Все было прекрасно. В понедельник утром Мэдисон немного нервничала, опасаясь, что инцидент изменит отношение к ней Кита, но нет, он вел себя как обычно, будто ее внезапной откровенности в выходные не было вовсе. Мэдисон была рада этому, она не хотела близко подпускать его к себе. С ним ей было опасно легко и свободно. Порой ее даже влекло к нему.

Откуда у нее эти мысли? Если забыть о происшествии в тоннеле, она отлично проводила со своим боссом свободное время, но ведь не надеялась, что вместе с кладом она найдет и личное счастье. Не грезила, как многие, исполнением американской мечты. Мэдисон никогда не забывала о поставленных в жизни целях: удачное замужество, дети, благополучие – и материальное, и душевное.

Она сделала глоток коктейля. Завтра. Она подумает об этом завтра. Невежливо сейчас быть рассеянной и не наслаждаться этим вечером.

– Вы действительно любите оперу? – прервал ее размышления Кит. Он склонился к самому ее уху, и его теплое дыхание ласкало обнаженное плечо.

Мэдисон повернулась к нему.

– Очень люблю. – Она подняла брови и рассмеялась. – Я выросла, слушая эту музыку. Как же мне ее не любить?

Впервые Мэдисон стало неловко. Она сказала правду: она выросла под звуки оперы, но не в том смысле, в каком хотела представить.

Каждое лето маленькая Мэдисон вглядывалась в лица отдыхающих, надеясь, что увидит среди них отца, который сразу ее узнает. Однако этого так и не случилось. Никто из них даже не замечал ее. Когда ей было десять, она все дни проводила на пляже, стараясь представить себя одной из этих веселых, счастливых людей, приехавших провести отпуск с семьями на море. Она мечтала, что ее вот-вот тоже кто-то окликнет, прижмет к себе, закутает в большое полотенце и даст ледяную баночку с напитком, то целуя, то ругая, что она заплыла так далеко.

Все это так отличалось от реальности – пустой трейлер и холодные остатки еды. Если повезет.

Ее самыми любимыми были семьи, арендующие дома на берегу. Когда наступал вечер и пляж пустел, она сидела на песке и наблюдала за ними. Тогда она и заметила его – высокого широкоплечего мужчину, одной рукой поднимающего свою дочь и любившего петь арии из опер, готовя мясо на гриле в патио их дома.

Мэдисон наблюдала за ним каждое лето, и, только когда ей исполнилось четырнадцать, поняла, что все ее мечты пусты. Однако она так и не смогла перестать думать о том, что, если бы она жила с настоящим отцом, с таким, как этот, возможно, ее детство было бы счастливым. Как только она покинула Бейсайд, наполнила свою жизнь звуками оперных арий, посещением театра и поездками по субботам в музей. Приехав в Нью-Йорк, Мэдисон первым делом решила заполнить пробелы в знаниях. Она тратила почти всю зарплату на дешевые билеты на галерку, ходила в музеи и впитывала все, чего была лишена в детстве.

И теперь она здесь – в самом роскошном месте, которое ей когда-либо доводилось посещать. Возможно, ее черное с белым платье не очень нарядное, но каждый шов на нем говорит об отличном качестве. Погладив рукой плотный материал, Мэдисон мысленно вознесла молитву за женщину, взявшую ее в горничные, когда она ушла из дома в шестнадцать, и даже предоставившую комнату.

Благодаря миссис Стенмайер она смогла закончить два последних класса школы, позже влияние благодетельницы помогло ей получить стипендию в гуманитарном колледже в Нью-Гемпшире. В том увитом плющом здании она получила диплом и обрела новую себя. Запомнила она и совет доброй миссис Стенмайер: «Мэдисон, всегда покупай только самое лучшее». Таким образом, в гардеробе Мэдисон было немного вещей, но все они были отменного качества и в классическом стиле. Это позволяло ей в любом месте выглядеть уместно одетой.

Стоило зазвучать музыке, и прошлое отступило. Каждая нота звучала изысканно, каждая ария восхищала. Мэдисон закрыла глаза, позволяя музыке проникнуть в душу, и в очередной раз поблагодарила мужчину, отдыхавшего в доме на пляже. Теперь она понимала, что он не был и не мог быть ее настоящим отцом, однако он сделал ей очень дорогой подарок. Она давно перестала приучать себя любить эти звуки и уже с наслаждением погружалась в этот волшебный мир.

Настал момент, когда воцарилась тишина – та благоговейная тишина между последней взятой нотой и восхищенными аплодисментами публики. Ощущая покалывание в кончиках пальцев, Мэдисон повернулась к Киту. Ему было скучно? Он ненавидит ее за то, что пришлось провести этот вечер здесь? В глубине души хотелось, чтобы он понял ее.

Глаза Кита были открыты и смотрели с интересом. Что ж, уже неплохо. Барт любил, когда его видели в таких местах, но Мэдисон подозревала, что, если бы мог, он непременно брал бы с собой беруши, порой ей казалось, что он спит с открытыми глазами. Кит сидел, подавшись вперед, положив руки на балюстраду, и не сводил глаз со сцены.

– Итак? – спросила Мэдисон. Ей не терпелось услышать его мнение. – Вам не понравилось? Если вам скучно, можем уйти. Я серьезно…

Кит повернулся и остановил ее, положив ладонь на руку.

– Мне вовсе не было скучно. Я… я не знаю… не могу сказать, что получил большое удовольствие, но должен признать… в этом что-то есть.

