"А если предположить, что я молчала от неожиданности, в то время как Алекс на автомате вел себя с девушками так, как привык — нагло, дерзко, грубо?" — пронеслась мысль в голове, которая почему-то подарила ценную тонну опустошения, негодования и злости.

— Следующий раз следи за своими руками! — выдохнула я и, прежде чем подумала, зарядила мужчине мощную пощечину. Осознание моего поступка пришло раньше, чем ладонь успела отпрянуть от мужчины, а из горла вырвался ошарашенный стон.

"Роза ван Фольг, что ты творишь?!" — настоятельным голосом матери прозвучали слова в голове и я отступила назад, словно страшась ответной расправы.

Только вот Алекс и не думал нападать словесно или физически, он просто погладил длинными пальцами покрасневшую щеку, а затем усмехнулся с широко расширенными глазами. Трудно поверить, но мужчина выглядел так, словно только что окунулся в холодную прорубь и протрезвел.

— Роза, ты перешла все границы! Алекс спас тебя от постыдного падения и даже поправил платье, которое задралось до самих подмышек! А чем ты ответила?! Кажется, ты уже слишком глубоко ушла в народ и придется из тебя его выбивать! — выдал нотацию Роб, отставляя в сторону бокал с бренди и быстро направляясь ко мне. Я видела как пламя ненависти и презрения бушует в его глазах, когда рука мужчины поднялась надо мной, чтобы отвесить знатную оплеуху. — Это тебе за то, что посмела очернить…

Зажмурив глаза, я потеряла способность двигаться и говорить, как всегда было в момент стресса. Страшно признаваться в таком людям, ведь они могут воспользоваться… Не знаю как так вышло, но перед лицом опасности я не кричала, не просила о помощи или защищалась… Просто стояла и смотрела! На то были свои причины родом из глубокого детства, но это не оправдание. Ни в случае с Алексом, ни сейчас.

— Только посмей, маленький Робби, и я снесу твою рыжую головку быстрее, чем рухнет твоя убогая конторка в Нью-Йорке! — раздался разъяренный рык сбоку и, когда я открыла глаза, увидела лишь Алекса, который буквально на лету поймал руку брата и вывернул ее так, что тот буквально завыл, как девчонка, от дикой боли. — Тебе тридцать лет, болван! Неужели так ты собираешься решать проблемы в семье — кулаками?

— Перестань, Алекс, — из последних сил стараясь сохранить самообладание, прошептал он: — Сегодня сестра перешла всякие грани. Ты помог ей, а она проявила неуважение. Роза заслужила взбучки…

— Мою сестру ты так же учишь уважению, а?! Женщину, которая родила тебе сына?! — разъяренно прорычал он.

Я видела как и без того темные глаза Алекса почернели, как напряглись мышцы рук, натягивая темно-синюю рубашку, как слегка удлиненные волосы на голове встали дыбом, делая из идеально уложенных назад волос неряшливый ежик. Он выкрутил моего брата так, что ему не оставалось ничего, кроме стонов и просьб о пощаде. По веснушчатым щекам тек не то пот, не то слезы, рыжие волосы растрепались, а слишком обтягивающая туловище рубашка треснула на спине.

— Отвечай, маленький Робби! — угрожающе прошипел Алекс, возвращая мое к нему внимание.

В тот день я впервые поняла, насколько противоречивым являлся Алекс Аддерли. Пять лет назад, когда Карина впервые привезла с собой на каникулы брата, я увидела педантичного англичанина, который фыркал от любого не соответствия его канонам правильности. Не знаю, чем он так приглянулся бабуле, но уже на следующий год она пригласила его сама и, о чудо, педант прибыл, только в обнимку с двумя светскими львицами в образе прожигателя жизни и бесчисленных капиталов. Каждый год он был разным, но не менялось одно: его взгляд. Каждый раз он смотрел на меня так, словно я букашка, ничто, помеха на его пути, пустое место. От его взгляда по всему телу проходил импульс, словно взрывная волна, после которой я запиралась в спальне и выходила из нее, только когда Алекса не было.

И сейчас, удерживая моего брата, он снова посмотрел на меня так, что пробрало до костей и свернулась кровь в венах. Словно ощущая опасность, я сделала шаг назад, а к глазам подступили слезы. Не знаю, что именно и кого я просила, но с губ вырвалось судорожное:

— Не надо, прошу…

— Что именно не надо, маленькая Роза? — едва слышно отчеканил мужчина, а затем одними губами прошептал: — Показывать истинное место твоему брату или касаться тебя? Кажется, в обоих случаях ты оробела от восторга…

Воздух больше не глотался, хотя я пыталась вдохнуть полной грудью. Лишь черные глаза Алекса были передо мной, лишь их я видела… Что-то странное происходило в тот момент, примагничивающее и отталкивающее одновременно. Хотелось коснуться капли пота на его лбу, чтобы убедиться — он на самом деле живой, а не робот из сказок. Но страх, сковывающий и парализующий, не давал возможности сделать и шагу в сторону.

— Что тут происходит? — раздавшийся голос мамы от дверей, которая тут же бросила маленький саквояж на пол, разорвал нашу странную энергетическую связь с мужчиной напротив. — Алекс, что вы снова не поделили?

