— Тебе правда пора в постель, — сказала Эллисон. — Просто потом Роланд точно спросит меня, отправила ли я тебя спать.

— Ты отправляла. Я за тебя поручусь. Ты просто посиди и следи, чтобы я не потерял сознание. Сегодня я чувствую себя нормально, но мы понимаем, что это ненадолго. Нужно сделать все сейчас.

Эллисон сняла белую простыню со старого стула и села. Она настороженно оглядела шкафы вдоль южной стены, в которых хранилась «коллекция доктора Капелло». Как странно, что такой нормальный и добрый человек, как доктор Капелло, держит такую ужасную коллекцию.

— О чем задумалась, куколка? — спросил доктор Капелло.

— Можно спросить, что это за жуткие вещи? — сказала Эллисон.

— Какие жуткие вещи? — спросил он, бросая еще несколько страниц в корзину.

Она указала на шкафы.

— Они не жуткие, — ответил он оскорбленным тоном.

— У тебя есть деревянный расширитель. И пиявочный аппликатор.

— Ладно, это может быть жутковато, — признался он. — Но вон те предметы были придуманы, чтобы спасать жизни. Еще двести лет назад хирурги сверлили отверстия в голове, чтобы уменьшить давление на опухший мозг.

— Кто-нибудь выжил после этих операций?

— Больше, чем ты думаешь. Меньше, чем хотелось бы.

— И что ты со всем этим делаешь? — спросила она.

— Некоторые вещи были здесь, в доме, когда я унаследовал его. Мой дедушка нанимал врачей со всего мира, чтобы они лечили мою бабушку, покупал все аппараты, все средства для лечения, все таблетки и зелья, которые можно было купить за деньги, пытаясь вернуть ее к жизни. Я полагаю, он думал, что если сможет ее исцелить, то каким-то волшебным образом и сам будет в порядке. Там, где ты видишь слово «жутко», я вижу жизни, спасенные отважными пионерами. Я вижу хирургов, пытающихся помочь другим, насколько это возможно, учитывая их ограниченное понимание анатомии, физиологии и психологии. Через сто лет люди могут с ужасом оглянуться на мою собственную работу, как многие из нас смотрят на медицину из прошлого. Надеюсь, они проявят ко мне такое же милосердие, какое я оказываю врачам прошлых десятилетий и столетий.

— Я уверена, так и будет, — сказала она.

— Приятно видеть, откуда мы пришли. Этот жуткий материал — живая история болезни. Кто-то должен об этом позаботиться. Все это каталогизировано. Моя альма-матер получит все это, когда меня не станет. Если только ты не хочешь забрать все себе? — спросил он, приподняв бровь.

— Нет, спасибо. Знаю, что их использовали, чтобы помочь людям, но на них могла остаться кровь солдат со времен гражданской войны.

— Ты много теряешь, детка.

Он вернулся к своей работе, но остановился и снова посмотрел на нее, нахмурив брови.

— Разве я не говорил тебе не показываться до утра?

— Уже давно за полночь, — сказала она.

— Не считается. В Портленде есть хорошие отели, знаешь ли. Довольно милые.

— О, мы сняли номер в отеле. На час.

Он посмотрел на нее с упреком.

— И эту девушку я хочу видеть рядом со своим сыном-монахом?

— Я просила тебя не заниматься сводничеством, — сказала она.

— Не могу сдержаться, — сказал он, бросая в корзину еще несколько бумаг и зажженную спичку. — Мне нужно о чем-то думать, кроме моей неминуемой кончины.

Должно быть, бумаги в папках были старыми, потому что пламя разгорелось быстро. Вскоре они стали черно-серыми и превратились в пепел.

— Тогда ты будешь счастлив узнать, что мы с твоим сыном без ума друг от друга. И у меня довольно хорошее предчувствие, что в одном монастыре к Рождеству не досчитаются одного монаха.

— Это правда? — спросил доктор Капелло, облокотившись на шкаф и широко улыбаясь.

— Это так. Сегодня вечером у нас был долгий разговор.

— Отличные новости.

— Я так и думала, что тебе понравится, — сказала Эллисон.

Доктор Капелло поднял глаза к потолку и тяжело вздохнул, закрыв глаза. На секунду показалось, что он молится, выражая глубокую благодарность и облегчение. Она простила ему ложь об Оливере. Этот мужчина лишь хотел, чтобы его дети были счастливы.

— Это меня успокаивает. — Он положил руку на сердце и дважды похлопал по нему. — Очень успокаивает.

— Хорошо, — сказала она. — Это заставляет меня нервничать, но если это приносит тебе счастье…

Он рассмеялся.

— Значит, ты останешься здесь? Даже после того, как я умру.

— О, давай не будем об этом, пожалуйста?

— Допустим, завтра меня собьет автобус, и это меня убьет. Разве ты не останешься, даже если я стану жирным пятном под автобусом?

Эллисон тяжело выдохнула. Справедливый вопрос.

— Возможно, — сказала она. — Во всяком случае, на какое-то время. Все мои вещи в квартире, и я понятия не имею, что буду делать здесь, но, возможно, я смогу найти работу в Астории или Кларк-Бич. Ты не знаешь, может кому нужен профессиональный чтец стихов?

