Джексон смотрел на меня, ожидая объяснений. Я не могла лгать в этом случае и не чувствовала необходимости делать этого. Я не гордилась своими поступками, но и не заслужила того, что со мной произошло.

− Я записалась на кучу классов, связанных с изучением арабского, − начала рассказывать с самого начала. Я все еще не знала, как объяснить то, что произошло, и хотела выиграть себе немного времени. − Ты, наверное, помнишь, что это было моим небольшим увлечением.

Джексон кивнул.

− Я помню, что ты изучала этот язык. Ты, должно быть, была довольно хороша в этом, потому что я слышал, как однажды разговаривала с женщиной на улице, и она была в восторге от того, насколько хорошо ты говорила.

− Думаю, она просто была вежливой, − отметила я.

Миссис Дарзи была из Ливана и, когда она увидела, что я несла промежуточный учебник по арабскому языку, не позволяла мне уйти, пока я вкратце не изложила, что уже выучила. Мое произношение было не очень хорошим. Некоторые слова требуют произношения звуков, которые мой язык вряд ли был способен вымолвить, как и букву «р» в испанском языке. Все-таки она поняла меня и обещала помочь, если я буду нуждаться в дальнейшей практике.

− Перестань скромничать, − ответил Джексон. − Ты знаешь, что была на высоте.

− Ладно, я была на высоте. В любом случае, я записалась на любые курсы, связанные с Ближним Востоком или арабским языком, но их было не много. Недостаточно для того, чтобы это стало основным предметом специализации, но достаточно для непрофилирующего. Первые несколько пар прошли хорошо, я не получала оценки ниже, чем «А» с минусом. Затем я записалась на пару занятий, предлагаемых в течение лета. В Гарвардскую учебную программу добавлялось все больше классов по Ближнему Востоку, я думала, что у меня появится шанс оказаться с двойной специализацией по истечении четырех лет, если бы они продолжили расширяться такими темпами.

− Неплохая идея, − сказал Джексон. − Тебе не хотелось закончить Гарвард с нормальной степенью. Какая была бы польза от этого?

Он натянуто улыбнулся, и я оценила его попытку как-то пошутить, хотя точно могла сказать, что он был не в настроении шутить.

− Вот именно, − ответила я. − Я бы не смогла жить с этим. Летом профессор преподавала в основном историю колониализма в Африке, но она также интересовалась Ближним Востоком и хотела начать преподавать также в этом направлении. Она была хорошо известным специалистом в своей сфере, поэтому я была рада возможности поучиться у нее.

− Она? − спросил Джексон. − Разве ты не говорила, что профессор был мужчиной? Не то, чтобы это имело значение, − быстро добавил он. − Попытка шантажировать тебя, чтобы заняться сексом − это ужасно в любом случае.

− Профессор, который должен был преподавать этот курс, была женщиной, но потом она объявила, что беременна, и ее декретный отпуск совпал с летом.

− Поэтому Гарвард привлек профессора-мужчину, чтобы он заменил эти классы?

Я кивнула.

− Точно. Он не говорил по-арабски, и его специализация была больше по части экономики, но он имел опыт общения со странами Ближнего Востока по делам бизнеса. Он переключился на курсы, чтобы сосредоточиться на современных исследованиях, и это устраивало меня. Я просто хотела учиться.

− Как его звали? − небрежно спросил Джексон.

− Ни за что, − возразила я. − Я не скажу тебе его имя.

− Почему нет?

− Потому что ты попытаешься найти его и избить, или что-то в этом роде.

− Только в том случае, если он заслужил это.

− Заслужил, но я все равно не скажу. Кроме того, он больше не преподает, так что это достаточное наказание.

Он не преподавал, потому что работал в частном секторе и зарабатывал больше денег, но я решила не рассказывать Джексону эту информацию.

− Хорошо. Так что же произошло, когда ты начала посещать его курсы?

− Поначалу ничего. Он преподавал классы, и я, вероятно, вовсе не выделялась. Я поднимала руку, задавала вопросы или отвечала на них, но также делали и несколько других человек. Через несколько недель, когда материал начал становится более углубленным, я отправилась к нему кабинет в рабочее время, чтобы узнать его мнение о некоторых вещах. Но опять же, я не единственная, кто так делал.

− Мне казалось, что посещать кабинеты в рабочее время − вполне обычное дело для курса Гарварда.

− Вот именно. В общем, однажды в своем кабинете он упомянул, что устраивает в своем доме встречу для студентов. Сказал, что ему нравится узнавать студентов поближе вне университета, и что это будет неофициальная встреча после обеда в субботу или воскресенье, − я видела, что Джексон отчаянно пытался засказаль, и, казалось, я знала, что он хотел сказать. − Прежде чем ты спросишь, нет, я ничего не подозревала, поскольку он сказал, что пригласил и других студентов курса. Он даже разместил объявление на форуме.

− Дай угадаю, − сказал Джексон, − ты была единственной, кто пришел?

Я кивнула.

