Елена Архипова - Счастье вопреки

– Да что у тебя стряслось то, Люда? – семенила я за ней.

– Кать, я всё слышала. Он вот сейчас посидит, водички правильной выпьет. Обдумывает сказанное тобой про Элину его, и сам захочет тебя взять с собой. А если бы я тебя сейчас не вытащила из комнаты, ты бы такого наговорила! Ты же у нас гордая! В мужика вцепиться – это ж не про тебя! Будешь потом в подушку выть и по ночам с Иваном лесником встречаться.

– Что? Откуда ты… Да не вою я в подушку по ночам!

– Это пока не воешь. А вот как потеряешь его, – Людмила кивнула в сторону дома, намекая на Михаила, – да осознаешь это, вот тогда и начнёшь выть. А Иван – это так, для тела только. А вот душа твоя отогреется только рядом с таким же, покалеченным и одиноким, как ты сама.

– А знаешь, Кать, я думаю, ты права. Поехали вместе в город. Не хочу, чтоб ты тут сидела и думала чёрт знает что, – Михаил выехал из дома, на коленях у него лежала наполовину выпитая бутылка воды, – спасибо, Людмила за водичку. Да, колодезная вода ни с чем не сравнится.

– Миш, ты уверен?

– В чём? В том, что хочу, чтобы между нами недомолвок не было? Абсолютно! А ты?

– Правильно, Миш, Катерина у нас гордая и самостоятельная. Но это потому, что рядом с ней мужика нормального нет, – подбодрила его Людмила. Потом, повернувшись ко мне, сунула мне в руки вторую бутылку, – и ты вот попей водички колодезной, пока в город едешь, глядишь и ты поумнеешь.

Из деревни мы выезжали молча. Деревенские, завидев микроавтобус Михаила с ним за рулём, останавливались. Уже все знали, что он на инвалидной коляске ездит, инвалид, а сам за рулём. Для деревни это было в новинку.

Машину Михаил вёл уверенно. Стиль вождения у него был спокойный. Он не подрезал и не гнал, как сумасшедший.

– Кать, скажи, а Людмила, она у вас гадалка, что ли?

– Скорей уж, предсказательница. Она будущее видит, к ней вся деревня обращается. В основном, женская часть, конечно, – пояснила я, – а ты почему спрашиваешь?

– Да вот и Петрович ваш вскользь её упоминал. И женщины в цеху тоже. Есть там одна, очень уж остра на язык, всё про тебя у меня выспрашивала. Так её свои же осадили, сказав что-то вроде "вот пожалуется Катерина на тебя Людмиле".

– Шурка, наверное, опять. Ох, и любопытная особа! – усмехнулась я, – ей лишь бы нос в чужие дела совать.

– Ты тоже обращалась к Людмиле? – он кинул быстрый взгляд на меня.

– Нет, мне она до недавнего времени не говорила ничего. Она считает, что изменить ничего нельзя. Видно, знала про моих детей, вот и не говорила, – я судорожно вздохнула. Вспомнив про бутылку с водой, открыла и сделала большой глоток.

– Ты сказала, что она "до недавнего времени не говорила". А про меня она говорила?

Вот ведь, внимательный какой слушатель, однако!

– Говорила, – неохотно ответила я и отвернулась к боковому окну.

– И что она говорила?

Отвечать я не торопилась. Вот как человек отреагирует?

– Кать, посмотри на меня, пожалуйста! – попросил он тихо.

– Говорила, что золото встречу. Говорила, что ты мой мужчина. Говорила, что близнецы у нас будут, рыжие.

Я осталась сидеть, глядя в окно. Всё это и проговорила туда же, в окно. И вдруг я поняла, что он сбросил скорость и съезжает на обочину. Я удивлённо повернулась к нему.

– Миш, что случилось? Тебе плохо?

Он ответил только когда, остановился. Отстегнул ремень безопасности у себя и у меня. Откатился от руля назад. И, нажав какую-то кнопку на моём кресле, развернул меня к себе. Одним рывком перетащил меня к себе на колени и начал целовать, покрывая поцелуями моё лицо.

– Катя, девочка моя любимая. Счастье моё. Никому не отдам, слышишь? – обнял так, что я еле дышала.

– Миш, задушишь сейчас, – выговорила я это куда-то в его плечо.

Он ослабил объятия, но не отпустил. Уткнулся мне в макушку и чмокнул.

– Господи, Кать, – рассмеялся он тихонько, – поверить не могу, что всё это будет.

– А с чего это ты вот так, сразу, поверил всему? – хмыкнула я.

– Может, потому, что сам именно этого хочу больше всего на свете?

– Миш, ну вот зачем я тебе такая?

– Какая “такая”, Кать?

– Уже не первой свежести, с проблемами своими. Я же до сих пор не могу ни в комнату детей зайти, ни на квартиру к ним съездить. Они мне во снах снятся счастливые, красивые. Говорят со мной. А я потом просыпаюсь и с кровати встать не могу, потому что не для кого.

– Кать, да я, как на свадьбе Антона и Анюты тебя увидел, так и понял, что влюбился. Когда мне отец про такое рассказывал, я не верил, что ТАК бывает. Да я же после нашего с тобой секса у тебя на кухне, потом всю ночь уснуть не мог. Лежал, в потолок пялился и улыбался, как девственник, только что лишившийся девственности. Кать, я же понимаю, что тебя разница в возрасте пугала всегда. А теперь вот я ещё и калека безногий. Так что это уж скорее тебе надо отвечать на вопрос: зачем я тебе такой?

