– Я уже получила одно предложение…

Сердце у него упало.

– …которое решила принять.

Значит, он ее потерял – и никак не может спасти то, что было между ними.

– В таком случае, леди Анна, примите мои поздравления. Надеюсь, он вас достоин.

– Да, по-моему, достоин. – Она еле скрывала смех.

– И надеюсь, он знает, как составить ваше счастье.

– И это тоже.

Она по-прежнему улыбалась, и это показалось ему неправильным. Раньше Аннабель не была жестокой.

– Видите ли, он понимает меня, как никто другой, и защищает меня всеми силами. Не представляю себе жизни ни с кем другим. Он идеально мне подходит, и думаю, он тоже знает, что я подхожу ему.

Наконец он понял, и от радости его обдало жаром.

– Аннабель!

– Да, Торн?

– Ты выйдешь за меня замуж, как только я добуду лицензию на брак?

Она теснее прижалась к нему:

– Почему ты просишь меня об этом?

– Потому что я люблю тебя. Потому что никто другой мне не нужен. Потому что мы созданы друг для друга, а без тебя я всего лишь полчеловека.

Музыка прекратилась, а они по-прежнему стояли рядом, не ведая о том, что происходило вокруг них, не замечая взглядов и замечаний, растущей озадаченности и перешептываний.

– Торн, я тоже тебя люблю; я полюбила тебя с того дня, как Стэнли порвал твой розовый жилет в гостиной на Уайт-стрит. – Она заметила, как он вздохнул, почувствовала, как дрожит его рука. – Я хочу родить с тобой детей, создать дом и семью навсегда.

– Боже! – Казалось, это слово вырвалось из самого сердца.

– По-моему, ты должен ответить «да», а потом поцеловать меня.

Она взял ее за руку и, не заботясь о том, что на них смотрят, вывел ее в малую гостиную напротив парадного зала.

– Да, – произнес он, прежде чем его губы завладели ее губами; Аннабель поняла, что он долго сдерживал желание, надежду и даже страх.

Он притянул ее к себе, не скрывая вожделения. Он так крепко прижал ее к себе, как будто больше не собирался отпускать.

Любовь.

Отчаянная. Трепетная. Недоверчивая. Несдерживаемая.

Она почувствовала, как по ее лицу текут слезы; он вытирал их пальцем.

– Аннабель, я больше тебя не покину. Я думал… – Он помолчал. – Мне казалось, после нашей последней встречи ты больше не захочешь меня видеть.

– Люби меня, Торн.

– Я люблю тебя. Изо всех сил.

На сей раз она первая поцеловал его, нагнув ему голову и завладев его губами. Восторг, пронзивший ее, был неописуемым. Он принадлежит ей, а она принадлежит ему, и все, что было прежде, не считается. Сегодня, сейчас для нее началась та жизнь, о которой она мечтала, с человеком, которому она верит, которого понимает. Она будет жить с честным человеком, который всегда защитит ее и всегда будет ее любить.

Аннабель вздохнула, когда он прижал ее к себе, и услышала, как шуршит бумага в сумочке.

– Что там в конверте?

– Я кое-что приобрел для тебя. Думаю, тебе понравится.

Он выпустил ее, и она достала документ из сумочки и стала читать. В ее владение передавался дом с участком в Уайтчепеле, на Уайтчепел-Роуд. Она становилась единственной владелицей.

– По-моему, тебе будет скучно без твоей медицинской практики; кроме того, я хотел, чтобы ты была независимой и самостоятельной, даже если выберешь в мужья не меня.

Она расплакалась, и он удивился.

– Тебе не нравится?

– Очень нравится! Торн, ты такой заботливый! Это просто прекрасно! О лучшем свадебном подарке я и не мечтала. Но я хочу изменить документ. Пусть там стоит и твое имя. Мы будем владеть домом вместе.

– Вместе, – тихо повторил он, чувствуя, как нарастает желание. Он теснее прижал ее к себе, и она почувствовала выпуклость под его брюками; он дышал часто и неглубоко. – Я хочу тебя, – хрипло произнес он.

Неожиданно дверь распахнулась, и они отпрянули друг от друга, хотя по-прежнему продолжали держаться за руки.

– Анна!

В дверях стояли ее бабушка с братом. Заметив их удивленные лица, Торн поспешил взять инициативу на себя:

– Я предложил вашей внучке стать моей женой, и она согласилась. Церемония состоится в самое ближайшее время.

Анналина подошла к ним; ее лицо осветилось от широкой улыбки.

– Дорогая, я и не мечтала, что все будет так замечательно. Граф Торнтон – прекрасный выбор, потому что он не только влиятелен, но и добр…

Аннабель обняла бабушку, а потом Перси. В его глазах стояли слезы, когда он отпустил ее.

– Когда состоится свадьба?

– Как только я получу лицензию, – с гордостью ответил Торн.

– Торн, я не хочу пышную свадьбу. Пусть церемония будет скромной; на ней будут присутствовать только родные и несколько друзей. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы нас обвенчали в Хайвике.

Бабушка обрадовалась, услышав ее слова.

– Хантингтон написал мне из Америки; он утверждает, что долго не вернется в Англию. По-моему, даже к лучшему, что он будет далеко. Может быть, это воздаяние за то, что он совершил?

– Новое начало, – добавил Торн, когда Роулингс поздравил его и пожал ему руку.