— Хлоя, парни сами разберутся, — устал одернул жену отец, вальяжно сев на диван и прикрыв уставшие глаза рукой. — Роза, нечего тебе смотреть на драки парней. Живо к себе! Чтобы через час была готова для ужина…

Отца я слушала редко, если не сказать — никогда. Но сейчас меньше всего мне хотелось остаться еще хоть секунду в одном помещении с мужчиной, который доводил до исступления одним своим взглядом.

— Да, отец! — бросила я уже у винтовой лестницы, намереваясь скрыться в спальне и не выходить оттуда сегодня под предлогом усталости или отравления… Не важно! Главное больше не видеть семью и этого странного англичанина.

— Так что же все таки произошло, дорогой Алекс? — услышала я краем уха приглушенный голос мамы. — Опять поругались из-за Карины? Могу заверить тебя, что других женщин у Робба не было со времен…

— Хлоя! — зарычал мой отец. — Еще раз поднимешь эту тему и я не знаю, что с тобой сделаю…

Наконец, голоса перестали быть слышны, а я забежала в спальню, плотно захлопнув дверь и облокотившись на нее спиной. Дыхание было рваным, тело тряслось, а ноги совсем не держали, как вдруг тихий голос со стороны постели заставил встрепенуться:

— Роза, совсем ты не можешь без приключений, ведь правда?

— Бабуль, не понимаю, о чем ты? — я медленно пошла к Стелле, которая уже сидела у меня на постели, а потом, по привычке, плюхнулась на широкие подушки. — Почему ты замечаешь все мои неприятности и не видишь, какой скользкий тип постоянно ходит вокруг тебя? Брр, мурашке по телу от одного его присутствия!

— Ты об Алексе, дорогая? — посмеиваясь, спросила она. — Кажется, когда я выходила из комнаты, он, как истинный герой, спас тебя от очередного конфуза. Это ты называешь "неприятным"?

— Что?! Да он ужасен! Как только ты ушла, Алекс… Он… — прикусив язык, я вдруг решила, что не хочу огорчать бабушку поведением мужчины ни в отношении меня, ни в отношении брата. Пусть она и дальше живет в неведении. Проблемы стоит решать самой, а не перекидывать на плечи девяностолетней старухи. — Просто пусть он уедет!.. Как вообще так вышло, что ты не переносишь Карину, но любишь ее более чем жуткого брата?!

Многозначительно хмыкнув, бабуля выдала лишь свою любимую фразу:

— Поверь моему жизненному опыту: я разбираюсь в людях очень даже хорошо. Алекс прекрасный мужчина, хоть пока и сам не осознает, почему я так искренне в это верю.

Повернувшись на бок, я засмотрелась на худенькую миловидную женщину с пепельными волосами, уложенными в высокую гульку. Она была шикарна в своем темно-синем платье, сидящая на золотых простынях в окружении белого балдахина. А затем я посмотрела на свое платье, купленное на распродаже в "красный" день, и, не удержавшись, сказала правду:

— Стелла, я больше не приеду. Пойми, мы с родителями почти не общаемся, а денег на поездки к тебе нет… Прошу, пойми меня правильно, но эти каникулы — наша последняя встреча.

— Чушь, — отрезала старуха, поднимая мое лицо за подбородок. — Я открою тебе счет и ты сможешь приезжать ко мне хоть каждую неделю. О, а лучше оставайся тут навсегда!

— Не могу… Дома у меня моя скромная работа, съемная квартира и клиенты, которые ждут открытия первой галереи, чтобы приобрести пару пейзажей… — выдохнула я, тут же придумав другой вариант: — Вот если бы ты переступила через свой странный принцип — не покидать виллу…

— Ты же знаешь, что я обещала дедушке всегда быть вместе, а его могила тут… Нет, Роза… нужно искать компромисс.

Пожав плечами, я получила поцелуй в щеку перед тем как бабушка встала и направилась к выходу.

— Зайду к тебе чуть позже. Пока прими душ, переоденься и отдохни, — обернувшись перед дверью, она подмигнула мне, а затем вышла.

Тяжело выдохнув, я откинулась на спину и закрыла глаза, застонав от удовольствия. В свои восемнадцать лет мне пришлось уже два года жить на съемной квартире, где спальным диваном можно было пытать людей… И вот теперь каждая клеточка тела наслаждалась мягкими перинами, нос трепетал от легкого аромата гибискуса, а пальцы с благоговением выводили узоры на шелковых простынях.

— Нет, Роза, — одернула я себя из сонной дымки, — нужно вставать! В доме Стеллы есть прекрасная ванная. Самое время ее принять…

Набрав громадную посудину до краев, я устроилась на самом краю и, поджав ноги под себя, полчаса смотрела в окно: Лазурный берег, белый песок и бесчисленные яхты вдалеке. Кончики пальцев тут же закололо, под ложечкой засосало, а в животе стаи бабочек грозили разорвать изнутри. Это было то чувство, ради которого я отказалась от профессии политика, пошла против семьи и стала в ней изгоем — крышесносящее вдохновение, невидящее границ и пределов!

— Я срочно должна это нарисовать! — подскочив на месте, я на ходу в спальню выхватила с полки полотенце и, протерев влажное тело и длинные волосы, откинула его прочь.