Страх и сумасшедший восторг смешались в моей душе от его ответа.

— Я не знаю… — я пожала плечами, чувствуя себя уязвленной, смотря в его сосредоточенное, почти каменное лицо. — Погуляй сегодня с нами вечером? — попросила я. — Ведь пару часов ничего не решат? — я только сейчас вспомнила о его командировке, о которой он говорил вчера за ужином, но мне хотелось провести вечер с ним и Катей втроем и вне дома.

Артур задумался на мгновение, затем устроился поудобнее в кровати и откинул одеяло, приглашая к нему присоединиться.

— Хорошо, я отменю на сегодня командировку. Но мне необходимо появиться в офисе. Вечером мы отправимся на прогулку. Если ты не против, я бы хотел еще поспать, — он взглянул на часы, — примерно пару часов.

Разногласия на время остались позади, и сейчас мне так хотелось, чтобы он был просто рядом. Обнимал меня, а я чувствовала его тепло. Даже, если завтра между нами снова вырастет стена непонимания.

Я проснулась, когда Артур уже уехал по делам, и даже не услышала, как он ушел. Часы показывали начало одиннадцатого утра. Немного приведя себя в порядок, я спустилась в гостиную. Катя и Глаша играли на полу и я присоединилась к ним. Глаша предложила сходить нам погулять, пока она приготовит обед и мы с девочкой без раздумий сменили локацию.

— А Егор давно болеет? — спросила Катя.

Я сидела в шезлонге, а Катя рисовала рядом карандашами в альбоме. Глаша готовила обед и нашего единения никто не мог омрачить. После обеда я собиралась съездить к Егору и серьезно с ним поговорить о своей беременности. Я видела, как он переживал и постоянно спрашивал последнее время, почему я стала редко его навещать.

— По моим меркам очень долго, — я задержала на Кате внимательный взгляд.

Она задумчиво посмотрела на меня, а я поймала себя на том, что они с Егором всегда останутся для меня детьми. Я мечтала о воссоединении с Артуром, дружной семье и спокойствии, но, увы, пока это было невозможно.

— А нарисуешь мне наш новый дом? — улыбнулась она. — Папа сказал, что мы скоро переедем, а этот дом продадим, — я ласково улыбнулась в ответ.

Два совершенно разных ребенка: Егор тихий и задумчивый, молчаливый, Катя же неугомонная юла, ей абсолютно все интересно и говорит она то, что думает. Хотя я и не исключала возможности, что с возрастом она несколько изменится, а Егор ей поможет стать собраннее и терпеливее. По утрам я старалась проводить время с Катей, потом уезжала к Егору, по возможности в больницу приезжал Артур и мы снова ехали домой к его дочери. О работе я почти не вспоминала. И только сейчас понимала сколько ответственности и забот снял с моих плеч мужчина, когда определил в мою контору своего человека. В таком состоянии, как сейчас, я бы не смога вести ни одного, даже самого простого, дела.

Мы зашли в дом спустя полтора часа, и я решила немного полежать перед поездкой в больницу, поднялась в свою комнату, легла на кровать и не заметила, как уснула. Проснулась с тяжелой головой и дикой тошнотой. Переживать это состояние оказалось тем еще испытанием. Я знала, что это временно и стоит подняться на ноги, я расхожусь, и хотя бы приблизительно стану чувствовать себя человеком, но не могла заставить себя в эту минуту оторвать головы от подушки. Вроде бы и не было у меня никаких обязанностей по дому, хозяйства и всего прочего, а я чувствовала себя так, будто встала с рассветом, а к полудню уработалась до тошноты и мигрени.

В дверь громко постучали, я поморщилась от новой порции боли в висках, и повернула голову в сторону источника непрекращающегося шума.

— Вика? — в комнату проснулась детская светленькая головка и девчушка, заметив, что я смотрю на нее, прошла в комнату и закрыл за собой дверь. — Можно я с тобой чуть-чуть полежу?

Как этот маленький кукленок узнал, что я живу в этой комнате, которая находилась в противоположном конце от ее комнаты? Хотя с ее любознательностью и неусидчивостью, могла предположить, что она разведала это все на следующий же день после моего переезда в дом Артура.

— Глаша положила меня спать, но мне не спится… — она смешно сморщила личико. — Можно я полежу с тобой? Глаша мне разрешила, — заверила она меня.

Чувствовала я себя, конечно, плохо, но от того, что Катя полежит рядом со мной ничего ужасного не случится. Я подняла одеяло и пригласила ее к себе.

— Тебе плохо, да? Ты почти не выходишь из комнаты и выглядишь очень больной…

Да, это было действительно так. Я мечтала, чтобы этот противный токсикоз закончился. Ничего делать с ним было невозможно. Оставалось стоически переждать еще примерно недели три такого заторможенного состояния и меня должно было подотпустить.

Катя прижалась ко мне всем телом и я накрыла нас одеялом.

— А хочешь я расскажу тебе сказку, какую рассказывает мне папа и Глаша перед сном? Только уговор, как тебе станет лучше, ты свозишь меня погулять в парк. Я мечтаю покормить уток… — я ответила согласием и Катя начала пересказывать «Спящую красавицу», а я под тихий лепет ее тоненького голоса провалилась в дремоту.

