Литтону показалось, что последние слова она произнесла как-то неуверенно и даже испуганно. Впрочем, он мог и ошибаться.

– Договорились. Я заеду за вами завтра в девять.

– В таком случае желаю вам хорошего дня.

Она протянула ему руку. Пожимая ее крепкие сухие пальцы, он невольно задумался. Перед ним явно не неженка. У нее не мягкие, податливые руки леди. Но и не крепкая хватка. Он заметил у нее на пальце маленькое золотое кольцо – всего одно. С растущим раздражением покосился на свои многочисленные кольца и перстни.


Вскоре он уже сидел в своей роскошной карете, опираясь на мягкие кожаные подушки, и думал о том, что ему нужно выпить, причем срочно.

– В «Уайтс», – приказал он лакею, который находился ближе.

Он обрадовался, когда экипаж тронулся с места и повез его прочь от тесноты и бедности Уайтчепела и от своевольной, решительной и в высшей степени необычной мисс Аннабель Смит с волшебными голубыми глазами.


Главный зал клуба показался ему переполненным. Он сразу направился к друзьям, увидев, что Орельян де ла Томбер беседует с Эдвардом Талли.

– Льян, я думал, ты еще в Суссексе со своей красавицей женой!

– Приехал сегодня утром. Пробуду здесь всего день, а завтра с утра вернусь.

– Значит, семейная жизнь пришлась тебе по душе? Раньше тебя можно было назвать настоящим кочевником.

– Мне понравилась формула «одна женщина и один дом».

– В таком случае ты счастливец!

Литтон заметил, что Эдвард как-то странно смотрит на него, и понадеялся, что говорит не слишком язвительно. Сохранять спокойствие все труднее и труднее, подумал он, беря с подноса проходящего лакея бокал с бренди. Выпив залпом, он приказал принести еще.

Ему было очень не по себе. Его расстроила поездка в Ист-Энд.

– Я только что познакомился с женщиной, которая собирает травы и изготавливает лекарства в духоте и тесноте Уайтчепела. Кстати, необходимо срочно принять меры в связи с тамошними условиями. Вонь в тех кварталах стала просто невыносимой.

– Ты считаешь, что травница подберет нужное лекарство для твоей сестры? – спросил Эдвард, глядя на него в упор.

– Да, – признался Литтон.

Иной исход представлялся ему немыслимым, а надежда, как известно, умирает последней.

– Кто она? – осведомился Орельян.

– Некая мисс Аннабель Смит. Ее порекомендовал мне мой камердинер.

– Она его лечила? От чего?

– Нет, она продлила жизнь его отцу, и с тех пор вся его семья испытывает к ней благодарность. Правда, не представляю, как он оплачивал ее услуги.

– Сколько стоят ее визиты?

– Три фунта. По-моему, это довольно высокая плата.

– Ты дал ей свою визитную карточку, прежде чем она назвала цену?

Литтон кивнул:

– Я готов был заплатить и больше, если бы она попросила.

– Ну конечно… Спрос определяет предложение… Сколько ей лет?

– Она немолода и говорит по-французски, что меня удивило.

Его ответ заинтересовал Орельяна.

– Смит – не французская фамилия…

– Как и имя Аннабель. С ней живет некая пожилая дама; вот она, похоже, француженка. Кажется, травница назвала ее тетей… Я подвергся там нападению собаки. – Он расстегнул сюртук и показал друзьям свой растерзанный жилет.

– Собака права! Жилет такого цвета нужно срывать. – В голосе Эдварда звучали веселые нотки, но Орельян заговорил гораздо серьезнее:

– Я никогда не слышал ни об этой травнице, ни о ее тетке-француженке. Может быть, стоит навести о них справки?

– Нет, – резко ответил Литтон, и друзья молча посмотрели на него. – Никаких справок. Завтра она осмотрит Люси.

Эдвард изо всех сил старался казаться безучастным, но Литтон сразу понял: друга разбирает любопытство.

– Какая она?

– Сильная. Решительная. Прямая. Совсем не похожа на даму из светского общества. Ее платье вышло из моды лет десять назад, а волосы она подвязывает платком. Они у нее темные, кудрявые и доходят ей до талии, если не ниже. Она показалась мне… необычной.

– Торн, судя по всему, травница из Уайтчепела произвела на тебя неизгладимое впечатление! Кстати, несколько часов назад я видел Сьюзен Каслтон; она говорит, что вы с ней сегодня встречаетесь…

– Да. Мы идем на балет.

Последние четыре месяца Сьюзен была его любовницей, хотя Литтона все больше утомляли ее претензии. Сьюзен хотела гораздо большего, чем он мог ей дать, и, несмотря на ее бесспорную красоту, ему надоели ее безыскусность и отсутствие изобретательности в постели. Осознав это, он вдруг выпрямился. Наверное, все дело в Люси и в том, что он ни на миг не забывает о ее таинственной болезни.

Хотелось бы, чтобы его жизнь снова стала такой же легкой и простой, как прежде, чтобы ничто не стояло у него на пути и у него было все, ради чего можно жить. Он рассеянно провел пальцем по дыре в жилете и неожиданно удивился самому себе. С чего вдруг он приобрел столь экстравагантный предмет одежды?