– Это только начало. – Мэдисон засветилась от восторга. Она смогла познакомить его с чем-то новым, дающим желание жить. – Вы готовы пойти в оперу еще раз?

На этот раз Кит не колебался.

– Да, я готов. – Удивительно, но глаза его засияли. – Знаете, это очень неожиданно. Поверить не могу, что я такое сказал. – Пальцы его сжались, выражая благодарность. – Спасибо вам, Мэдисон.

Она посмотрела на их руки, старательно делая вид, что не считает это чем-то особенным.

– За что?

– За то, что помогли мне открыть для себя что-то новое. – Эти простые слова были сказаны с таким чувством, от которого у Мэдисон по телу побежали мурашки, добираясь до самых кончиков пальцев.

– Я очень рада. – Она не смогла сдержать улыбку, и ресницы ее невольно опустились от смущения.

Что же с ней происходит? Она ничего не ждала от общения с Китом и просто была самой собой, старалась получить удовольствие от того, что делает на работе и вне ее. Пункт «получить удовольствие» очень давно не стоял в ее плане.

Каким-то образом их пальцы сплелись, и Кит вывел ее из ложи, чтобы провести время антракта в баре. В фойе стоял гул, все помещения были заполнены людьми. Сегодня никакой очереди в баре не было, вместо этого по случаю премьеры зрителям бельэтажа предлагались напитки и закуски, разносимые на подносах официантами. Кит успел перехватить одного из них, взял два бокала и протянул один Мэдисон.

– За возможность открывать новое, – произнес он, поднимая свой бокал. Глаза его светились синим, а в глубине притаился дьявольский огонек.

Мэдисон неожиданно стало очень приятно, что Кит сейчас рядом, и от осознания этого закружилась голова. Она внимательно посмотрела в его глаза и поразилась, сколько в них тепла и чарующего веселья. Видимо, именно так он очаровал Камиллу, он умел смотреть так, что любая девушка ощущала себя единственной на свете.

Все же Мэдисон была уверена, что Кит вел так себя не намеренно, всему виной подсознательное желание соблазнять и завоевывать. Однако это не делает его менее опасным, пожалуй, наоборот.

Даже она, которая всегда держала чувства и мысли под контролем, попала под его обаяние. Но она достаточно опытный игрок на этом поле, чтобы сдаться при первом касании рук и трепетном взгляде. Мэдисон перевела дух и сделала шаг назад, разрывая контакт.

– Отлично, – кивнула она. – Выпьем за возможность открывать новое. Следующим будет балет.

Кит улыбнулся ей почти ласково.

– Нет, теперь моя очередь. Мне было бы интересно увидеть разумную, всегда собранную Мэдисон Картер, например, в толпе зрителей на рок-концерте. Согласны?

Мэдисон хотела заявить, что не будет толкаться среди людей, скачущих под невообразимый грохот, но рядом неожиданно возникла брюнетка средних лет, рукой обвила шею Кита, голова приподнялась, и губы коснулись щеки, покрытой легкой щетиной. Он никак не отреагировал на внезапное вторжение, лишь подбородок чуть дернулся, выдавая эмоции.

– Кит, дорогой, это все же ты. Я говорила, но Чарльз уверял, что я ошиблась. Ты – и в опере?!

Кит по-прежнему был удивительно спокоен, только венка на виске стала пульсировать, а в глазах на мгновение вспыхнул гнев.

– Ты не ошиблась, Лора. Здравствуй, Чарльз. – Он кивнул высокому лысеющему мужчине за ее спиной.

– Боже милостивый, Кит, это последнее место, где я ожидал тебя увидеть. Как это на тебя не похоже.

– Да, ты прав. Я здесь по настоянию Мэдисон, она большой ценитель оперы. – Освободившись от объятий Лоры, он отступил в сторону и взял за руку Мэдисон, сжав ее особенно крепко, словно боялся, что она убежит. – Лора, Чарльз, это Мэдисон Картер. Мэдисон, это Лора и Чарльз Форсайт. – Он выдержал паузу и продолжил тем же елейным голосом. – Родители Элеоноры.

– Рада знакомству, – ответила она, как можно доброжелательнее.

Лора Форсайт чуть повернулась к ней, впиваясь цепким взглядом, и Мэдисон вскинула подбородок, будто не замечая этого.

– Вы американка? И давно вы в Лондоне? Как мило, что Кит решил показать вам все самое интересное.

Мэдисон прищурилась, уловив насмешку в словах немолодой дамы.

С восторженным видом она обняла Кита за талию и повернулась к нему.

– Вы правы. Кит очень гостеприимный и внимательный. – Последнее слово она произнесла протяжно и с той интонацией, которая была безошибочно понята, почувствовав при этом, как вздрогнул Кит, хотя и не поняла, от злости или от радости.

Что же она делает? Как могла повести себя, руководствуясь не разумом, а чувствами, к тому же спонтанными? Как же будет выглядеть ее резюме, если Кит решит ее уволить?

Пожилая женщина с прищуром посмотрела на Мэдисон.

– Он всегда был добр, верно, Кит? Элеонора часто говорила, что ты готов пожертвовать собой ради ближнего. Мы ведь увидимся на следующей неделе, не так ли? Как бы то ни было, ты член семьи. Впрочем, сейчас это не важно. Ради памяти Юэна, ты должен прийти на свадьбу, Кит. – Она высоко подняла голову и окинула взглядом Мэдисон. – Разумеется, ты можешь прийти со спутницей.