На небе сияла полная луна, нарисовавшая яркую дорожку на глади моря, у Мэдисон появилось желание пойти по ней и узнать, к какому же берегу она приведет.

Миновав набережную, машина свернула к ряду небольших домов и вскоре остановилась. Мэдисон распахнула дверь, радуясь возможности опять вдохнуть свежий воздух. Ступив на землю, она растерянно огляделась. Дверь в дом была приоткрыта, но окна плотно занавешены, хотя ей показалось, что она слышит звуки музыки.

– Где мы?

Кит обошел автомобиль, встал рядом и протянул руку.

– Это место, где собираются местные жители, чтобы поиграть. Готова?

Мэдисон бросила взгляд на здание отеля, сверкающего огнями и манящего теплом и благами цивилизации.

– Конечно.

– Отлично. – Кит распахнул дверь, пропуская ее вперед.

Первое, что поразило ее, – это полная тишина. Сцена была как из хорошего вестерна, когда в зале стихают голоса, стоит появиться на пороге людям, поразившим всех своим приходом. Второе, но не менее значимое, – простота обстановки. Выкрашенные в белый цвет стены, деревянные столы и лавки, арочный проем соединял один зал со вторым, где стояли столы для пула и висели мишени для дартса. Третье, и самое приятное, – это тепло, благословенное тепло, исходившее от большого камина. И наконец, последнее – неприятное. Если на свадьбе она чувствовала себя неловко из-за своего наряда, то здесь, среди людей, одетых в джинсы, рубашки и пуловеры, она выглядела как девушка из борделя, решившая присоединиться к ковбоям в салуне.

– Кит! – воскликнул человек за стойкой бара, и после этого все вернулось к жизни.

Разговоры продолжились, дротики полетели в цель, шары мелодично перестукивались на сукне. Мэдисон очень давно не играла в бильярд. Приличной девушке не место у бильярдного стола. Однако игру она любила и очень по ней скучала.

– Все хорошо, Пол.

Мэдисон краем уха слушала разговор, состоящий, в основном из фраз: «Как дела?» и «Чем занимаешься?». Она никогда не была в обществе, где все вокруг говорили с таким сильным акцентом, порой она не понимала смысла обрывочно услышанных фраз, ясно было лишь, что разговоры в основном идут о рыбалке. В руках у нее оказалась пинта янтарного напитка. Пиво. Но она не пьет пива со времен окончания школы, с той поры, когда сидела с приятелем на пляже, накинув его куртку, чтобы защититься от холода, и потягивала холодное пиво из бочонка. Пиво – это клеймо человека из ее мира, от которого она хотела избавиться.

Мэдисон осторожно сделала глоток, наслаждаясь ароматом и вкусом, по которому, оказывается, очень скучала. Как вкусно! Она сделала второй глоток побольше.

– Смотри, есть место у огня. Присядем?

– С удовольствием. – Она улыбнулась ему и слизнула пену с губы, отметив, что глаза Кита при этом потемнели.

– А потом непременно сыграем в бильярд.


Значит, такие они, настоящие отношения? Дающие возможность постепенно узнавать друг друга, открывать новое и удивляться ему, восторгаться каждый день.

Элеонора всегда была одинаковой: прохладно-отстраненной, собранной, вежливой, порой даже ласковой, но видно было, что она всегда контролирует себя. Теперь он понимал, что это делалось с целью удерживать его интерес и подтолкнуть к следующему шагу. Позже он никого не подпускал к себе настолько близко, чтобы позволить разглядеть детали своей личности.

Но это произошло. С Мэдисон, его трудолюбивой помощницей, умной и надежной. Она любила загадки, сосредоточенно думала и радовалась, когда ей первой удавалось найти ответ. Она любила оперу, увлеченно слушала музыку, погружаясь в мир, который был ему недоступен. Она борец, сумевший заглушить свой страх, чтобы помочь живому существу преодолеть боль. Нежная любовница, требовательная, умеющая возбуждать и уступать.

Теперь выяснилось, что она еще и мастер игры на бильярде. И дело было не в декольте. Мэдисон позаимствовала у Пола футболку, чтобы уравнять шансы, в противном случае у нее не выиграл бы ни один мужчина в этом баре. Но дело было не в этом. И не в том, как она восхитительно закусывала нижнюю губу, когда прицеливалась, или в том, как дула на кончик кия, отменно выполняя удар, хотя и это придавало ей очарования. Правда состояла в том, что она играла очень и очень хорошо. Или просто ей везло. Кит никак не мог определить, что же помогало ей одерживать победу.

Мэдисон уже заметно опьянела, что не помешало ей заказать порцию виски с содовой. Кит вовремя услышал это и попросил бармена заменить на местный односолодовый, хотя и позволил положить лед. Сделав глоток, Мэдисон поморщилась, но все же допила до конца. Какой же это по счету бокал? Второй? Третий?

– Еще партию? – спросила она.

– Я бы вышел на воздух, – предложил он.

Мэдисон сделала круглые глаза, чем напомнила ему кошку, внезапно увидевшую что-то необычное.

– Испугался?

– Ужасно. Моей репутации грозит крах. – Он действительно не смог провести несколько простых ударов, и повинна в этом была яркая красота Мэдисон, ее очарование и прекрасные навыки в игре.

– Ладно. Сначала прогуляемся, а потом я опять тебя сделаю. Согласен?

– Согласен.

