– Да видела я уже тебя голым, забыл что ли? Когда девиц тут своих нагишом вышел провожать, так не очень-то стеснялся, ловелас хренов! Ладно, одевайся.

Я вернулась в комнату Михаила, теперь туда падал свет из комнаты Толика.

– Миш, сейчас, подожди. Ты пока закрой глазки, а я всё-таки включу ночник. Он же регулируется на слабое освещение, да? – я вдруг почему-то стала говорить, с ним, как с ребёнком. Таким, не сюсюкающим тоном, а успокаивающим. Я таким тоном всегда с Анютой говорила, когда она маленькая болела. Так, стоп! Не срываемся в воспоминания! Да где там уже это недоразумение по имени Толик?

– Толик, твою ж мать, где ты там?

– Да здесь я уже, успокойся.

– Миш, я сейчас поставлю тебе обезболивающее внутривенно.

В вену Толик попал с первого раза даже при тусклом освещении. Всё-таки, есть от него толк!

– Всё, сейчас легче будет, – Толик прижал тампон к проколу на локте, – Кать, принеси ему попить.

Я вылетела на кухню за водой. Была ещё одна бутылка той, с лимоном. Надо будет завтра морс сварить, такой кисленький, из ягод.

Я вернулась с бутылкой воды и протянула её Михаилу, предварительно открыв. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Видно было, что ему очень больно. Не представляю, какую боль испытывает человек, которому отрезали пол ноги. Укол ещё не начал действовать. Но попить тоже надо. Я поставила бутылку на прикроватную тумбочку. Села рядом, он открыл глаза, и я увидела его взгляд, полный боли. Звучит, как в грёбаном женском романе, но у него был именно такой взгляд.

– Миш, давай я приподниму тебе подушку, чтоб удобней было. Хорошо?

Он только прикрыл глаза. Видно, это он так согласился. Я села поудобней, получилось совсем близко. Но я села со стороны здоровой ноги, поэтому не страшно, что я так к нему прижалась. Просунула руку под подушку и приподняла, засунула туда вторую подушку, получилось, что он полусидел.

– Так, теперь давай пить, мой хороший, – я опять заворковала и поднесла бутылку к его губам.

Он сделал первый жадный глоток, второй. По его шее потекла струйка воды из бутылки. Я смотрела, как двигается кадык. Он вдруг стал резко выделяться на его шее. Хотя, он и раньше у него был большим, вдруг вспомнила я. А струйка воды по шее стекала на грудь, под футболку. Он выпил всю воду из бутылки, и тогда я вытерла эту струйку ладонью. Какой же он худой стал. Я, опять не к месту, вспомнила, как держалась за его шею, там у меня в доме сидя на столешнице. От моего прикосновения Михаил открыл глаза. Взгляд стал уже более осмысленным, и он прошептал:

– Спасибо.

– Миш, сейчас уже лучше, да? Хочешь, я тут посижу, пока не отпустит?

– Хочешь, сиди.

Ах, ты ж зараза! Ну, вот только вылечись, припомню я тебе это твоё "хочешь, сиди"! Я вздохнула, что с больного взять? И твёрдо ответила:

– Хочу. А вот ты спать хочешь, но ведёшь себя, как упрямый ребенок, так что закрывай глаза и слушай.

– Я не твой ребёнок, а ты не моя мать, так что прекращай себя так вести! – просипел он грозно.

И откуда только силы взялись? Ладно!

– Хорошо, не хочешь ласково, будет тебе в приказном порядке! – я поменяла тон и слезла с кровати, – я не выйду из твоей комнаты, пока ты не уснёшь. Могу выключить ночник, если он тебе мешает.

Сходила за своим одеялом и устроилась в кресле, которое стояло в углу комнаты. Оно оказалось удобным, так что я легко поместилась в нем с ногами и своим одеялом. Михаил молча наблюдал за мной.

– Ты не уйдёшь, да?

Я отрицательно помотала головой.

– Тогда свет выключи, он мне мешает.

Ладно. Решили покапризничать? Я вылезла из своего кокона в кресле, сверкнув перед ним коленками. Надеюсь, что только ими. Потому что я только сейчас вспомнила, что на мне из одежды только эта его футболка. Сделала я это не специально, ну, не могу я спать в трусах под ночной сорочкой! Вот и под футболку не надела. В темноте вернулась в своё кресло. Вот и как теперь понять, уснул он или нет? В темноте да в тишине я раньше его усну.

– Миш, ты спишь? – позвала шепотом.

В ответ тишина. Уснул, что ли, уже? Ладно, посижу ещё немного. Глаза постепенно привыкли к темноте и, чтобы не уснуть, я стала рассматривать его спальню. Дизайн этой комнаты выделялся из общей картины дизайна всей квартиры. Её будто бы переделывали уже после того, как была отремонтирована вся квартира. Незаметно для себя, я заснула.



Проснулась я, то ли от шёпота Толика, то ли от того, что всё тело затекло от неудобной позы.

– Да спит она, Миш, давай я быстренько тебе укол сделаю и всё.

– Вот она проснётся, уйдёт, и тогда сделаешь!

– Миш, да она прибьет меня, мы и так с тобой проспали. Ещё час назад надо было сделать.

– И вам доброе утро, мальчики! – подала я голос из одеяла, – Оспидя! Тоже мне скромник нашёлся. Забыл, что видела я тебя уже без трусов. Ладно, ухожу уже.