– Давайте объявим новость сегодня, в присутствии всех гостей! – предложила бабушка.

– Да! – хором ответили они с Торном.

Глава 15

Три недели спустя

– Невозможно представить более красивую невесту, чем ты!

Аннабель стояла перед ним в белой шелковой нижней сорочке, с цветами в волосах; ее кудри доходили до талии.

– Когда я состарюсь, стану беззубым и немощным и утрачу память, пусть это будет моим лучшим воспоминанием!

Три часа назад их обвенчали в хайвикской часовне; и вот они поднялись в отдельные апартаменты в восточном крыле дома, которые отвели специально для них.

Его шаферами были Орельян и Шей; Аннабель попросила Люси быть подружкой невесты; другой подружкой стала миссис Розмари Грин, которая по такому случаю специально приехала из Уайтчепела. Брат Литтона Дэвид приехал из школы, куда он недавно вернулся; ему очень понравилась свадьба. Только Пруденс, его сестра, не успела за такой короткий срок приехать из Италии.

Бель подняла руку, показывая молодому мужу кольцо; сапфиры переливались в ярких лучах.

– Не думаю, что когда-нибудь буду счастливее, – тихо и отчего-то застенчиво сказала она. – Но я должна кое-что сказать тебе перед тем, как… – Она замолчала и покраснела.

Это было так не похоже на нее, что он нахмурился.

– Что сказать?

– Я знаю, я очень старомодна, но… одним словом, я еще девственница. Я не очень понимаю, чего ты от меня потребуешь, хотя, как я уже говорила, читала книги, поэтому не совсем невежественна.

Он провел кончиком пальца по ее нижней губе, чтобы остановить этот поток самообвинений. Она нервничала; ее руки покрылись гусиной кожей.

– Аннабель, в любви нет ни хорошего, ни плохого. Есть только правда.

Атмосфера изменилась; оба изнемогали от желания. Литтон чувствовал, как кровь бурлит у него в жилах. Он провел пальцем по ее подбородку, по шее и остановился на груди, скрытой белым шелком. Ее округлость наполнила его ладонь, и он пощекотал ее сосок. Она запрокинула голову назад и, тихо ахнув, закрыла глаза.

– Мне… жарко.

– А так?

Его рука отбросила ткань и завладела обнаженной грудью. Отвердевший бутон напрягся, и он сжал его между пальцами.

– Чувствуешь?

Она лишь застонала в ответ.

– А так?

Он спустил бретельку сорочки с плеча; теперь ее грудь вырвалась на свободу, и он прижался к ней губами и слегка втянул сосок.

Ее ярко-голубые глаза широко раскрылись; пальцы зарылись в его волосах.

– Так можно?

Он рассмеялся:

– И так, и много еще как, любовь моя. Доверься мне!

– Я тебе верю.

Он таял от сладости ее слов, от ее невинности и чистоты. Никогда еще он не занимался любовью с девственницей; все женщины, с которыми он ложился в постель, преуспели в искусстве плотской любви. Сейчас все было по-другому. Аннабель сводила его с ума, хотя он обуздывал свои желания. Она была мягкой, податливой, открытой… и настоящей. Когда их губы снова соединились, он испытал подлинное наслаждение.

Его жена… При одной мысли об этом он сразу возбудился, его член отвердел. Он умирал от желания обладать ею и дрожал, потому что понимал, что спешить нельзя.

Затаив дыхание, он спустил вторую бретельку с ее плеча, и шелковая сорочка упала на пол. На ногах у нее были шелковые домашние туфельки, в волосах – белые бутоны гардении. Их аромат удивительно подходил Аннабель с ее ямочками и длинными черными волосами, припухшими от поцелуев губами и кожей цвета слоновой кости, которая розовела от его прикосновений.

– Проклятье! – выругался он, не сдержавшись, и она удивилась этому.

Торн снова ругается. Что-то не так? Может быть, у нее есть изъян, о котором она раньше не думала, который не сознавала?

Он выглядел распаленным и часто дышал; его глаза потемнели. Она стояла перед ним почти совсем раздетая, хотя он был полностью одет, и вдруг показалась себе… грешницей.

Нет, не плохой, но откровенной в том смысле, какой позволит ему заглянуть ей в душу. Раздвинув ноги, она запрокинула голову; ей нравилось, как волосы тяжелой волной падают на ягодицы. Она искусительница. Сирена. Она и не представляла, что может стать настолько далекой от осторожной и благоразумной мисс Аннабель Смит!

Сладкие переживания заставили ее замереть; она дышала часто и неглубоко, хотя плавилась внутри.

Ей хотелось сказать: «Возьми меня. Унеси меня в те места, о которых я только читала, дай мне познать магию любви мужчины и женщины, мужа и жены».

Свечи на прикроватном столике замерцали; от них шел пьянящий аромат. Напольные часы в углу пробили шесть; штора на приоткрытом окне впустила легкий, но такой желанный ветерок. Он скользнул по ее телу, и Торн рассмеялся, опустив голову и проводя языком по линии от ее пупка до груди. Он оставлял за собой прохладу, от которой ей стало едва ли не больно; ее грудь поднялась. Скоро он сделает ей больно – об этом написано во всех книгах. Вторгнется в нее, разорвет ее пополам… Таковы все мужчины. У нее застучали зубы.