По приезде в Понтал-де-Арейа Маркус тут же отправился в дом Флориану. Рут была угнетена, печальна.

— Что изменилось? Скажи? — принялся уговаривать ее Маркус. — Мы собирались с тобой зажить своим домом, так что же нам мешает?

— Ракел, — ответила Рут. — До тех пор, пока не будет оформлен официальный развод, у моей сестры будет шанс остаться с тобой. И я не могу лишать ее этого шанса.

Маркус с изумлением смотрел на нее.

— Но это означает только одно: ты не доверяешь мне! Моей любви, моим чувствам! — с обидой сказал он.

— Да, так, — ответила с горечью Рут. — Но согласись, у меня есть на это основания, не правда ли? Ракел всегда брала надо мной верх, когда вступала в борьбу. Но я не хочу с ней бороться. Борись с ней сам. Если устоишь, если освободишься и предложишь мне любовь, руку и сердце, я с радостью буду с тобой.

Таково было решение Рут, она его выстрадала, и Маркус пока был бессилен повлиять на него.

— Вот увидишь, я добьюсь развода скорее, чем ты думаешь, — пообещал он. — Позволь только информировать тебя о ходе бракоразводного процесса.

— Конечно, Маркус, я буду рада твоим новостям.

И на прощанье Маркус все-таки заслужил улыбку и поцелуй.

А Виржилиу приехал с тем, чтобы повидать Тониу. Но на этот раз ему это не удалось. В магазине хозяйничала Вера, а с Верой Виржилиу иметь дела не хотел. Он даже не зашел в магазин. Однако Вepa увидела его через витринное окно и сообщила о его приезде Тонии. Тониа была сейчас вся в хлопотах, она готовилась к свадьбе, но на сердце у нее было тяжело.

Муньос оформил лицензию на частную практику, взял ссуду и оборудовал кабинет.

Тонии сшили подвенечное платье. И была она и нем на диво хороша, но, увидев себя такой красавицей, она ничуть не обрадовалась. Ей не в чем было упрекнуть Муньоса, он относился к ней и внимательно и нежно. Однако между ними стояла тень Виржилиу. И ее жених относился к ней словно к тяжелобольной, словно бы к пациентке. В его внимательности Тонии чудилось что-то профессиональное, и ей становилось неловко. Ее смущала и сковывала его слишком уж пристальная забота.

Иногда Тонии казалось, что ей стало бы гораздо легче, если бы Муньос устроил ей бешеный скандал и отколотил бы ее за невольную измену, а потом они бы помирились, простив друг друга… Но быть вечной больной… В общем, Тонии было тяжело, и она невольно отстранялась от Муньоса, а он, пытаясь к ней приблизиться, удваивал свои заботы. Куда проще и легче было Тонии с Витором. Они вместе искали для него выход из ловушки, изобретали хитроумные способы добывания денег и хохотали до упаду. Они были с ним на равных, были партнерами в трудной жизненной борьбе…

Оценила Тониа и Веру — энергичную, мужественную, преданную, и при случае утешала Брену, который по временам совсем было падал духом.

— Не отчаивайся, слышишь, Брену? Вера непременно к тебе вернется, и все у вас будет хорошо. Ты сделал правильный выбор! Он тебя не обманет.

Брену и сам знал, что сделал правильный выбор. Знал, что Вера — его жизнь, и ждал, когда жизнь его начнется снова.

Виржилиу долго бродил по поселку, обдумывая, как поступить с Ракел, и в конце концов остался ночевать в Понтал-де-Арейа. Сгущались сумерки. Он зажег свет. Сидел в гостиной за бокалом вина и вспоминал тот вечер, когда стол был накрыт на двоих и он был вместе с Тонией. Вновь она стояла перед ним как живая — стройная, гибкая, с нежной белой кожей, золотисто-рыжими волосами. Его страсть, его наваждение… И вдруг он отчетливо почувствовал, что кто-то на него смотрит. Смотрит в спину. Ему сразу сделалось не по себе, и он отпил большой глоток вина, постаравшись избавиться от неприятного чувства. Оборачиваться ему не хотелось. Но обернуться все-таки пришлось.

Из черноты окна смотрело на него жуткое женское лицо с вытаращенными глазами и волосами из пакли: пугало не пугало, призрак не призрак…

Виржилиу не был трусом, но невольно вздрогнул и похолодел. А призрачное пугало, глядя ему в глаза, стало тихонечко подвывать, словно бы разом смеясь и плача, и тянуть к нему длинные отвратительные руки.

Виржилиу и сам замахал руками, пытаясь отогнать жуткое видение. Но в соседнем окне появилось еще одно женское лицо, не менее жуткое, и оно уже откровенно хохотало.

