– Мне жаль…

– Хантингтон, мне не нужны ваши извинения. Мне нужно только одно: чтобы вы уехали.

Сидя в экипаже несколько минут спустя, Литтон откинулся на кожаную подушку и стал смотреть в окно на лондонские улицы. Больше всего ему хотелось вонзить в грудь Хантингтона острый нож, но здравый смысл возражал против подобных действий. Теперь он должен сделать все, что в его силах, чтобы спасти доброе имя Аннабель. Ей не нужны скандалы, безрассудство и бесчестие. Поползут слухи о ее прошлом и неожиданном возвращении в Лондон. Он же хотел, чтобы она заняла здесь достойное место, получила дом и семью.

По пути в Оксфорд он обещал вдовствующей графине, что даст ей время ближе познакомиться с внучкой и объяснить ей ее права. Вступление в светское общество, готовое разорвать чужаков на клочки, независимо от знатности их семьи, нужно провести осторожно, в тщательно подобранной обстановке. Он не хотел, чтобы в связи с дебютом Аннабель вспоминали его отношения с леди Кэтрин Дроморн. Конечно, он тоже не подумал, когда поселил Аннабель в квартире, где прежде жила его любовница. Поэтому он полностью устранится из ее жизни, пока не стихнут любые слухи и сплетни.

Но он чувствовал себя одиноким и покинутым, а после разговора с Хантингтоном злился и досадовал.

В Оксфорде Аннабель схватила его за руку… Ему хотелось взять ее на руки и отнести домой. Он не переставал волноваться за нее; ему не терпелось убедиться в том, что ей ничто не грозит.

Потрясение от того, что нашлась ее бабушка, сказалось и на ней; он отчетливо это видел. Но, помимо волнения, он увидел в ней новую радость, которой раньше не было.

После того как Хантингтон уедет, ему предстоит позаботиться о том, чтобы ей и дальше ничто не грозило; пока больше он ничего сделать не может. Ему нужно на время отпустить Аннабель, чтобы найти ее вновь, дать ей время понять, кто она такая на самом деле.

Один вопрос не давал ему покоя. Выберет ли она его вновь? Он понимал, что все молодые холостяки из общества будут восхищаться ею и начнут увиваться вокруг нее.

Но обещание есть обещание; он собирался сдержать слово. Через шесть недель вдовствующая графиня Анналина Теннант-Смайт устроит в честь внучки роскошный бал в фамильном особняке на Гроувенор-сквер, и тогда он откровенно признается ей в своих чувствах.

Глава 14

Несколько часов Аннабель прихорашивалась, примеряя красивое шелковое платье, чтобы переливчатые рукава сидели как надо, а верхняя юбка из органзы с вышивкой в виде листьев падала складками нужной величины, по последней моде. Она решила, что персиковый цвет ей к лицу, так как оттеняет темные волосы и белизну ее кожи. Ленты того же цвета подчеркивали тонкую талию, а вырез обнажал красивые плечи.

Аннабель пыталась чуть подтянуть платье, потому что вырез казался ей слишком смелым, но портниха и слышать ничего не желала. Она решительно поправила на ней платье с мягким укором:

– Миледи, нельзя прятать такую безупречную кожу, как у вас, и грудь, на которую приятно посмотреть! Мне часто приходится одевать девиц далеко не таких красивых, как вы, зато куда более высокомерных без всяких на то оснований! Вы станете первой красавицей бала, и ваша бабушка будет довольна. Сомневаюсь, чтобы я могла даже в Париже найти более красивое платье или более красивую женщину, которая бы в нем блистала.

Бель решила поверить мадам Эрве на слово, потому что она понятия не имела о последних модах в области бальных платьев; да ей и не особенно хотелось это выяснять. Ее тревожила сама мысль о том, что она окажется в центре всеобщего внимания.

Ей хотелось, чтобы первый в жизни выход в свет принес ей хоть немного радости. В последние недели она потратила много времени на изучение танцевальных па и сложных правил этикета. Она училась вести себя как подобает истинной леди.

Приедет ли Торн на сегодняшний бал? Пригласит ли он ее на танец? Понравится ли ему новая, улучшенная леди Анна Элизабет Теннант-Бьюкенен? От женщины, которую он видел в Уайтчепеле, в ней почти ничего не осталось.

В Хайвик он не приехал. Не явился с визитом в их загородное поместье, чтобы повидать ее.

И только на этой неделе бабушка объяснила: она взяла с графа Торнтона слово, что он не будет приезжать к ним с визитами. Ей хотелось наверстать все потерянные годы. Неужели он ее отпустил? Неужели бросил ее и зажил своей жизнью? Когда он предлагал ей выйти за него замуж в доме своего друга-изобретателя, он ни слова не сказал о любви. И то, что он поселил ее в комнатах бывшей любовницы, тоже не свидетельствует о благородных намерениях…

Да, она понимала, что он хочет заполучить ее, причем очень сильно. Настолько сильно, что даже предложил ей брак… как он его понимал.

К ней вошла бабушка; она держала в руках продолговатый винно-красный футляр.

– Анна, эти драгоценности принадлежали моей матери, а до нее – ее матери. Хочешь сегодня надеть их?

Она щелкнула замочком. Внутри лежали ожерелье и серьги с сапфирами и бриллиантами; они были так красивы, что у нее захватило дух. У Бель никогда не было украшений, если не считать браслета, да и тот она вернула Торну.

