Тамара всё поняла давно, и ругала меня много раз, называя дурой, говоря, что сгублю себя. Сама знала. Но ничего не могла поделать с собой. Наш единственный поцелуй у фонтана я хранила в памяти, перебирая в голове по ночам в кровати без сна мельчайшие детали его лица, запаха и тепла губ.

Когда заболел Альберт Илларионович, барин вернулся в дом после своих скитаний в поисках себя. Я жила малым: одного взгляда, ласкового слова мне было достаточно, чтобы порхать счастливой птичкой по дому. И я совсем не ожидала, что в один из вечеров молодой мужчина проявит ко мне интерес и сделает женщиной. Боль, что несло собой моё взросление, мне казалась сладкой.

Для него произошедшее было неважным, а я уже вовсе не могла ни о чём больше думать.

Это повторялось периодами, когда Виктору нужно было выпустить пар… И не хотелось ехать куда-то ещё. Я прощала. Я всё ему простила бы. Кроме одного — что он полюбил другую. ТАК полюбил. Я не вынесла. Просто сорвалась, забыв кто я, кто он,

Кто… она.

Она пришла и отняла его. Отвергала его любовь, унижала. Мне хотелось выдрать все волосы с её головы, как же я Её ненавидела! И сейчас тоже ненавижу.

Сначала я убила её лошадь. Я знаю, она очень страдала. Но я не испытала радости. Это событие лишь повязало Её с ним ещё крепче. И тогда я задумала убить. Пусть не я. Но и не Она.

Судорожно вздохнув, вынырнула из воспоминаний. Глаза вновь увидели лишь полумрак сырой темницы. Тяжесть понимания, почему я здесь, снова навалилась на мои плечи.

Принять смерть страшно, как ни готовься. Ожидание изматывает.

Но я не жалею. Ни о чём.


***

Виктор.

Лязгнул замок в темнице подвала моего дома. Я с подносом в руках вошёл в тёмное помещение, освещаемое огарком свечи. Степанида тут же подскочила с соломы на полу, что служила ей кроватью.

Даже в полутьме было видно, что девушка осунулась и похудела. Свет принесённого мной подсвечника только подчеркнул её ставшее треугольным лицо и безумный взгляд. Она вжалась в дальнюю стену и затравленно смотрела на меня. Стеша понимала, что я пришёл, чтобы наказать её. И на этот раз розгами она уже не отделается. Какое-то время я смотрел на неё тяжелым взглядом. Не женщина, а Сатана в юбке. Как я не замечал, что она — потенциальная убийца, да ещё и отравительница? Поставил поднос на пол рядом с её соломой.

— Зачем ты это сделала? — спросил её ледяным голосом.

Степанида молчала, нервно глотая ком в горле. Сейчас начнёт рыдать. Только слёзы ей не помогут. Жалости к ней я не испытывал. Сделал пару шагов, остановился на расстоянии вытянутой руки до неё.

— Отвечай, дрянь, — процедил сквозь зубы. — Или я начну тебя избивать.

Делать этого я не собирался. Так сказал, чтобы напугать. Хотя… как знать. Это женщин я не бью. Но Стеша — не женщина, а просто дрожащая тварь. И за мою Елену она ответит.

— Я. люблю вас, барин, — жалко проблеяла она.

Я поджал губы и нахмурился. И как теперь с ней быть? Специально, что ли, сказала именно это? Как можно казнить слабую и влюблённую в тебя девушку, пусть она и падаль редкостная? А чему я удивляюсь? Она давно на меня заглядывается. Разве я не понимал, что этим всё и закончится? Понимал. Только не думал, что, почуяв соперницу, она попытается её сжить со свету;

Правильно мне жена однажды сказала — не нужно думать, что я самый умный, и нельзя недооценивать других людей. Как же она права, моя мудрая девочка. А я — скотина, которая использовала бедную девку без воли и прав, чтобы удовлетворить свои низменные желание, прекрасно зная, что девушка неравнодушна. Я один виноват в случившемся. Но Степанида должна была понимать, что она творит. И ей придётся ответить за свои поступки.

— Ты — крепостная. Какое право ты имеешь меня любить и, тем более, говорить об этом?

Девушка ещё сильнее задрожала под моим прожигающим взглядом, впиваясь пальцами в холодные камни стены.

— А вот люблю и всё, — ей нечего терять больше. Она решила высказаться. — Мы тоже люди. У нас сердце есть, и глаза. Как вас полюбила в детстве — так и спать перестала. Только о вас и думала. Из любви я. Из ревности… Я…

— Молчи. Как ты смеешь? — оборвал я её. Слушать о её любви мне меньше всего хотелось. — Мне не нужна твоя любовь! Ты никогда бы не заняла место рядом со мной. Что ты о себе возомнила? Плохо тебе здесь было? Разве я не был к тебе достаточно добр?

Кроме этой истории со Стешей, стоит заметить — слуг я никогда не обижал несправедливо.

— Были. Вы. хороший хозяин, но моё сердце разрывалось от ревности. Я больше, не смогла молчать. — Путаясь в словах, лепетала девчонка.

Она будто на исповеди. На исповеди перед закланием.

— А теперь замолчишь. Навсегда. Ешь, — пнул ботинком ей поднос под ноги.