Он улыбнулся.

— У меня есть идея получше. Пойдем со мной в мою комнату.

— Наигрался со спичками?

— Да, — сказал он, выливая бутылку воды в корзину для бумаг, чтобы погасить последнюю искру пламени. — Хочу показать тебе кое-что.

Эллисон ждала, что доктор Капелло спустится по лестнице, но он жестом велел ей спуститься первой.

— Не торопись, — сказал он. — Эти старые ноги слабеют с каждой минутой.

Она шла так медленно, как только могла, шаг за шагом, доктор Капелло следовал за ней на случай, если вдруг споткнется, положив руку ей на плечо, чтобы не упасть. По крайней мере, его хватка все еще была крепкой. «Человек из стали» еще был тут.

Они вошли в его спальню. Доктор Капелло остановился в центре клетчатого ковра и подергал себя за бороду.

— Куда же подевался мой ноутбук… — сказала он.

Она его заметила. Тот торчал из-под мягкой подушки на его кровати. Доктор Капелло сел в кресло, и она передала ему компьютер.

— Что ты хочешь мне показать? — спросила она.

— Попридержи лошадей, я сейчас. Вот. — Он развернул ноутбук и показал ей фотографию на экране. — Нравится? — спросил он, улыбаясь, как ребенок.

Это было одноэтажное здание из серой гальки с широким белым крыльцом и витражом, на котором было написано: «Книги Кларк Бич».

— Это книжный магазин, — сказала она. — Мне уже нравится.

— Хочешь его?

Эллисон вытаращила глаза.

— Что?

— Ты хотела бы иметь книжный магазин на Кларк Бич?

Эллисон уставилась на него.

— Это вопрос с подвохом?

— Нет, тем более что я уже знаю ответ. Владельцы планировали продать его и уйти на пенсию через четыре года. Но они с радостью уйдут на пенсию пораньше за хорошую цену. Я могу дать им эту хорошую цену.

— Ты можешь дать им хорошую цену, — сказала она скучающим тоном. Она не могла поверить своим ушам.

— Я купил Дикону и Торе «Стеклянного Дракона». А Роланд унаследует этот дом. Ты тоже нуждаешься в доме. Все по-честному.

— Нечестно, — сказала она, махнув рукой. — Дикон, Тора и Роланд — твои дети.

— И ты была моим ребенком больше четырех лет.

— Да, тринадцать лет назад.

— А теперь ты вернулась, куколка. И ты останешься здесь с моим сыном. А если ты остаешься здесь с моим сыном, я хочу, чтобы у тебя была работа, которая принесет тебе столько же удовольствия и удовлетворения, сколько моя работа доставляла мне — ту, которую вы, дети, дали мне. Ты же сказала Дикону, что иметь книжный магазин в таком маленьком городе, как Кларк Бич, это твоя мечта? Ну вот, пожалуйста, мечта сбылась.

Он подтолкнул ноутбук вперед, и Эллисон долго и пристально смотрела на фотографию. Это было красивое маленькое здание. На крыльце даже были качели, где люди могли сидеть и читать в хорошую погоду. У нее было пятьдесят тысяч долларов от МакКуина, которые прожгли дыру в ее чемодане. Этого будет достаточно, чтобы жить, пока она будет управлять книжным магазином.

— Можешь сменить название, — сказал доктор Капелло. — Все, что пожелаешь. «Книги Эллисон». «Книжный магазин на берегу океана».

— «Книги Пандоры», — предложила Эллисон.

Доктор Капелло одобрительно кивнул.

— Он находится в двух кварталах от океана, — сказал он. — И прямо рядом с магазинчиком мороженого.

— Ты пытаешься меня соблазнить.

— Но ведь это работает, не так ли?

— Это должно быть безумно дорого, — сказала она.

— Я могу себе это позволить. И там, куда я еду, мне не нужны деньги.

— Твои дети могут нуждаться в них. — Содержание одного только «Дракона» влетит в копеечку.

— Да, и ты одна из моих детей, — сказал доктор Капелло. Он наклонился вперед, взял ее руку в свою и нежно сжал. — Позволь мне сделать это для тебя. Если бы не моя халатность, тебе никогда бы не пришлось уезжать. Позволь мне загладить свою вину. И вдобавок ко всему — долгие годы я лелеял разбитое сердце из-за того, что мой сын ушел в монастырь вместо того, что найти хорошую девушку. Все, что я когда-либо хотел для него, это найти кого-то, кто будет любить его, кого-то, кого он сможет любить и иметь нормальную, счастливую жизнь. Ты осуществила мою мечту. Позволь мне отплатить тебе тем же.

Ее так и подмывало сказать «да» прямо здесь и сейчас. Так соблазнительно. Но она не могла заставить себя сделать это. Пока нет. Сначала надо поговорить с Роландом. Эллисон никогда не простит себе, что воспользовалась финансовой выгодой больного и пожилого человека, каким бы здравомыслящим он ни казался.

— Можно мне подумать? — спросила она.

— Можешь, но не слишком долго. У меня не так много времени. Мне бы хотелось, чтобы ты устроилась здесь и была счастлива, прежде чем я уйду.

Она посмотрела на него, и он пожал плечами.

— Нет смысла притворяться.