Они вышли на улицу, и Кит понял, что виски подействовал не только на Мэдисон. Впервые за долгое время он был удивительно спокойным и расслабленным. Прохладный вечерний воздух стал долгожданным облегчением после раскаленной атмосферы бара, а шум волн ласкал слух. Кит взял Мэдисон за руку, и ему вдруг стало удивительно легко и покойно на душе.

– Эй, все в порядке?

Кит понял, что слишком сильно сжал ее руку, и пробормотал слова извинения.

– Мне казалось, на этот раз все будет по-другому, я смогу справиться.

Они прошли к набережной и встали, положив руки на перила. Впереди мерцала лунная дорожка, от которой невозможно было отвести взгляд.

– Похоже, все здесь тебя очень любят.

– Я не заходил сюда несколько лет. С той поры, как… – Кит не смог закончить предложение.

– Однако они вели себя так, будто ты завсегдатай.

– Я был им когда-то. В таких местах если ты стал своим, то уже навсегда.

– Удивительно, – произнесла Мэдисон с тоской в голосе.

– Да. Отель и бар в нем для туристов, приезжих и таких людей, как мои родители. Я туда очень редко заходил. А это заведение для жителей деревни. Когда-то я помог им построить причал для лодок. – Он повернулся и кивком указал на деревянную конструкцию. – Юэн тоже был с нами, хотя для них он всегда оставался мастером, будущим лэрдом, сколько бы ни работал рядом, засучив рукава. Половина этих людей живут в коттеджах, принадлежащих нам.

Полагаю, теперь они будут относиться ко мне как к человеку, которому однажды станут платить аренду за дом. – Кита это совсем не радовало, ему не хотелось, чтобы титул отделял его от людей.

– Твой отец ждет, что ты вернешься домой.

– И да и нет. Он считает, что я должен вникать в дела, научиться управлять поместьем, но боится, что я многое здесь изменю. Ему нужны деньги, которые я могу вложить в дело, продав свой дом, но он опасается той силы, которую я с этим приобрету. Ему нужен мастер Килкенон, но не я.

– Кит, как это случилось? Как умер Юэн?

Кит тяжело перевел дыхание, собираясь с силами, чтобы впервые за три долгих года посмотреть в глаза прошлому.

– Мы постоянно соперничали. Мама говорила, что мы будем сражаться всегда и за все, за каждую мелочь. Для меня важно было доказать, что я могу во всем быть не хуже брата, несмотря на то, что младше, на то, что я не будущий лэрд. Юэн стремился показать, что его астма ни в чем ему не помешает. – Кит оглядел залив. Перед глазами стояла знакомая картина: два мальчика отправились на ночную рыбалку к ближайшему острову, отошли далеко от берега, их силуэты едва различимы в сумерках. – Что бы я ни делал, он должен был сделать лучше, впрочем, несмотря на это, мы были отличными друзьями. – Губы его превратились в тонкую линию. – Мы плавали, ловили рыбу, строили шалаши. Оглядываясь назад, я понимаю, что у нас было идеальное детство. Только подумай, Мэдисон, ведь некоторые ненавидят эти места, а мы росли и радовались жизни. Постоянные приключения были для нас обыденностью.

– Это же прекрасно.

– Я понимал, что здесь у меня нет будущего, полагаю, это меня угнетало. Я знал, что имение мне не поможет. Второй сын – запасной вариант, но и он, бывает, пригождается. В восемнадцать я отправился в Кембридж и начал строить жизнь вдали от Килкенона, хотя меня всегда тянуло домой. Встречаясь, мы с Юэном начинали с того же места, на котором остановились в прошлый раз, пытаясь превзойти друг друга. Тогда я не понимал, что должны все же существовать какие-то ограничения. Я не желал показывать брату, что мне обидно. У меня была гордость, в конце концов. Пожелав им с Элеонорой счастья, я ушел, сделав вид, что мне все равно. Я даже согласился быть другом жениха на их свадьбе. Однако им было мало, они хотели получить мое благословение, хотели услышать, что я ни на кого не держу зла.

– И как ты поступил? – Мэдисон положила руку ему на плечо. Ее взгляд уже не был затуманен виски, не было в нем и торжества победителя.

– Как поступил? Я отказался делать так, как он хотел. Я остался в Лондоне, занимался своим издательством, встречался с девушками, приезжал домой на выходные и всячески демонстрировал, что стал успешнее его. Я вел себя ужасно. Старался посадить лучшие деревья, поймать больше всех рыбы, покрасить самый длинный участок забора, каждый раз привозил с собой разных девушек, был в хороших отношениях с местными жителями. Стремился стать душой каждой вечеринки. Юэн не мог конкурировать, но не сдерживал мои попытки.

Только сейчас Кит начал понимать, сколько в нем тогда было злобы. Возможно, ему бы стоило подраться с братом, чтобы выплеснуть весь гнев сразу, а не растягивать процесс на долгих четыре года.

– Однажды мы устроили соревнование под Рождество. Мы часто гребли на лодках по заливу наперегонки. Я думал, что лучший я, а Юэн считал таковым себя. В конце концов, он сказал мне, глядя свысока, что, пусть я буду лучшим, если это для меня так важно. Разумеется, я заявил, что меня это не устраивает и мы должны немедленно устроить решающее соревнование. Победитель последнего этапа получает все. Юэн отказывался, говорил, что это глупо, но я настаивал. Дело кончилось тем, что мы оба вошли в раж, желая победить любой ценой. Тогда я не знал, как будет высока эта цена.