* * *

Мы же любили. Теперь, небрежно смахивая горячие слезы с щек, я точно могла сказать, было. Он так смотрел, что мне верилось — я единственная во всем мире. И хотелось быть самой-самой для него одного. Но потом случилась Варя. Тогда еще тоже была любовь. И ночи без сна случались не столько от плача малышки, сколько от страсти, бушевавшей в нашей крови. Окончательно всё изменилось после рождения Аринки — мы решили копить деньги. На школу, на садик, на машину, на черт знает, что еще, и все за счет химии, питавшей нас столько лет. Думали, выдержим. Даже Артёмку родили, желая доказать всем и вся — в нашей семье всё хорошо. Но хорошо больше уже не было.

Макс сломался первым. Он просто встретил заменитель той, прежней, меня: молодую красивую девочку, с горящим от восторга взглядом, с верой в лучшее. Она не знала слова «экономия», не отказывала себе в тратах, пытаясь отложить на велосипеды всем троим детям — ведь купил одному, купи всем… Ухоженная и счастливая — она, как спасательный круг, всплыла перед моим мужем, практически утонувшем в нашем болоте быта. И он схватился за круг, не понимая, что однажды, очень скоро, и она изменится, если не возить её к морю…

— Марго! — крикнул кто-то, в тот момент, когда я и сама остановилась, поражаясь, как далеко забрела. И ногами, и мыслями.

Я обернулась и нахмурилась, увидев машущего Золоткова. А потом усмехнулась, подумав вдруг, что кардиолог не мог найти более подходящего случая для появления: у меня сейчас душа была наизнанку, и сердце нараспашку — того и гляди, выпрыгнет от переизбытка чувств.

— Маргарита, — он махнул рукой, спускаясь ко мне с дороги. — Надо же, какое совпадение.

— О чем вы? — я улыбнулась и собрала волосы в хвост, чтобы поднявшийся ветер не позволял кудряшкам падать на лицо. — Какие совпадения?

— У меня машина заглохла, — он остановился передо мной. Замолчав на несколько секунд, посмотрел на меня чуть склонив голову влево, потом — будто опомнился — продолжил: — Новая машина, а встала, как вкопанная. Я вышел посмотреть в чем дело, поднял капот для порядка… Но кто его разберет, что там не так.

— Не разбираетесь в авто? — понимающе, кивнула я.

Тут Золотков смущенно улыбнулся:

— Человеческие двигатели завести могу, а тут…

Он пожал плечами. Я засмеялась.

— Увы, помочь вам ничем не смогу, сама определяю марки машин только если несколько раз на них проехала и запомнила логотип. В иных случаях они все различаются только по размеру и цвету.

— Тогда, может, пройдёмся вместе до дома Сергея Петровича? Я попрошу Льва посмотреть, что не так с моим транспортом. Составите компанию?

— С удовольствием. — Я посмотрела на дорогу. — Только вы капот все-таки закройте. У своей черной машины.

— Это ауди, — снова засмеялся доктор. — Когда починю — обязательно предложу вам прокатиться несколько раз, чтобы запомнили. Хорошая машина, вы знаете, раньше никогда не подводила.

— Верю, с удовольствием прокачусь…

Я шла за ним, слушала, отвечала и наблюдала. С Михаилом Александровичем оказалось очень легко общаться, он мог поддержать любую тему, непринужденно радовал комплиментами и открыто светло улыбался. Жаль только, рыжий, как мой муж…

Мы закрыли его машину, предварительно попробовав снова завести — ничего не вышло. Так и бросив ее на дороге, ближе к обочине, отправились к вилле отца. Михаил тонко шутил, я искренне смеялась, совсем забыв о грустных мыслях, преследующих меня, до его появления.

До виллы мы дошли быстро, и только тогда я вспомнила, что, кажется, пропустила обед.

— Вот так загуляла! — сказала, узнав у Михаила, который час. — И, главное, никто мне не звонил даже.

— Не хотели беспокоить, — предположил он.

— А если на меня маньяк напал уже?! — парировала я. — А им всё равно, где я и с кем.

Золотков улыбнулся:

— В следующий раз просите звонить каждые пятнадцать минут и спрашивать о самочувствии. Тогда ни один маньяк не страшен будет.

— Ах вот вы какой? — поразилась я. — Думала, встретила впервые милого доброго мужчину, приятного собеседника. А он…

— Что?

— Сарказмом не брезгует!

— Есть такое. Виновен, — засмеялся Михаил. — Признаться, моя бывшая жена страшно обижалась на такие шутки. И вот. Теперь она с другим. Ничему меня жизнь не учит, Маргарита, — это моя беда.

— Мой муж тоже не воспринимает шутки с подтекстом, — отмахнулась я. Потом посмотрела на кольцо, всё еще обрамляющее безымянный палец, вздохнула и добавила: — И тоже бывший. Видно, мне тоже нужно поучиться чему-то.

Я постаралась беспечно улыбнуться, но, наткнувшись на внимательный взгляд Золоткова, запнулась и даже — да-да! И такое бывает — внезапно смутилась.

— Ладно, — сказала, отворачиваясь от Михаила, — давайте попробуем добыть на кухне что-то съестное? Ну не всё же они съели в наше отсутствие? Или вы спешите?