– Какая красота!

– С ними все узнают, что за тобой стою я, а для светского общества это немало.

За последние шесть недель она многому научилась. Бабушка оказалась женщиной образованной, гордой и страстной. Она взяла ее и ее тетку под свое крыло и заботилась о том, чтобы они ни в чем не нуждались.

Алисия расцвела; кашель, который много лет досаждал ей в Уайтчепеле, в Хайвике почти прошел. Наверное, отчасти поэтому тетка не поехала в Лондон, чтобы полюбоваться ее вступлением в общество. Она просто не могла вынести мысли о том, что лондонский воздух снова будет загрязнять ее легкие. Чистый сельский воздух пришелся ей гораздо больше по нраву.

Аннабель по-прежнему не верилось, что ее жизнь так круто переменилась. Ей уже не придется снимать тесные комнатки в Уайтчепеле; бабушка распорядилась обставить для каждой из них роскошные апартаменты в Хайвик-Мэнор и заказала им гардероб, соответствующий их положению.

Ни она, ни бабушка ни разу не видели графа Хантингтона, чему обе несказанно радовались. Бель надеялась, что не встретит его на сегодняшнем балу. Хантингтон был одним из немногих представителей светского общества, знавший, что мисс Аннабель Смит и леди Анна Бьюкенен – одно и то же лицо. Конечно, это известно и друзьям Торна, но она не считала, что они представляют для нее угрозу.

Конечно, она побаивалась. Неприятно совершить ошибку. Неприятно не оправдать бабушкиных надежд. И она очень боялась столкнуться с равнодушием или даже неприязнью Торна.

– Дорогая, через пятнадцать минут спускаемся, – объявила Анналина, застегивая ожерелье и разворачивая внучку лицом к зеркалу.

На нее смотрела незнакомка… Настоящая леди! Она выглядела так, словно родилась в шелковом, цвета спелого персика, платье, с волосами, забранными наверх сзади, и кудряшками, обрамляющими лицо. Дрожащими руками надев серьги, Бель взяла сумочку. В ней лежали носовой платок, нюхательные соли и карточка для танцев; сумочка была украшена лентами персикового цвета в тон платью.

Все как в волшебной сказке про Золушку, фею-крестную и тяжелую жизнь, которая по волшебству изменилась к лучшему.

И она как Золушка, которая едет на бал.

Последние полчаса к особняку Гроувенор-сквер поворачивали кареты. Вдовствующая графиня пригласила на бал две с лишним сотни гостей. Даже наверх доносились обрывки разговоров; время от времени слышался смех.

После этого пути назад уже не будет.

В дверь постучали; горничная принесла визитную карточку.

– Миледи, в прихожей достопочтенный Перси Роулингс.

– Прекрасно, просите его! – обрадовалась вдовствующая графиня. – Мой брат на сегодня станет нашим сопровождающим; он всегда отлично справляется на таких крупных вечерах.

Бель уже успела познакомиться с Перси, симпатичным добряком, который пользовался любовью всей прислуги. Она обрадовалась, что именно он проводит их вниз, и тепло приветствовала его. Он ответил:

– Дорогая моя, то, что ты нашлась, – одно из самых радостных событий в моей жизни! Не сомневаюсь, тебя ждет большой успех. Возможно, мои слова покажутся тебе опрометчиво дерзкими, но мы с Анналиной будем отгонять от тебя всех волков.

Бабушка принесла им холодного лимонада; они чокнулись хрустальными бокалами.

– За семью! – сказала бабушка. – И за счастье. И за Элизабет, где бы она ни была… она позаботилась, как сумела, о том, чтобы ее дочь смогла вернуться в Хайвик.

Напоминание о матери заставило Бель улыбнуться.

– Мне бы очень хотелось, чтобы мама сейчас была здесь.

– Она и так здесь, – возразила бабушка. – Она здесь в тебе.


Литтон приехал на бал к Теннант-Смайтам вместе с Орельяном, Вайолет, Шеем и Селестой. Он приехал рано и нашел место в конце зала, за колоннами. Он упорно отказывался от спиртных напитков, потому что хотел сегодня быть в самой лучшей форме.

Стоявшая рядом Вайолет заметила, как он в очередной раз отказался от предложенного ему бокала, и улыбнулась. Заметив ее выжидательный взгляд, Литтон напрягся и пожалел, что воспользовался советом Орельяна и попросил Вайолет о помощи. Он в самом деле хотел знать, какие слова понравятся Аннабель.

Конечно, Вайолет отнеслась к нему по-доброму, но ему не очень понравился ее совет. Она намекнула: будет неплохо, если Аннабель поймет, что он тоже волнуется. Ему показалось, что подобное поведение будет неуместным на роскошном балу, в толпе гостей. И Селеста привела его в замешательство. Она посоветовала говорить такими словами, которых он всегда избегал; в конце разговора он даже усомнился, не шутит ли она. Литтон не мог обратиться за помощью к Орельяну или Шею; его захлестывали эмоции, и он чувствовал себя совсем не в своей стихии. Казалось, что он тонет.

И все же он тоже кое-что сделал; он надеялся, что принятые им меры убедят Аннабель в его искренности. Он надеялся, что ей понравится документ, который лежал у него в кармане, хотя… кто знает, как она отреагирует?