− Он прислал нам сообщение с его адресом, но, думаю, также послал еще одно сообщение всем остальным, ссылаясь на то, что мероприятие было отменено.

− Разве ты не могла просто уйти, когда никто не появился?

− Могла, но мне стало жаль его. В тот момент я думала, что все остальные просто не пришли, и считала, что он смущен этим. Я собиралась остаться на час, а потом извиниться и уйти.

− Кстати, сколько лет было этому парню? − спросил Джексон. − Я знаю, что это не имеет значения, но просто поможет разъяснить ситуацию.

− Около сорока или чуть больше пятидесяти, наверное. Как бы там ни было, слишком стар, чтобы привлекать меня, если ты об этом. И у нас не было ничего общего, кроме заинтересованности в Ближнем Востоке. Мы поговорили об этом немного, а затем я попыталась уйти. Но он сказал, что сначала мне следует осмотреться.

− Дай угадаю, осмотр включал спальню?

− Не знаю, − ответила я. − Я не согласилась. В тот момент я поняла, что что-то было не так, поэтому настаивала на уходе, но он вдруг протянул руку и провел пальцами по моим волосам. Я просто стояла на месте и не могла пошевелиться. За считанные секунды он полностью преобразился из профессора в хитрого хищника.

− Он прикасался к тебе? − спросил Джексон сквозь зубы. − Если он сделал это, тогда…

− Не в... интимных местах, − прервала я. − Он схватил меня за руку, когда я попыталась уйти, но, в конечном итоге, я вырвалась из его захвата. Он продолжал утверждать, что я вела себя как динамщица и должна была просто расслабиться. У него была эрекция, которую он прижал к моей ноге. Это было отвратительно. А я все продолжала извиняться перед ним, веришь или нет. Полагала, что, возможно, могла спровоцировать его каким-то образом. Я до сих пор иногда думаю об этом.

− Перестань делать это сейчас же, − настоял Джексон. − Ты ничего подобного не делала. Он прекрасно знал, что ты не была заинтересована в нем, и просто хотел проверить, сможет ли использовать свое влияние на молодого студента. Это мерзко.

− Пожалуй. Когда я уходила, он угрожал завалить меня по тем курсам, которые преподавал. Я знаю, звучит глупо, но эта мысль потрясла меня даже больше чем то, через что я уже прошла в его доме. Когда после этого я увидела своего парня, то осознала, что опыт с профессором, прикасающимся ко мне, нанес мне много психологических травм. Поначалу я была просто зациклена на угрозе моим оценкам.

− Ты ходила к психологу? − спросил Джексон.

− Нет, мне это было не нужно. Честно говоря, − добавила я, увидев недоумевающий взгляд Джексона, − я справилась с этим без профессиональной помощи. Как я и сказала, худшее, что он сделал − прижался ко мне, и мысленно я сравнивала это с пьяным парнем, танцующим со мной на вечеринке. Я не верила, что он выполнит угрозу, но профессор сделал это. Часто я не могла сосредоточиться на занятиях, но все равно была лучше, чем большинство людей в той комнате. Я не заслужила, чтобы меня завалили. После этого я не могла сосредоточиться на любом занятии, которое хоть каким-то образом было связано с исследованиями Ближнего Востока и моими курсами арабского языка, поэтому я также провалилась и в этом.

− Почему ты не сообщила об этом в университете? − спросил Джексон.

− Просто мое слово против него. Я выглядела бы, как обиженная студентка, жалующаяся на свои оценки. Кроме того, он был там только в течение лета, а затем вернулся на западное побережье. Я никогда больше не видела его, и это меня устраивало.

− Ты кому-нибудь рассказывала об этом? Твой отец хотел бы знать.

− Он последний человек, которому бы я рассказала, − сказала я. − Папа был занят развитием бизнеса. Последнее, что ему было нужно, так это еще один повод для беспокойства, который я дала ему.

− Тебе стоит больше доверять своему отцу. Он отличный парень. Я не знаю, что он делает с моей мамой, но ты могла бы открыться ему.

− Сейчас ты говоришь как какой-то лицемер, − ответила я. − Ты все еще не сказал своему отцу, что снова болен, а в первый рецидив даже не сообщил матери.

− Справедливое замечание, − заметил Джексон.

Он вновь взял меня за руку и, хотя сжал чуть крепче, чем следовало, пытался оставаться спокойным и собранным. Без сомнения, ему по-прежнему очень нравилась перспектива врезать профессору Кингсли, на что я бы с удовольствием посмотрела, но это ничего не решило, а Джексон мог обойтись без дополнительного стресса.

− Пойдем, посмотрим на поле, − сказала я.

Я встала и слегка потянула Джексона за руку, прежде чем вспомнила, что нас не должны видеть вместе, держащихся за руки. Я нехотя отпустила его руку, и мы вместе спустились на поле.

Джексон подошел к туннелю, откуда выходили футболисты и притворился, что вышел на поле перед началом игры. Я не смогла удержаться и засмеялась. Должно быть, он делал это сотни раз в реальности, но здесь он делал вид, словно являлся обычным фанатом, который воплощал свою мечту.