— Не спешу, — Золотков открыл для меня дверь и добавил тихо: — Уже давно перестал спешить куда-либо.

* * *

Однако поесть нам с доктором не удалось.

Точнее его-то может и накормили, а меня, сцапав под белые рученьки, сразу утащили в гостевой домик, шипя на ходу:

— Маргарита, вас уже полчаса дожидаются! — Всегда вежливая Жанна Михайловна, едва кивнув Золоткову, впервые за время знакомства смотрела на меня как на врага народа и вопрошала: — Вы знаете, как Хельтруда не любит ждать?!

— Я вам больше скажу, — отвечала я, спеша за женой отца, — даже понятия не имею, кто вообще такая Хельтруда.

— Тш-ш! — округлила глаза женщина. — При ней можно только восторгаться и восхищаться. Не знаю, как Игнат уговорил её саму к нам приехать, но она здесь! И ей приходится ждать.

— Супер, — неуверенно кивнула я. — Сама Хельтруда приехала. А зачем?

Жанна Михайловна закатила глаза к небу, шевельнула губами, и мне показалось, что она выругалась.

— Хель — это потрясающий человек! Многорукая богиня! Умеет всё, — как маленькой объясняли мне. — Она видит клиента насквозь, подбирает ему самый лучший образ, провожает в новую жизнь просто! Понимаете? Марго, я очень прошу, оставьте этот ваш скепсис для кого-то ещё. Ради себя. Вы хотите зарядиться настоящей энергией? Хотите увидеть себя в зеркале и понять, что достойны всего самого лучшего?

— Хочу.

— Тогда улыбайтесь и соглашайтесь на всё! Доверьтесь профи. Всё, входите, и не забудьте извиниться за опоздание.

Я подавила желание сказать, что ни с кем не договаривалась о времени встречи, потому и опоздать не могла. Нет уж, раз ко мне снизошла сама «многорукая богиня», можно и помолчать.

В доме стоял потрясающий запах свежеприготовленной выпечки, играли за столом опрятные дети, вязала что-то пестрое Зоя Аркадьевна… Будто в сказку попала!

— А где?.. — растеряно обведя взглядом гостиную, спросила Жанна Михайловна.

— На терраске, — указала в сторону няня. — Попросила чашечку кофе и уединение. Ах, Маргарита, вам так идет этот блеск в глазах, вы плодотворно погуляли?

— Вполне, — улыбнулась я, глядя на детей. Они едва посмотрели на меня, махнули руками и продолжили игру в детское домино, распечатанное на принтере и, видимо, собственноручно вырезанное — края у некоторых картинок или крайне неровными.

— Маргарита, идите к Хель, — нетерпеливо подтолкнула меня к террасе, — Она жутко не любит ждать. Я побуду здесь, хочу знать, как прошло…

Кивнув, только уточнила у няни:

— Дети поели?

— Да! — откликнулся Артёмка. — Вкусно было, а ты чего не поела?

— Мы прихватили тебе бутерброды, — дополнила Арина.

— И испекли шарлотку! — гордо добавила Варя.

— Все хорошо, — закончила отчет Зоя Аркадьевна, подтягивая к себе клубочек с пестрыми нитками. — Делайте свои дела, Маргарита, нее отвлекайтесь по пустякам.

Выходя на террасу, я вдруг подумала, что наша няня очень напоминает Мэри Поппинс, о которой читала в детстве, и что она тоже исчезнет, как только «ветер сменит направление». От этого стало грустно — не хотелось отпускать фею, снова превращая жизнь в быт и заканчивая сказку.

Ну а пока время еще было, и чудеса не заканчивались. Это я осознала, увидев женщину, сидящую на плетеном кресле с миниатюрной чашечкой кофе в руках.

Она выглядела отменно: в темно-бежевом классическом брючном костюме, пиджак от которого теперь висел на перилах террасы, в белой шелковой майке и красных туфлях на среднем каблуке. Ее темные короткие волосы были аккуратно уложены, очки не давали видеть глаз, но сразу создавалось впечатление, что смотрит она на меня с любопытством, оценивающе. Женщина чуть улыбалась, склонив голову в сторону, покачивая правой ногой, покоящейся на левой.

— Добрый день, — отчего-то смущаясь, сказала я.

— Как скажете, — согласилась она. — Как раз размышляла, насколько этот день добрый. Но раз вы настаиваете… Маргарита?

— Я.

— Прекрасно. — Хельтруда поднялась, отставляя чашечку на плетеный столик.

— Не знала, что вы ждете, — решила добавить я, — ни то…

— Ай, — она отмахнулась, — мне нравится то, что я теперь вижу. Жанночка описала вас в красках, и мне даже хотелось отказаться от дела. Теперь же вижу совсем другую картину. Понятия не имею, где вы пропадали, но делайте такие вылазки почаще.

— ? — на моем лице отразилось недоумение.

Хельтруда широко улыбнулась, поясняя:

— Можно одеть девушку в самые дорогие ткани, сунуть ей в уши бриллианты, намазать на лицо тонну косметики, но ничего не добиться. Потому что она будет смотреть на мир безжизненными глазами, уже ничего от него не ожидая. А вам ничего этого не нужно, разве что подправить кое-что, направить и напомнить, какая вы на самом деле.

Я улыбнулась.

— И какая же я по-вашему?