— Ты — самая лучшая на свете… Самая красивая… Самая добрая и нежная… Тебе плохо, больно… Если б я мог тебе помочь! Если б я мог взять твою боль на себя!..

Рут пошевелилась во сне, и Тоньу умолк. Внезапно до его слуха донеслось отчетливое: «Маркус!., Маркус!..»

— Я здесь, с тобой, — сказал Тоньу, нежно погладив ее по руке.

Рут затихла.

«Боже мой, как она его любит! — подумал Тоньу. — Если бы я мог вернуть ей Маркуса!..»

Сведения, почерпнутые Маркусом в Понтале, не давали ему покоя, но он решил сдерживаться, насколько это будет возможно. Уж если не удосужился изучить свою жену до свадьбы, то надо хоть теперь понять ее как следует, прежде чем принимать решение о разводе.

Дома его внимание невольно переключилось на Малу, которая в отместку отцу; лишившему ее счета в банке, вышла на улицу в нищенском одеянии, где и встала с протянутой рукой:

— Подайте дочке миллионера-скряги!.. Подайте Христа ради дочери Виржилиу Ассунсона, которую отец-монстр лишил куска хлеба!..

Прохожие, изумленные таким зрелищем, охотно подавали ей монетки, а кто-то догадался поставить у ног Малу пустую банку из-под пива. Мелочь звонко посыпалась в эту гнутую жестянку.

Вскоре вокруг Малу собрались корреспонденты, заснявшие акт попрошайничества на фото- и видеопленки.

Домой ее увел проезжавший мимо Сесар, для чего ему пришлось употребить силу. Этот момент тоже был зафиксирован репортерами.

— Я хотел отправить ее в Швейцарию к началу учебного года, — сказал Виржилиу, — но она вынуждает меня сделать это немедленно. Устрою там ее в самый дешевый пансионат — с питанием, и пусть она довольствуется нищенским образом жизни, если он ей так по душе!

— Отец она и в Швейцарии не угомонится, — сказал Маркус. — А у тебя возникнут международные неприятности.

— Но я больше не могу терпеть ее в своем доме. Пусть она катится куда угодно, лишь бы с глаз долой!

Малу сказала, что она и сама мечтает о том же —.не видеть отца, а потому хотела бы поселиться на какое-то время в бывшем поместье Арлет. Виржилиу. согласился отправить ее туда при условии, что за ней там будет присматривать Дуарту.

— Ладно, потерплю твоего пса, — вынуждена была сдаться Малу.

Глава 7


Андреа пригласила Маркуса и Ракел на ужин, и теперь они решали, как быть. Обоим не хотелось идти туда, но и отказаться было не совсем удобно, так как Сампайу все-таки компаньон Виржилиу и с ним надо поддерживать добрые отношения. Склонились к тому, что следует принять приглашение.

Разумеется, они не могли знать, какой неожиданностью оказался этот ужин для самого Сампайу которого ни жена, ни дочь заранее не известили, а поставили перед фактом. Особенно его удивил странный подбор гостей: Маркус с женой и — никому не известный маклер, впервые переступивший порог этого дома.

— Тебе не кажется, что маклера следовало бы принять в другое время? — сказал он Андреа.

— Ой, папа, оставь свои аристократические замашки, — с досадой молвила она. — Вандерлей — мой хороший знакомый, почти друг.

— Не бывает дружбы почти, около того, наполовину на две трети, — пояснил ей Сампайу — дружба — она либо есть, либо ее нет.

— Сейчас не время для нравоучений, осадила его Андреа. — С минуты на минуту должны появиться гости.

Первым пришел Вандерлей, ничего не подозревающий о готовящемся для него сюрпризе. Затем прибыли Маркус и Ракел. Андреа представила им своего «почти друга» и, не скрывая удовольствия, наблюдала, как вытянулись лица Ракел и Вандерлея. Маркус замер, узнав в приятеле Андреа своего соперника, и напряженно ожидал, чем закончится эта сцена.

— Мы знакомы, — первой нашлась Ракел.

— Да? — изобразила удивление Андреа.

— Ничего удивительного, — поддержал игру Вандерлей. — . Понтал — городок маленький.

За ужином говорили о том о сем, но беседа явно не клеилась, так как Вандерлей и Ракел все-таки чувствовали себя не слишком уверенно. А Маркус думал, что такое совпадение вряд ли могло быть случайным, и соображал, каким образом Андреа узнала о связи Вандерлея с Ракел.

— Ты ничего не ешь, Маркус, — заметила Жужу — И вообще какой-то мрачный. Что случилось?

Пришлось сослаться на головную боль, и эта отговорка затем послужила поводом для того, чтобы поскорее покинуть дом Сампайу.

Какая муха тебя укусила? — спросила Ракел в машине, не поверив в его недомогание. — Все ревнуешь меня к Вандерлею? Ты же слышал, что говорила Рут? Это ее парень.

— Я слышал, что говорила ты, упрашивая Рут подтвердить твою ложь. А еще я слышал, как ты, будучи пьяной, говорила: «Я люблю тебя, Вандерлей!»

— Маркус, ты меня оскорбляешь! — вместо обороны перешла в наступление Ракел.

— Но как ты объяснишь свой разговор с Рут?