Толик удивлённо посмотрел сначала на меня, потом на Михаила и выдал:

– Ну, ребят, вы даете!

Я кое-как опустила ноги на пол и вдруг поняла, что встала на что-то мягкое. Отдёрнула ноги, и потом увидела тапочки. Смешные зайцы. Откуда они здесь?

– Обувай, не бойся, они новые, – подал голос Михаил.

Видимо, это был подарок Элины. Подарила зайчишке – зайцев. Фу ты ну ты. Романтика вот так и прёт из ушей этих самых зайцев!

– Спасибо, конечно, но я сегодня куплю себе тапки.

– Купишь, тогда эти выкинешь. Я знаю, что пол холодный.

Я молча влезла в тапки. Это же какой у него размер? Мне ж ещё внутри самого тапка шаг надо сделать прежде, чем в них шагну.

– Спасибо! – и поковыляла на выход, мечтая только о том, чтоб не растянуться тут.

– Шикарная фигура! – бросил мне в след Толик.

– Шикарная, да не твоя, так что давай, делай укол и не отвлекайся, – бросила я, не оборачиваясь.

Накормив всех завтраком, я объявила:

– Так, мальчики, я в магазин за нормальной пижамой и тапками. А вы ведите себя хорошо. Тебе, – я направила указательный палец на Михаила, – спать, – а тебе, горе луковое, – мой палец переместился на Толика, – выполнить моё вчерашнее предписание о переезде в просторную комнату.



Я вышла на улицу. Светило солнышко и дарило прощальное тепло перед зимними холодами. Клены стояли жёлтые. Красиво. Вот только детки мои этого уже не увидят. Осознание потери придавило каменной глыбой. Эта тяжесть уходила только в присутствии Михаила. Я не давала ей там брать верх надо мной. Вот поставлю на ноги друга моих детей и тогда верну свой крест на плечи.



Я шла по второму этажу торгового центра. Где-то здесь есть мой любимый магазин нижнего белья, но сегодня мне там нужна полка с пижамами. О, так вот же он! Вот ведь, понастроят так, что блудишь как в лесу.

Найдя нужные полки и выбрав парочку вполне себе приличных пижам, не на лямочках, я пошла в примерочную кабинку. Одна из них была занята, а на кресле рядом сидел приятный молодой человек. Рядом с его креслом уже стояло несколько пакетов.

– Какой молодец, – похвалила я парня про себя, – сидит и терпеливо ждёт, пока девушка бельё выбирает. Я зашла в соседнюю примерочную, задернула шторку и тут услышала знакомый голос:

– Зайчонок, посмотри, как тебе? Правда, же прелесть?

Вот уж, сюрприз, так сюрприз. Галина, чтоб её! Так этот мальчик её, значит, ждёт. Нашла себе нового зайчонка? А Миша уже и не нужен? Я и сама не поняла, как оказалась у нее в примерочной, хорошо хоть ещё раздеться не успела. Вот позорище будет, две тётки в нижнем белье подрались в примерочной.

– Привет, подруга!

Галина от неожиданности только хлопала глазами.

– Поговорить не хочешь?

– О чём? – опешила она

– О муже твоём!

– Ты как? Ты что? Что ты здесь делаешь? – вышла она, наконец, из ступора.

– Значит так, ты сейчас одеваешься, отправляешь своего Зайчонка домой, а мы с тобой садимся и говорим по душам.

– Сдурела, что ли? О каком муже? Если ты о Михаиле, так мне калеки не нужны! – зашипела Галина, – да и о чём мне с тобой говорить? О том, как ты у меня мужика хотела увести? Я тебе душу изливала про любовь свою, а ты? Хорошо повеселилась, слушая меня? Судьба она его, видите ли! Ну, так и забирай теперь себе судьбу свою искалеченную. Не зарилась бы на чужое, глядишь и дальше бы все твои живы были!

– Что ты сказала? – я почувствовала, что у меня уходит земля из-под ног.



Я пришла в себя от того, что мне настойчиво тыкали под нос ватку с нашатырём. Я сидела в кресле, а надо мной склонился врач.

– Ну вот, хорошо! Всё, всё, убираю, – усмехнулся он, увидев, что я отворачиваюсь от нашатыря, – как вы? Лучше?

– Что случилось? – я попыталась вспомнить. Получалось с трудом.

– Вам в примерочной кабине стало плохо. Продавец нас вызвала. Вы ели сегодня?

Я кивнула.

– Вы не беременны?

– Нет.

– Я бы Вам рекомендовал обследоваться. Хотя бы кровь сдайте. Вы очень худая. Вам бы вес не мешает набрать.

– Хорошо, я попробую, – усмехнулась я.

То, что я худая, я и сама знаю. Я и раньше не была пышкой – уход мужа по этой причине и состоялся. Задница моя ему, видишь ли, маловата была. А сейчас эта самая задница и ещё похудела. Ну не буду же я сейчас врачу объяснять, по какой причине.

Врач с медсестрой, приведя меня в чувство и сделав мне укол, ушли.

– Ой, вы меня так напугали!

Девочка продавец присела рядом.

– Простите, я вам тут всех клиентов распугала.

– Ой, да ерунда! Я всё равно на обед собралась закрываться. Пошла проверить примерочные, а там вы сидите на полу.

– Одна? – вопрос звучал глупо. Но я вспомнила, почему я упала в обморок.