Очнулась ото сна я резко. Открыла глаза и увидев Катину макушку, почувствовав, как она обнимает меня маленькими тоненькими ручками, тесно прижавшись ко мне, я слабо улыбнулась. Убрала светлый локон с лица девочки, позабыв обо всех тревогах. Кажется, что и дурнота сошла на нет или я наконец-то выспалась.

— Весьма умилительная картина, — раздался тихий, но твердый голос Артура, а я сильно вздрогнула и сердце пропустило удар, а потом гулко забилось в груди.

Я совсем не ожидала его увидеть… Он ведь должен быть на работе… Что-то случилось с Егором? Он поэтому приехал так рано? Я побледнела, а в моих глазах заблестели слезы.

— Глаша сорвала меня с деловой встречи звонком, что Катя пропала. А пропажа находится в тепле и под твоим одеялом… — с иронией в голосе произнес он и перевел взгляд на дочь и усмехнулся.

— Господи, — выдохнула я. — Как ты меня напугал! Я думала, что случилось что-то с Егором, — мой голос дрожал и я понимала, что стала слишком сентиментальная и ранимая с наступлением беременности, но, тем не менее, не могла держать под контролем сейчас многих своих чувств. Особенно нежность к этой девочке, которой не хватало мамы и она ластилась ко мне, как маленький, заброшенный всеми котенок.

— Прости, Артур… — опустила глаза на светлую голову девочки. — Я не подумала… Она сама пришла и попросилась полежать со мной немного. Мы разговаривали и я не заметила, как уснула…

— Успокойся. Я уже по камерам, когда мчался домой отследил, что она сбежала к тебе, пока Глаша на минуту отвлеклась.

— Мне она сказала, что Глашу предупредила, и пришла ко мне, потому что та ей разрешила…

— Конечно, она ее не предупреждала, так как обеим я сказал, чтобы они тебя сейчас тревожили как можно меньше. Как ты себя чувствуешь? — взгляд мужчины потеплел, а у меня упал тяжелый камень с сердца — ничего страшного не случилось, лишь небольшое недоразумение.

— Сносно, — тихо отозвалась я.

— Это хорошо. Тогда поезжай к Егору, как проснется Катя, а позже я тебя заберу и прогуляемся немного в парке. Если парк слишком сильный подвиг для тебя, то можем посидеть на лужайке перед домом? — предложил он.

— Я думаю, что хотела бы в парк… — неуверенно отозвалась я, вспомнив, что пообещала Кате прогулку. Но может быть, свежий воздух пойдет на пользу и мне? — Катя будет в восторге, — улыбнулась я, чувствуя облегчение, что недоразумение с пропажей ребенка осталось позади.

— Ладно, отдыхайте, я поехал на работу. Увидимся у Егора, — во взгляде Артура промелькнула нежность.

Он поднялся и бесшумно покинул комнату, но я больше так и не уснула и неторопливо перебирала локоны девочки и думала о мужчине. Влечение, которое я испытывала к нему теперь, было даже сильнее, чем тогда, восемь лет назад. Я с тоской поняла, что, если так будет продолжаться, я рискую в скором времени попасть в наркотическую зависимость от этих чувств — чувств, которые ему были не нужны…

Глава 40

Настроение Егора последние дни вызывало у меня сильное беспокойство. Он давно заметил, что со мной что-то не так, спрашивал меня о моем состоянии, но впервые в жизни я не знала, что сказать своему сыну. Наверное, правду? Я вдруг поняла, что больше не могу скрывать от него свою беременность.

— Мама, признайся честно, ты больна? Ты потому стала реже у меня ночевать, чтобы скрыть от меня это? — он устроился на стуле у окна и поглядел на меня серьезными глазами.

Я не могла купировать приступы токсикоза силой мысли, а жаль, это бы значительно упростило мою жизнь. Что я только уже не перепробовала: гомеопатию, акупунктурные браслеты на запястья от укачивания и тошноты, частые перекусы, даже пробовала совсем не есть, но ничего из перечисленного не помогало. Рассказать Егору о беременности поспособствовал еще один весьма важный фактор — это стремительный рост моего живота. Так или иначе, но скоро я не смогу скрывать своего положения. А своим молчанием могла бы убить всякое доверие между нами, и откладывать разговор никак было нельзя.

— Егор… — я вдохнула в легкие воздух, — у тебя, возможно, скоро будет брат или сестра. Точнее могут быть оба, а могут быть два брата или сестры… — я долго думала с чего начать, в итоге решила не ходить вокруг да около, а сказать все как есть, но вышло довольно сумбурно.

— У папы будут еще дети? — удивился он.

— У нас с папой… — поправила я его.

— Что? — он посмотрел на меня с недоумением.

Я ожидала, что он воспримет эту новость в штыки, но, что впадет в ступор, не предполагала.

— Так это правда… — потрясенно прошептал он. — Я скоро умру, а вы родите мне замену? — в его голосе послышалось отчаяние, а на мои глаза навернулись слезы и сердце болезненно сжалось в груди.