислотные ванны, это гликолевый пилинг, – машинально ответила я. – И… и…

И бесконечная вереница белых коробочек с обезжиренной едой проплыла у меня перед глазами, отчего мне резко захотелось сменить тему.

– Почему у нас в ежедневнике на после обеда значится: «Визиты в Челси-Хаус»?

Тед перестал копать и сделал долгий глоток воды из своей бутылки.

– Это Кэлли-как-ее-там, клиентка Джо, рекомендовала нас двум своим друзьям, которые хотят, чтобы ты обустроила им сады на крышах. – Он сделал паузу и многозначительно на меня посмотрел. – Я записал их, пока ты делала себе брови.

– О боже! Спасибо. – Я пыталась справляться с администрированием, но косметологические процедуры требовали времени, и работе приходилось пятиться.

– Джо говорит, что один из них – редактор журнала о стиле и моде, – добавил он.

– Правда? – А вот это может быть очень полезно. – Мы дадим Джо и Кэлли Гамильтон комиссионные за привлечение новых клиентов?

– Через мой труп. – Тед сунул опустевшую бутылку в рюкзак и с облегчением выпрямился. – Она говорит, что Кэлли едва ли не силой сунула ей эти номера телефонов. И заставляет Джо заняться переделкой ее чердака. Она что, влюбилась в Джо, эта Кэлли? Что-то уж очень она ею интересуется.

Я не знала, предпочтет ли Тед видеть Кэлли, а не Рольфа, в списке потенциальных соперников. Мне не хотелось ему рассказывать, – хотя он, скорее всего, это знал, – что Джо и Рольф теперь находятся на грани настоящих отношений, судя по количеству «опозданий на последний автобус», из-за которых она оставалась в Рольф-Тауэрсе.

– Кэлли в какой-то степени «одинокая белая женщина»[61]. – Я открыла очередной пакет со смесью семян: льнянка, воловик и вербена для бабочек. – Я думаю, ей и правда одиноко. Джо говорит, что ее бойфренда никогда не бывает дома, и как бы та ни притворялась, что он уехал по делам, ясно, что он женат.

– Почему же ясно? – с недоумением спросил Тед. – Он платит за ее квартиру, то есть…

С Тедом приятно было общаться. Рядом с ним я начинала чувствовать себя опытной.

– Он приезжает к ней только в середине недели? Он позволяет ей делать бесконечный ремонт в квартире, чтобы не ночевать там? Она относится к Джо, менеджеру ее проектов, как к своего рода гуру, потому что у нее нет подруг?

Тед выпятил губу.

– А мне нравится быть одному.

– Молодец. – Я снова натянула перчатки и начала разбрасывать семена по разрыхленной земле. – Ветер ты сеешь только в роскошных квартирах Ричарда Чалмерса, когда никто этого не слышит и не нюхает.

– Эй! – сказал Тед. – Уволю.

– Не сможешь, половина бизнеса принадлежит мне, – напомнила я ему. – И кто будет доставать для фургона разрешения на парковку в Вестминстере?

Тед хотел сказать «Джо», но передумал.


В те выходные я прилетела в Нирону с Лео, и чувствовала я себя обновленной с ног до головы, а вот он всего лишь подстригся.

Лиза решила, что свадебная фотосессия должна проходить в бальном зале, где через несколько дней после коронации состоится бал кронпринцессы.

Зал поражал воображение высокими расписными потолками, панорамными окнами, выходящими на самые строгие сады, и удивительными золотыми канделябрами на каждой стене, в которых стояли белоснежные свечи. Когда мы с Лео вошли, нас в одном из углов уже ждали вешалки с одеждой, кругом располагались осветительные приборы, отражатели, островки для нанесения макияжа, и уже выстроилась маленькая армия фотографов, стилистов, ассистентов и дворцовых служащих в парадных ливреях. Два телохранителя в темных очках стояли по сторонам столика с сафьяновыми шкатулками, в которых, судя по всему, лежали фамильные драгоценности для портретных фото. По правде говоря, даже бриллианты королевы Елизаветы проигрывали этим в размерах. Рудольфо, должно быть, невероятно везло в карты.

– Не паникуй, – прошептал Лео, когда я застыла у двойной двери при виде бурлящей в зале активности. – Мы уже делали такое для очередной родительской годовщины в прошлом году, и, честно говоря, на все это уйдет только час.

– Час?

– Ага. И только потому, что София хочет, чтобы мы два раза сменили одежду. Все будет в порядке.

Я улыбнулась ему, но желудок громко заворчал из-за нервотрепки и голода.