– Миш, я ведь, только когда ты рядом, могу дышать. У меня же дыра в груди. На работе специально себя нагружаю, чтоб не думать о детях. На людях быть не могу. Всё время мысль в голове сидит, вот Шурка, как жила, так и живёт, а деток моих нет. И я не желаю этой Шурке смерти, просто поделать ничего с собой не могу. А с тобой рядом я понимаю, что жизнь продолжается. На тебя смотрю и понимаю, что тебе тоже нелегко. Ты не подумай, это не жалость, нет! Скорей уж стимул дальше жить.

Он опять стиснул меня так, что я задохнулась.

– Спасибо тебе, девочка моя. Никому не отдам. Ни на минуту больше тебя не оставлю! Какой же я дурак был, что Антоху тогда не послушал.

– Что? Миш, ты про что?

– Да я, когда из запоя у них на квартире вышел, всё им рассказал. Они, оказывается, всё уже про меня давно поняли. Только думали, что мы сами разберёмся. Антон мне тогда и сказал, чтоб я сразу к тебе ехал, чтоб денег Элине дал, пообещал, что ребёнка не брошу, и к тебе. Мол, примешь ты меня. А я не поверил.

Как я мог ему поверить, Кать? Я же думал, что у тебя есть кто-то. Я же видел вас с ним на дальнем пляже. Ты ж потом, подтверждая мои мысли, и из дома своего выгнала, помнишь? Просто в тот раз, на кухне, я ещё не знал, что у тебя кто-то есть, вот и полез к тебе. Я же сам накинулся на тебя, а ты просто не сопротивлялась.

– Так это рёв твоего Дракона, значит, я слышала, – констатировала я. Потом, помолчав, решила рассказать про Ивана.

– Миш, да нет у меня никого, и не было после развода. Тот, с кем ты видел меня на пляже – это Иван, лесник наш. Мой муж, вспомнив любовь своей молодости, ушёл к жене Ивана. Они вместе в город уехали. Ну, а мы вот с Иваном свои сексуальные проблемы решаем. Решали. Не часто, правда. Я ж тогда на свой сексуальный голод и списала наше с тобой приключение на столешнице под окном. Я ж тогда, ночью, лёжа в кровати, решила, что тебе девушка твоего возраста нужна. Потому и не разрешила тебе приехать. Всю неделю не знала, как смогу встретиться с тобой. А ты и не приехал в ту субботу. На пляже я с Иваном случайно встретилась. Он ко мне всегда ночью приходил, чтоб деревня не узнала. Я ж тогда, на пляже, сама его позвала к себе, чтоб воспоминания о тебе перечеркнуть.

– Вот я дурак был! Чуть всю свою жизнь в унитаз не спустил! – он мотнул головой. Кать, я понимаю, что у тебя траур, но скажи, ты выйдешь за меня замуж? Кать, я буду ждать, сколько скажешь. Ты только пообещай мне сейчас, что подумаешь, хорошо?

– Хорошо, Миш, я подумаю. А сейчас поехали уже, а? Быстрее съездим, быстрее домой вернемся.

– Так бы и сидел, не отпускал тебя, – вздохнул он. И, прежде, чем отпустить, поцеловал долго, нежно, бережно. Будто боялся напугать своим напором.

Проделав все манипуляции с сиденьями в обратном порядке, мы, наконец, двинулись в сторону города.

Уже когда мы въезжали в город, Михаилу позвонила Элина, и он, поставив на громкую связь, ответил:

– Да, слушаю тебя.

– Зайчонок, слушай, я не очень хорошо себя чувствую, давай дома у меня встретимся? Номер квартиры помнишь? – голос у неё звучал томно, в голосе хрипотца.

Ей бы в "секс по телефону", отбоя бы не было от клиентов!

– Хорошо, но у меня нет времени, поэтому подготовь, будь добра, мои вещи.

– Хорошо, как скажешь, зайчонок!

И она положила трубку. Меня от этого прозвища опять перекосило. Я шумно выдохнула.

– Кать, хочешь, вместе зайдем?

– Если хочешь, зайдем вместе. Тем более, что Людмила вот просила в неё водой плеснуть.

– Что? – он неожиданно расхохотался, – Кать, неужели, правда, плеснешь?

– Ой, ты меня плохо знаешь! С превеликим моим удовольствием плесну!

– Ну, от такого зрелища я точно не готов отказаться. Решено, вместе идём! – продолжал веселиться Михаил.

Галина-Элина жила в новом доме. Я всё гадала, как Миша будет заезжать в подъезд на своей самоходке. Оказалось, всё просто. Перед домом был шлагбаум, территория самого дома была за забором. Ух, ты! Я и не знала, что многоквартирные дома тоже могут быть за забором. Перед шлагбаумом мы остановились, и Михаил нажал на пульте кнопку на открывание. Увидев мой взгляд, пояснил:

– Да, у меня есть ключи от её дома. Сейчас вот и избавлюсь от ненужной вещи!

Двери в подъезд разъехались в разные стороны, после того, как он набрал код на пульте управления у подъезда. Ни перед подъездом, ни в подъезде лестниц не было. Поэтому моя помощь ему нигде не понадобилась. Лифт был большим, с зеркалом до пола. Миша нажал кнопку этажа. Ага, 9-й, последний.

– У неё последний этаж. Пентхаус, – подтвердил он мои мысли.

Я, как нормальная женщина, увидев своё отражение, полезла в сумку за расческой и за помадой. Зная Галину, была уверена,что уж она-то сейчас будет во всеоружии. При полной боевой раскраске и в шикарном наряде. Она же и подумать не может, что Миша сейчас не один к ней приедет. А я критично осмотрела себя с головы до ног и глубоко выдохнула. Я только сейчас поняла, что на встречу с соперницей еду в том же, в чём была на работе. М-да…