— Объясню! Я все объясню, раз уж тебе этого так хочется! — приняла она вызов, лихорадочно соображая, как выкрутиться из непростой ситуации. — Тебе не приходило в голову, почему Рут, эта праведница, которая никогда не врет, вдруг поддержала меня?

— Наверно, потому что не желала нашей с тобой ссоры, — высказал предположение Маркус.

— Да, но не только поэтому Когда Рут встречалась с Вандерлеем, он был с ней очень груб, и мне это не нравилось, я с ним часто ссорилась. Однажды он в отместку затащил меня силой в гостиницу и хотел надо мной надругаться. К счастью, мне удалось вырваться. Конечно, Рут неприятно вспоминать ту историю.

— Допустим, что все так и было, — не очень-то поверил ей Маркус. А как быть с твоим признанием в любви к этому грубияну?

— Если бы ты был откровенным со мной, — бросила ем упрек Ракел, — и рассказал обо всем сразу еще там, в Нью-Йорке, то и проблемы бы у нас не возникло. Тебе бы не пришлось мучиться ревностью. В тот вечер я была пьяна, а ты был груб со мной. Тащил меня за руку в гостиницу. Видимо, в моем сознании вы как-то и совместились с Вандерлеем. Иначе я никак это не могу объяснить.

Маркусу очень хотелось ей верить, но ревность еще клокотала в нем, Ракел же почувствовала, что ей удалось сбить с толку мужа, и она постаралась развить успех:

— Не хочешь мне верить — не верь. Но моя совесть чиста.

И она прямо, чистым, открытым взглядом посмотрела ему в глаза,

Маркуса этот взгляд сразил наповал.

— Ну ладно, прости меня, — сказал он. — В другой раз я постараюсь все свои сомнения разрешать сразу же, вместе с тобой.

— У тебя не будет поводов для сомнений, — заверил его Ракел.

Домой они пришли, полностью помирившись, и Виржилиу был изумлен, глядя на этих воркующих голубков. По телефону Андреа доложила ему, что Маркус явно что-то заподозрил и весь кипел от ревности. «Наверно, прохиндейке все же удалось опять запудрить мозги моему доверчивому сыну, — пришел к выводу Виржилиу. — Но я — не Маркус, и меня не проведешь!»

На следующий день ему повезло и он подслушал телефонный разговор Вандерлея и Ракел. Она очень испугалась, услышав голос Вандерлея:

— Зачем ты сюда звонишь? Совсем рехнулся?

— Мне надо с тобой увидеться. Сегодня же!

— Это невозможно.

— Я буду звонить, пока ты не согласишься, — пригрозил он.

— Ладно. Говори, куда приехать и в котором часу.

Место и время их свидания Виржилиу записал в свой блокнот, а затем позвонил в сыскное агентство и нашел детектива для слежки за любовниками.

Встретившись с Вандерлеем в кафе, Ракел бросила ему:

— Забудь мой телефон и о моем существовании!

— Ты что, Ракел? — попытался обнять ее Вандерлей. — Я же люблю тебя! Я так соскучился!..

Она, грубо оттолкнув его, устремилась обратно к машине и вскоре была дома. Тотчас же там раздался телефонный звонок, и Кларита передала трубку Ракел:

— Спрашивают тебя.

— Я не хочу верить в то, что ты меня разлюбила, — говорил Вандерлей.

— Да, сеньор Донату, здравствуйте, — перебила его Ракел, давая понять, что не имеет возможности говорить свободно. — Да, спасибо. Отец передал мне вашу просьбу Я поищу для вас лекарство и привезу его на днях. До свидания, сеньор Донату. Я сама вас разыщу.

Пояснив свекрови, кто такой сеньор Донату, она удалилась в свою комнату и с жадностью осушила рюмку виски, а затем и вторую, и третью…

Рут еще не совсем оправилась от болезни, когда ее навестил неожиданный гость — Сесар. Изаура, впустившая его, была немало удивлена явлением такого представительного сеньора, а Рут и вовсе чуть не потеряла сознание.

— Прости, я должен был приехать, — сказал он ей, — когда узнал, что ты здесь. Я — друг Маркуса, но по чистой случайности не был у него на свадьбе. А потом увидел его жену и в первый момент подумал, что это ты.

— Ракел — моя сестра, — наконец обрела дар речи Рут.

— Да, я знаю. Правду говорят, что мир тесен.

— Кто-нибудь видел, как ты сюда входил? — спросила Рут.

— Женщина, открывшая мне дверь. Наверно, твоя мать. Ей известно, что мёжду нами было?

— Нет. Я не хотела огорчать ни ее, ни отца.

— Рут может, я могу тебе чем-то помочь? — спросил он.

— Спасибо, не надо.

— Ты все такая же гордая, — недовольно заметил Сесар.

— У бедняков нет права на гордость, — парировала Рут. — Это привилегия таких богачей, как ты.

— Ну перестань… Я хотел тебя попросить…

— Догадываюсь, о чем, — прервала его Рут. — Ты собираешься жениться на Арлет и хочешь, чтобы я и впредь молчала.

— В общем, ты верно угадала, — сказал он, потупившись. — Скажи, Арлет действительно не знает о нашей связи?

— Конечно, тебя это волнует прежде всего, — печально заметила Рут. — Ты все такой же. Арлет мне очень помогла, когда я оказалась одна, в трудном положении, но я не сказала ей, кто был отцом моего ребенка,