Стеша опустила глаза на еду, которая казалась самой обычной, но заподозрив неладное, снова подняла испуганный взгляд светлых глаз на меня.

— Что? — поднял я брови. — Ты же отравительница у нас. Любишь кататься — люби и саночки возить. Там яд, который ты дала моей жене. Садись и ешь.

Девушка не двинулась с места. Пришлось силой схватить её за локоть и бросить на пол возле подноса.

— Я сказал — ешь! — прорычал я. словно безумный медведь, склонившись над ней. — Если не начнёшь сама — я затолкаю тебе эту еду в глотку. Открывай рот

— Пожалуйста, не надо, — умоляла меня плачущая бывшая служанка. — Христа ради прошу, это же безбожно… Пощадите!

— О Боге вспомнила? А когда княжну травила, ты о Боге помнила? Открывай рот, сказал!

Я схватил её за волосы у самого основания, не позволяя ей двинуться в сторону. Второй рукой зачерпнул в ложку еды из тарелки и поднёс к губам Стеши. Она зарыдала ещё сильнее, когда я насильно смог запихать ей ложку в рот.

— Ещё давай. Ешь. — запихивал я ей одну за другой ложку, пока девушку сотрясала самая настоящая истерика. — Ещё!

Посчитав, что ей и того хватит, бросил её на каменный пол. отряхивая руки, будто от мерзости какой. Она рыдала на полу. Я взирал на неё с отвращением сверху.

— Через несколько минут ты умрёшь. Скажи, тебе страшно?

— Да! — выла она. — Ненавижу вас всех! Будьте вы прокляты…

— Ей тоже было страшно. А ещё очень больно. Но у тебя ничего не вышло. Елена жива и скоро поправится.

— Очень жаль, — сквозь истерику, кинула девушка мне в лицо.

Я покачал головой:

— Ты просто законченная гадина. Как только я не понимал раньше? Прощай. Степанида.

Я развернулся и пошёл к выходу. У двери обернулся на её вой:

— Да собери свои сопли! Не было отравы в еде. Я же — не ты. Это мой тебе урок на будущее. Но сегодня ты уедешь. Я продал тебя в Мурманск, в публичный дом в порту. Будешь там свои таланты показывать, морякам.

Ушёл, не оглянувшись. Эта история для нас окончена. Продал её я не публичный дом, а просто для чёрной работы. Как уж там с ней будут обращаться — это мне неведомо, но поступить так плохо с той, что подарила мне своё тело, и была с детства на виду, я не смог бы. Наутро девушку увезёт карета и мы больше никогда её не увидим.

Но на этом горести вовсе не закончились. Мне предстояло выполнить свою клятву перед небесами. Елена выжила. Они отдали её нам обратно. И теперь я должен нести ответ за свои слова. Я должен дать ей возможность уйти…


Глава 30

Виктор.

Елена уже успела оправиться, и в силах принять решение. Настало время поговорить с ней. Я знаю, что она не слышала моё обещание дать ей свободу, но зато слышали наверху, и я намерен сдержать своё слово. Если жена сама не захочет остаться.

Сомневаюсь, что есть призрачный шанс на то, что она не станет покидать меня. Последние дни Елена вновь замкнулась в себе и со мной держится холодно. Скорее всего, девушка оставит меня, когда я дам ей выбор. От мысли о том, что она уйдёт, душу начинали рвать когти неведомого мне зверя. Голос внутри кричал, что я должен оставить баронессу здесь, мне слишком сильно она необходима. Но я дал клятву, которую не нарушу даже под страхом смерти.

После ужина я решился позвать жену для беседы. Она молча прошла за мной следом в кабинет и села на софу. Я на месте усидеть не мог и расхаживал ко кабинету, пытаясь успокоить нервы. Кое — как заставил себя сесть рядом и взглянуть в её глаза. Нужно всё же сказать то, что я решил.

— Почему ты опять стала словно чужая? — задал я вопрос, что душил меня все последние дни.

— Стеша мне рассказала, как ты с ней…забавлялся, — глядя мне в глаза с вызовом своих прекрасных чёрных глаз, ответила она, не собираясь ходить вокруг да около. — И до венчания, и после.

Вот в чём дело. Я нахмурился. Степанида не упустила возможность ей всё рассказать. Думал об этом, но надеялся, что всё же причина в чём — то другом. Теперь княжна не простит меня и точно не останется рядом.

— Я понимаю, что в твоих глазах меня ничто не оправдает, но…ты должна знать. После того, как у нас с тобой случилась первая ночь, я больше не прикасался к ней. Ни к кому не прикасался. Теперь я хочу только тебя. Мои сны полны тобой. В моём сердце одна ты. Я

тебя люблю.

Она отвела взгляд. Немного помолчала, смутившись моих очередных откровений:

— Ты прав. Это не оправдывает тебя.

Моё признание в любви жена в очередной раз оставила без ответа. Чёрт, как же это больно!

— Ты не сможешь простить? — я смотрел куда — то в стену, а перед глазами словно пелена стояла.

— Я не знаю, — ответила она, прокручивая на пальце обручальное кольцо. Будто бы снять и выкинуть хотела. — Разве у меня есть выбор? Ты заставишь меня принять тебя любого. Мужчины могут всё. А женщины — ничего. Вы — короли жизни, а мы лишь ваши рабыни. Захотел — взял, заставил, принудил.