Виктория Ростокина - Счастье в кредит. Книга 1

— Ее родители заплатили большие деньги, и она стала еврейка.

«Не такая уж и глушь, — почему-то с гордостью подумала Наташа. — И тут новые веяния».

— Ой, давай, Наташка, выпьем за твой приезд.

— Так пили уже.

— Я еще раз. Я так рада, так рада… Ты прости.

— Давай.

Они снова выпили вина. На душе было как-то тепло и покойно. Мысли были только мудрые и добрые.

— Милка… Ну, Милка, помнишь, ты с ней дралась в десятом?

— Да… Ну?..

— На хлебозавод устроилась, в кондитерский цех. Пирожные жрет от пуза…

— Молодец.

— Дак!

— Ну а ты-то как, Машка, ты что про себя молчишь?

— Как же молчу? Я рассказала про Толика…

— То про Толика, а ты про себя расскажи. Есть у тебя кто-нибудь?

— В смысле — кавалер? Нет, Наташка, как посмотрю я на них на всех — одни пьяницы и бабники. Нету интеллигентного человека. А мне всякий не нужен. Это вон моя нянечка тетя Клава, ей бы только мужик…

— Как? Тетя Клава? — У Наташи просияло лицо. — Тоже тетя Клава, надо же… У меня соседка — точно такая же — каждый раз замуж собирается.

— Вот и я говорю — это тебе повезло. У тебя Андрей.

— Да, повезло, — искренне сказала Наташа.

— А он чего ж не приехал?

— Дела у него, — Наташа не хотела признаваться, что у Андрея полно «хвостов» и ему надо сейчас сдавать экзамены.

— К отцу его зайдешь?

— Надо, — тяжело вздохнула Наташа.

— Тогда вот что. Я тебе для него письмишко передам.

— Какое письмишко?

— Нашим яслям надо ремонт, а нам говорят — нету средств. А у нас уже потолки сыпятся. Щели такие, что скоро не только мыши — медведи заведутся. Передашь?

— Передам…

— Да я б не просила. Я понимаю, Наташка, добиться до него невозможно…

— Я передам.

Наташе и этот разговор был неприятен. Казалось, что все недоразумения между ней и Багиным-старшим были разрешены. Она даже думала, что сможет подружиться с отцом Андрея. Но теперь понимала, что этого никогда не произойдет. Более того, она если не во всех, то во многих своих бедах винила Багина. Безосновательно, бездоказательно, бессмысленно… Но ничего не могла с собой поделать. «Это он во всем виноват, — упрямо твердила она наперекор здравому смыслу. — Он во всем виноват».

— Такие были похороны… — тихо сказала Машка. — Весь город…

— Маша, не надо, — чуть не завыла Наташа. — Завтра. Все завтра…

— Да-да… Это я… Ну что, спать пойдем?

— Пойдем.

— А помоешься с дороги? Я воду согрею.

— Если можно…

Машка вскочила из-за стола, поставила на газ эмалированную выварку и стала ведрами наливать в нее воду.

— Это сейчас, это быстро…

Наташа да и другие девчонки всегда завидовали Машке. Завидовали тому, что жила она совсем одна. Машкины родители работали на станциях на Северном полюсе. Приезжали раз в три года, обещали больше никуда не трогаться, но потом снова уезжали. Машку поначалу оставляли на прабабушку, но прабабушка умерла. Теперь Машка оставалась одна.

«Как странно, — думала Наташа. — Мы с Андрюшкой мечтаем о своей квартирке, а Машка даже не замечает своего счастья. И кавалеры ей не нужны».

Машка еще что-то рассказывала про общих знакомых, про учительницу математики, которая уже развелась со своим старичком и снова ходит одна, будоража весь город.

— А Степка в армии. — Машка приставила к математичке Степку Михалева. Она, наверное, тоже знала, что Степка в математичку влюблен. — Весной забрали. Такой парень стал — загляденье!

— А что про Чара слышно? — спросила Наташа, оторвавшись от своих мыслей. Она вспомнила этого маленького жалкого воришку, двоечника, недотепу, который так испугал ее одним своим взглядом, когда она застала его за копанием в чужой сумке. Того страха она так и не смогла забыть.

— Он отсидел. Уехал куда-то… А чего спросила?

— Да так…

Вода согрелась. Машка поставила на пол большую жестяную ванночку, ведрами же наполнила ее водой и принесла полотенце.

Наташа разделась.

— Какая ты красивая… — зачарованно произнесла Машка. — Настоящая женщина. Ребеночка еще не задумали?

Наташа еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

— Что, горячая? — испугалась Машка. — Так сейчас разбавлю.

— Да, чуть-чуть, — попросила Наташа.

Она села в ванночку, поджала ноги и сразу ладонями плеснула воды в лицо, чтобы не были заметны выступившие слезы.

— Я тебе спину потру.

И снова Наташа готова была расплакаться. Мама мыла ее в такой же ванночке. До самых последних дней. Баню обе терпеть не могли.

Машка постелила Наташе на родительской широкой кровати. Уложила, укрыла одеялом. Погасила свет.

Но еще долго сидела рядом, рассказывая о городских новостях.