Он не помнил, почему купил этот розовый жилет. Скорее всего, на этом настояла Сьюзен – она требовала, чтобы он одевался по последней моде. Чтобы не спорить с ней, он предпочел уступить. Литтон сам не понимал, почему он не настоял на своем, и нахмурился. Надо будет поскорее отказаться и от многочисленных колец и перстней и от кричащих жилетов.

Мисс Аннабель Смит упряма, необычна… и разительно отличается от всех его знакомых! Трудно представить, чтобы такая женщина позволила кому бы то ни было диктовать ей, что надеть или как себя вести. Несмотря на бедность, она, судя по всему, нашла свое призвание и радовалась избранному пути.


Бель проснулась среди ночи. Она задыхалась и вся покрылась испариной. Ей снова приснился странный сон… Она отогнала страх и села, зажгла свечу на прикроватном столике, дожидаясь, пока язычок пламени проглотит тени.

Она снова слышала крики людей, испытывала прежний страх и не могла пошевелиться… Во сне она находилась в незнакомом доме. Люди, которые кричали, вызывали в ней ненависть, хотя она понимала, что не должна их ненавидеть… Ей хотелось бежать от них со всех ног. Она не видела лиц, но точно знала, что те люди похожи на нее. Аннабель понятия не имела, откуда такая уверенность, но точно знала это с ранней юности – с тех пор, когда ей начали сниться страшные сны. Иногда во сне ее даже называли по имени…

Она постепенно успокаивалась, слушая привычные ночные звуки с улицы и теткин храп в соседней комнате. В такие минуты она радовалась тому, что стены в их домишке такие тонкие. Благодаря этому она не чувствовала себя такой одинокой…

Девушка вспомнила тяжесть тугой мужской плоти под тонкой бежевой тканью, когда нечаянно дотронулась до него, и густо покраснела. Еще никогда в жизни она не оказывалась в такой близости к мужчине и в таком компрометирующем положении! Конечно, граф заметил ее смущение.

Инцидент с пролитым чаем все больше волновал и возбуждал ее. Она будет вспоминать о своей оплошности при каждой новой встрече с ним! Кстати, они увидятся уже совсем скоро, ведь в девять утра он за ней заедет. Нужно еще поспать.

Ей нужно как следует отдохнуть перед встречей с лордом Торнтоном, иначе рядом с ним ей будет неловко.

Во-первых, он очень красив, кроме того, он воспринимает свой титул и свое высокое положение как должное… Кроме того, он наблюдателен. От Аннабель не укрылось, как он внимательно оглядывался в ее доме. Наверняка сразу понял, что они бедны как церковные крысы…

Интересно, понравились ли ему ее картины, цветы, которые она рисовала с такой любовью. Они украшали почти все стены их домика. Рисование стало для нее способом расслабиться, и ей нравился сам процесс создания картины. В двадцать с небольшим она иногда рисовала и портреты, незнакомые лица… Правда, те картины она давно выбросила. Теперь она рисовала растения смелыми, решительными мазками. Воспоминания о первых картинах проникали в ее сны; она тряхнула головой. На следующей неделе ей исполнится тридцать два года. Ее небольшая лечебница и аптека в Уайтчепеле не знают отбоя от посетителей – в основном бедняков. Аннабель невольно поморщилась, вспомнив, какую плату за визит заломила с графа. Что ж, несколько консультаций у богачей, которые могут себе позволить платить ей заоблачный гонорар, позволят другим получить ее услуги бесплатно. Многие ее пациенты не в состоянии заплатить ей ни гроша.

Граф показался ей богатым до абсурда. Интересно, в каком районе Лондона он живет. Наверное, его особняк стоит на какой-нибудь красивой площади в центре Мейфэра. В таких местах она бывала редко. Скорее всего, у него не один дом в Лондоне и не одно загородное имение… Увидит ли она его родственников? По словам Алисии, граф упоминал свою матушку, которая любит чай.

Она обратилась к нему неправильно. Вскоре после его ухода она спросила кухарку Милли, как положено обращаться к графу. Несколько лет назад Милли служила в доме какого-то высокородного лорда. Разумеется, не следовало называть его «милорд граф»! По словам Милли, к нему нужно обращаться «милорд», «ваша светлость» или «лорд Торнтон». Аннабель решила, что в следующий раз, когда они увидятся, она обратится к нему «ваша светлость».

Хорошо, что удалось выяснить хотя бы такую подробность. Наконец ей захотелось спать. Она заранее подготовила все настойки, лекарства и мази, которые собиралась взять с собой к сестре лорда Торнтона. Так что утром ей нужно будет только одеться и умыться.

Вопрос, что надеть, одновременно злил и тревожил ее. Не следует волноваться из-за таких мелочей, а она волнуется. Ей вдруг захотелось хорошо выглядеть и понравиться его матери, которая любит чай. От этой мысли она улыбнулась и опустила голову на подушку, наблюдая за луной сквозь неплотно задернутые шторы.

Вчера шел дождь, но ночь была ясной.

Аннабель закрыла глаза. Последнее, что она увидела, прежде чем провалилась в сон, было лицо лорда Торнтона, который смотрел на нее с сердитым изумлением, когда она попыталась удалить следы чая с его узких брюк.