— Но ведь здесь не танцплощадка, — удивленно сказал Кир. — Мне совершенно не хочется, чтоб женщин моего стола лапала всякая мелкая шелупонь. Не надо так размениваться. Танец — в определенном смысле духовный и материальный аванс на будущие отношения. Разрешите вас пригласить?

— Сбацаем вальсуху! — кивнула Аня. — Если, конечно, ты будешь говорить со мной, как человек, а не как пердила из Тагила.

Кир засмеялся, помог ей выйти из-за стола и провел к танцплощадке.

Он был высок и грузноват. Но танцевал с удивительной легкостью, что приятно удивило Аню. И особенно поразило ее, что Кир танцевал бостон классически правильно, со всеми фигурами, а не так, как остальные танцующие на площадке, которые попросту изображали медленное примитивное танго, топтались в ритме и не более того.

— Культура танца тоже уходит, — негромко проговорил на ухо Ане Кир. — Кроме нас, только одна пара еще помнит, что такое бостон, а остальные выкаблучивают перепляс, словно в саду офицеров под духовой оркестр.

За хороший танец Аня простила Киру его вызывающий дешевый снобизм, и он, рыцарь красоты, пердила из Тагила, стал ей даже симпатичен. Клоун, конечно, но очень популярная здесь личность. Аня знала, что знакомство с ним считалось честью.

— Мы с вами наверняка будем друзьями, — уверенно сказал Кир. — В хорошем смысле этого слова. Я для вас не староват?

— Были и постарше, — ответила Аня и закончила помягче: — Для меня возраст не имеет значения. Вы танцуете, как Бог.

Он чуть-чуть отодвинул ее от себя, от чего движения стали еще легче, и Аня полностью ушла в счастливое ощущение танца.

Чтобы не толкаться в тесноте, Кир вел ее по краю площадки, и они, танцуя, вышли из зала в холл, где из-за переполненности основного помещения администрация поставила несколько столиков и усадила за них посетителей.

Плавно развернувшись и на миг замерев в ожидании следующего такта, Аня рассеянно глянула через плечо Кира в окно и заметила, что на нее очень внимательно смотрит парень лет тридцати, худой, с одутловатым серым лицом, в тонированных желтоватых очках и прической на косой пробор. Он был непримечателен внешне, но что-то такое было в его остром липком взгляде, что у Ани пробежал по животу холодок.

Элегантным разворотом Кир закончил танец под последний аккорд оркестра, жеманно склонился и поцеловал Ане руку, а потом неторопливо, пропуская мимо себя толпу, повел ее к столу. С ним здоровались со всех сторон, впечатление было такое, будто весь зал переполнен его близкими родственниками и закадычными друзьями.

Кир отодвинул стул, ловко усадил Аню, произнес «Благодарю вас» и уселся на свое место. Что там ни говори, а подобное обхождение нравилось Ане, было непривычным, крепенько отличалось от манер кавалеров в городе Электросталь, а Кир хоть и фальшив от выспренных речей до блеска искусственной жемчужины в галстуке, но впечатление производил и обращаться с дамами, безусловно, умел. Он уже начинал нравиться Ане, к тому же Сарма перехватила ее взгляд и заговорщицки подмигнула, как бы советуя: «Верное дело, подруга! С Киром жизнь может пойти кучеряво!»

Он снова щелкнул тонким выгнутым портсигаром, закурил и сказал весело:

— Могу вас порадовать, дамы! Нас посетил сегодня не кто иной, как сам папашка Штром! Сидит на стреме у дверей!

— Черт бы его побрал! — сквозь зубы выругалась Сарма. — Не даст людям отдохнуть!

Кир засмеялся.

— А у тебя что с ним — конфликты?

— Да ко всем пристает, зараза липучая!

— Это его хлеб, — философски заметил Кир. — К тому же он из тех, с кем все-таки можно договориться. Он все-таки человек.

— Сволочь он, а не человек, — убежденно сказала Сарма. — Сам, говорят, бабник, не дай Боже, а другим жизни не дает.

Ударник оркестра грохнул в свои тарелки, и Зига прокричал высоким голосом педераста:

— Дорогие друзья, объявляем тайм-а-а-у-ут! Перерыв! Нам тоже нужно принять освежающего!

Снова в зале засмеялись, хотя веселиться было не с чего, но в общей атмосфере все казалось забавным.

Аня видела, как Зига, целенаправленно лавируя между столиками, пошел к ним. Чуть приостановился, перебросился парой фраз со знакомыми, но наконец остановился за плечом Кира.

— Добрый вечер, дамы. Кир, договор остается в силе? Ты устроишь нам гастроли в Сибири? Заработать надо, а то вовсе нищие стали ребята.

— Раз обещал, то сделаю, — высокомерно ответил Кир. — Что за публика сегодня вшивая! Одна шелупонь.

— Да Васька же обалдуй сегодня на дверях стоит! Вчера был народ класса «люкс». А сегодня, черт его дери, папаша Штром явился! Половина наших девочек под стол попряталась, в сортире сидит!

Протиснувшаяся к столику официантка без нужды поменяла что-то в сервировке, наклонилась к Ане и сказала негромко:

— Девушка, зайдите, пожалуйста, в кабинет директора.

— Зачем? — удивленно спросила Аня.