— …А колбасы не видать никакой… наши в Москву ездят… заведующая… музей боевой славы… — уже сквозь сон слышала Наташа обрывки Машкиных рассказов.

«Музей боевой славы, надо будет обязательно сходить, — подумала она и сама удивилась этой мысли и тем не менее постановила: — Завтра же и пойду. Завтра, все завтра…»

Из кабинета Андрей вышел красный от стыда. Только что он сдавал русскую литературу, сдавал уже третий раз. Сегодня педагог сжалился над ним и натянул «троечку», но от этого было ничуть не легче. Ведь предмета Андрей действительно не знал, как ни старался скрыть это от других, а главное, от себя.

Сейчас у него было такое впечатление, что его только что окунули в холодную воду и даже не дали после этого вытереться. Радовало только то, что теперь все позади и не нужно больше так позориться перед солидным человеком.

В коридоре парень подошел к окну и долго смотрел во двор, прислонившись лбом к холодному стеклу. Во дворе, как и во всем городе, было летнее настроение, когда никто всерьез не думает о работе, о каких-то важных и неотложных делах, а все готовятся к отпускам или отдыхают после них. Один он вынужден торчать в этой пыльной и душной столице и пересдавать то, к чему так свысока отнесся во время учебного года. Но делать было нечего, нужно было «рубить хвосты», иначе вылет из института обеспечен.

Тяжело вздохнув, Андрей наконец отлепился от оконного стекла и медленно побрел к выходу, тихо ругая себя за свою лень, которая его же и подвела.

Спустившись по лестнице, он толкнул плечом тяжелую входную дверь и очутился на улице.

— Андрей!

Он оглянулся.

Это была Ира. Она стояла, опершись на перила, и смотрела на него, улыбаясь.

Меньше всего Андрей ожидал увидеть ее. Поэтому он даже не догадался поздороваться. Он стоял и молча смотрел на нее, как истукан.

— Андрей, ты что, не узнал меня? — спросила Ирина и оторвалась от перил.

— Почему не узнал? — опомнился он. — Конечно, узнал, но…

Девушка вздохнула и опустила глаза.

— Ты не рад меня видеть? — спросила она тихо.

— Нет, я рад… — он не знал, куда деваться. — Просто у меня сейчас много проблем, и поэтому я могу показаться немного угрюмым. А на самом деле это не так. Я тебе действительно рад, очень рад. Как ты поживаешь?

Он спросил это только потому, что нужно было что-нибудь спросить. Ситуация была настолько щекотливая, что Андрей даже забыл о своем недавнем позоре перед литератором.

Ирина подошла к нему, нежно посмотрела в глаза и сказала:

— А ты совсем не изменился. Такой же, как и раньше.

— А почему я, собственно, должен был измениться? — удивился он. — Ведь прошло не так уж и много времени…

— С тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз, — помогла она ему выйти из тупика. — Ты не думай, я пришла совсем не потому, что хочу вернуть прошлое. Ведь я понимаю, что этого уже не вернешь никогда. Ты женат, у тебя очень хорошая жена, я вам по-хорошему завидую, вот и все. А пришла я сюда просто потому… Просто потому, что мне нужно было кого-нибудь увидеть, вот и все, понимаешь?

Андрей ничего не понял, но кивнул головой. Ира говорила так искренне, так доверительно, что всякий страх, всякое предубеждение покинули его.

— Что с тобой случилось? — спросил он тихо.

— Мне очень плохо, — сказала Ира почти шепотом, и на глазах у нее выступили слезы. — Очень плохо, понимаешь?

— Нет, не совсем, — сказал он откровенно. — Что стряслось? Объясни, я постараюсь помочь, если смогу.

— Спасибо тебе, ты очень добрый. — Ира ласково улыбнулась. — Со мной не случилось ничего такого, просто мне стало вдруг так одиноко, так страшно, что я просто должна была увидеть близкого человека, иначе я не знаю, что со мной было бы. Я бы, наверно, умерла, вот и все. Глупость, конечно. Ты меня прости, я лучше пойду домой.

Она повернулась и медленно побрела по освещенной солнцем аллее. Андрей смотрел ей вслед, и два разных чувства боролись в нем. С одной стороны, он понимал, что эта девушка, которая попортила ему так много крови, совсем ему не нужна, у него полно своих забот для того, чтобы заниматься еще и ею, и в конце концов он просто не имеет права иметь с ней дела после всего того, что между ними случилось. Но с другой стороны, по Ириным словам Андрей понял, что ей сейчас очень плохо и она нуждается в чьей-нибудь помощи, в чьей-нибудь поддержке. Она ведь не виновата, что между ними все сложилось именно так, а не иначе.

— Да пошло оно все… — тихо сказал он, и это решило исход его мыслей.

Он вдруг подпрыгнул и помчался вслед за удаляющейся девушкой, чуть не сбив с ног какую-то старушку.

— Ира, подожди!

Но она даже не оглянулась.

— Да подожди ты!

Он догнал ее уже около остановки автобуса.

— Ира, подожди. — Андрей тяжело дышал после быстрого бега. — Ты разве не слышала, как я тебя звал?