Парикмахер тут же меня умыкнул, чтобы завить волосы на бигуди, визажист вытерла мое лицо и начала работать с огромной палеткой маскирующих и тональных средств. Только на то, чтобы нанести основу под макияж, у нее ушла целая вечность, – что заставило меня задуматься, насколько эффективны были еженедельные визиты к косметологу, – и когда она достала пакет фальшивых ресниц, я поняла, что десятью минутами мне не отделаться.

Она не разрешала мне смотреть на себя, но Лиза то и дело возникала рядом и ахала: «Дорогая! Ты великолепна!», а затем бормотала что-то визажисту, после чего опять появлялась огромная палетка и мое лицо шпаклевали заново.

Вечность спустя бигуди вынули, пудру нанесли, и мне было позволено взглянуть на себя в зеркало.

Я не узнала собственное лицо, и отнюдь не в переносном смысле. Я имею в виду, что блондинка, которая смотрела на меня из зеркала, была намного красивее, чем я когда-либо смела мечтать. Диадема с серебряной паутинкой, усеянной крошечными жемчужинами и бриллиантами, безупречно лежала на волосах, безупречная же кожа казалась гладкой и юной.

Я расплакалась бы, если бы не боялась, что отклеится одна из шестидесяти пяти отдельных ресничек, благодаря которым мои глаза казались кроткими и глубокими.

– Теперь одежда! – Лиза подогнала к нам первый комплект вешалок, и вот тогда-то все пошло наперекосяк.

Ничего не подошло. В смысле, вообще ничего. На диете из белых коробок я сбросила четыре килограмма, но оставался костяк здоровой английской садовницы, а не модели, при этом вся одежда оказалась модельного размера.

– Кто это заказал? – гневно спросила Лиза, когда очередное платье от «Иссы» застряло на уровне моих ребер. – Нина? Кто из стилистов отвечал за гардероб?

Нина подняла взгляд от своего «Блэкберри». В отличие от других членов съемочной команды, Лизы она не боялась.

– София. Она сказала, что позаботится об одежде для Эми, когда будет заказывать собственную – для интервью по поводу ее очередной книги.

– Значит, у нее был неверно записан размер, потому что одежда не подходит. Наряды неплохие, но София гораздо меньше Эми. Эми в них выглядит огромной.

Я сжалась и одновременно почувствовала раздражение. София отлично знала мой размер. Она проверяла его по шкале, когда доктор Джонсон достал свои садистские циркули для измерения моих жировых отложений. Она даже изобразила изумление, когда циркули пришлось раздвинуть слишком далеко.

Теперь все смотрели на меня, хотя и притворялись, что не смотрят, и это было в миллион раз хуже.

– Хотите, я закажу новые комплекты с материка? – прощебетала Нина. – Из Милана их доставят за несколько часов.

– Нет. – Лиза потерла руки. – Нет. Нам просто придется залатать прорехи. Где кардиганы? Кардиганы! Быстро! И большие булавки!

– Простите, – пробормотала я. Я вдруг очень болезненно ощутила, как чувствовала себя мама, шагая по главной улице, – визажист смотрела на меня так, словно никогда в жизни не видела несходящейся молнии. – Я соблюдала диету и ходила на тренировки, и…

– Ты ни в чем не виновата! – неубедительно вскинулась Лиза. – Просто в следующий раз будем знать размер!

– Пусть фотографируется в собственной одежде, – предложил Лео. – Мне она нравится.

Все время, пока меня готовили, он терпеливо ждал за ширмой, но теперь, когда он появился с сафьяновыми шкатулками, на нем оказался идеальный темно-серый костюм. С появлением Лео все всегда начинало казаться почти нормальным, даже это.

– Это официальная фотосессия, – подчеркнула Лиза. – Для печати и галереи.

– И мы собираемся начать с этого? Я хотел бы показать прессе совершенно иное.

– Что? Конечно же, с этого.

– Это не подходит ни мне, ни Эми. Я хотел бы устроить свадебную фотосессию в саду, в обычной одежде, и чтобы были только мы вдвоем.

Лиза недовольно поморщилась.

– Ты считаешь, что я организовала профессиональное освещение в бальном зале для собственного развлечения? Лео, так дела не делаются…

– Мама. – Он снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу, открывая загорелую шею. – Я сам не люблю такую одежду. Костюмов мне хватает на работе. Здесь я другой, и я хочу быть самим собой.

– Лео, это официальный портрет наследника трона и его невесты, он требует определенного… – Лиза понизила голос, – достоинства.

– Я могу оставить диадему. – Я покраснела, когда в мою сторону устремились все до единого взгляды. – В смысле, я могу надеть обычную одежду и все нужные украшения, и мы устроимся в саду. Будет выглядеть неформально, живо…