— Затем.

Официантка отошла, но даже на спине ее отражалась многозначительность сообщения.

— Это Штром, Аня, — тихо сказала Сарма.

— Какой Штром?

— Папашка Штром, — все так же тихо и жестко повторила Сарма. — Надо идти, Аня. А то будет хуже.

— Плевала я на вашего папашу, — равнодушно сказала Аня. — Я ничего такого не сделала.

— Не дури.

— Да он не имеет права меня выдергивать!

— Иди, я тебе говорю. Иначе на выходе тебя будет ждать машина, поняла? А так, может быть, отвертишься.

— В тюрьму, что ли, посадит?

— Хуже. В «триппер-бар».

Оказалось, что Кир, хотя и беседовал с Зигой о гастролях оркестра по хлебной и нуждающейся в высокой культуре Сибири, ничего из виду не упускал, слова официантки слышал и весь разговор Ани и Сармы тоже уловил. Едва Зига отскочил за соседний столик, куда его пригласили выпить, как Кир откинулся на стуле и негромко сказал Ане:

— Надо идти, зачисляться в картотеку.

— Какую картотеку?

— На всех приличных людей в Риге у папашки Штрома есть специальная картотека. Это ничего страшного. Даже определенный знак принадлежности к высшему свету.

Людмила насмешливо глянула на Аню и ухмыльнулась.

— Или иди к папаше Штрому, или срочно беги на вокзал, хватай билет на ближайший поезд и рви когти.

— Заткнись, профура! — презрительно отвернулась от нее Аня. — Сперва шею вымой, потом что-нибудь советуй.

— О Боже! — всплеснул руками Кир. — Анечка, ну и выражения за приличным столом!

— Иди, Аня, не выпендривайся, — попросила Сарма. — На первый раз он тебя не захомутает.

— Ладно. — И Аня встала.

Сарма быстро проговорила:

— Поменьше ври, все равно проверит.

— Плевать.

Аня прошла сквозь зал, вышла в холл, оглянулась и заметила боковые двери, около которых стояла официантка. Она кивнула, предлагая следовать за ней.

Аня послушалась.

Официантка прошла по коридору, распахнула двери кабинета, пропустила Аню и тут же прикрыла двери.

Прислонившись задом к широкому столу, с сигаретой в руках стоял и смотрел на Аню тот самый парень в желтых тонированных очках, который разглядывал ее во время вальса-бостона. В хорошо обустроенном кабинете директора он казался еще тщедушней и незначительней, чем в слабом освещении холла. Ничего угрожающего в нем не было, кроме неприятного взгляда водянистых бесцветных глаз.

— Садитесь, — спокойно сказал он. — Мы немного поговорим. Как вас зовут?

— А вас?

Он помолчал и ответил без раздражения:

— Инспектор Штром.

— Чего инспектор? — нахраписто спросила Аня, решив, что бояться ей нечего и поддаваться на всякий напор глуповато.

— Инспектор Главного управления милиции Риги Александр Штром, — все так же невыразительно произнес он.

— Очень приятно.

— Про себя этого не скажу. Имя?

— Анна.

— Полностью, пожалуйста.

— Анна Васильевна Плотникова.

— Откуда появились в Риге?

— Из живота мамы.

— А где мама? — не реагируя на грубость, спросил он.

— В городе Электросталь, если такой знаете.

— Слышал. Приехали отдохнуть в Юрмале?

— Да.

— Это неправда. Я вас вижу здесь уже всю зиму, весну и лето. В ресторанах, в кафе, около магазина «Альбатрос». Весной вы болтались у гостиницы «Темпо».

— А я вас не видела!

— Вам и не надо. Документы есть?

— С собой нет.

Он сунул сигарету в пепельницу, обошел стол, сел в кресло и сказал, чуть улыбнувшись:

— А если у тебя нет документов, то поговорим по-другому. Где живешь?

— Не имеете права, — уверенно ответила Аня. — Я пришла в кафе отдохнуть и с вами говорить не желаю! Буду жаловаться прокурору и куда повыше!

— Жалуйся. Не ты первая. Но поначалу уясни, что ты приехала в Латвию, в Ригу. И законы своего города можешь заткнуть себе в задницу. Уже за то, что ты без документов, я могу тебя задержать. А когда ты принесешь, положим, паспорт, то в нем, конечно, не будет рижской прописки, что есть нарушение паспортного режима, то есть нечто вроде маленького преступления. Где работаешь?

— Пока не работаю.

— Ясно. Так и знал. А потому у меня есть все основания отправить тебя на проверку в венерологический диспансер. Вполне по закону. Твои подруги называют диспансер «триппер-баром». Отсидишь там две-три недели, и если у тебя со здоровьем все в порядке, то выйдешь из него. Чтобы через три дня вернуться обратно. По второму и третьему кругу. Все ясно?

Аня не ответила. Прописки у нее не было — Михаил Шломович за суетой своих дел никак не мог оформить это дело, поскольку не считал его существенным. И неожиданно Аня поняла, что положение ее скользкое, ненадежное, и если сейчас беседа с этим непонятным, но явно опасным и достаточно сильным человеком пойдет не по тому руслу, то серьезных неприятностей ей, Ане, не избежать. Но пока, хотя он и «тыкал» нагло, ничего угрожающего не намечалось.