Виржилиу схватил пистолет и выскочил на улицу. Нет, он никогда не был трусом. И сейчас он посчитается с этой дьявольщиной!

Призраки кривлялись и хохотали, а он стрелял в них, стрелял. Но недаром говорят, что черта никакой пулей не возьмешь! Призраки все хохотали и разве что отошли чуть подальше. Страшная боль молнией ослепила мозг Виржилиу, и, теряя сознание, он вдруг догадался: «Это у меня галлюцинация. Меня преследуют галлюцинации…»

Маркус, возвращаясь в Рио, не гнал машину. Спешить ему было некуда. Еще вчера вечером у него был хотя бы воображаемый дом, а сегодня не было вообще никакого. Считать домом опостылевшие стены, в которые вновь вселилась ведьма Ракел, он не мог.

Глава 26


Сесар перестал спать, потерял аппетит Зе Луис будто в воду канул, и Сесар никак не мог отыскать его следов. Он уже нанял частного детектива, но пока без видимых результатов Про себя он по клялся: если с братом случится несчастье, Ракел не жить. В отличие от импульсивного Тоньу, Сесар не кидался из стороны в сторону. Он давал себе слово и исполнял его.

Своим не слишком горячим сердцем Сесар жил тревогой за брата, а холодным деятельным умом помогал своему компаньону Виржилиу. Совместными усилиями они неплохо подготовились к приезду Сампайу. На ближайшем совете директоров Сампайу ждал ошеломляющий сюрприз.

Сесар тем охотней помогал Виржилиу в борьбе против Сампайу, что внезапно понял: Сампайу и его соперник, счастливый соперник в любви. Понял он это по тому оживлению, с каким ждала его возвращения Арлет. По мере приближения долгожданного дня она становилась все веселее и как бы напряженнее, счастливее. Глаза ее сияли, она то и дело задумывалась, и румянец разгорался у нее на щеках.

Сесар довольно часто бывал в доме Виржилиу и наблюдал за Арлет. Он был достаточно опытен, чтобы не обмануться в этих сердечных приметах. Сам он мог не испытывать чувств, но тем лучше разбирался в чувствах других.

Сампайу вернулся. Со здоровьем у него стало значительно лучше. Он радовался скорой встрече с Арлет. Но первой увидел толстушку Жужу, которая так и излучала энергию и довольство жизнью. Сампайу от души за нее порадовался.

Зато Карола была нервна и печальна. Внезапно исчез Зе Луис, исчез, не сказав ей ни слова. Она не могла понять, что случилось. И это после всей той нежности, мечтаний о будущей жизни. Она видела, чувствовала, что у Зе Луиса самые серьезные намерения относительно нее, и вот вдруг… Что случилось? Испугался? Набирается решимости? Бросил?

Андреа сочувствовала сестре. Им обеим не везло в жизни. Что толку, что обе собой недурны и вовсе не дуры!..

Андреа очень радовалась возвращению отца. С ним дом ожил и им с сестрой уже не было так одиноко.

— Какие новости? — спросил Сампайу, усаживая напротив себя любимицу Андреа.

— Не могу скрыть, что мама очень увлечена своим новым поклонником Жакомини, он то ли промышленник, то ли банкир — одним словом, денег у него просто куры не клюют. Меня мама выбрала в наперсницы и компаньонки. Вчера мы ездили в театр, позавчера в ресторан. Должна сказать, что он — просто старикашка. И вдобавок не слишком-то приятный.

— Вроде меня. Я тоже не слишком приятный старик, — скорчив смешную мину, сказал Сампайу.

— Да ты у нас просто юнец, — рассмеялась Андреа, — и заслуживаешь юной прекрасной невесты!

— Ну спасибо, дочка, на добром слове. Вполне возможно, я тебе и приведу новую молоденькую маму в подружки. Ты ведь знаешь, что мы с твоей мамой надумали развестись.

— Знаю, — посерьезнев, ответила Андреа. — И у тебя, и у нас отношения с мамой сложные, но все же у нас семья, дом… Если все развалится, мы с Каролой будем совсем бесприютные, — честно призналась она.

— Я позабочусь, чтобы у нас в доме ничего не изменилось до вашего замужества, — пообещал Сампайу. — Поверь, мне очень хочется видеть вас обеих счастливыми.

— Верю, папочка, — улыбнулась Андреа.

Но Сампайу переоценил крепость своего здоровья. Когда на ближайшем совещании директоров компании он узнал, что у Виржилиу пятьдесят один процент акций и право решающего голоса, ему стало плохо. Фактическим президентом компании был теперь Виржилиу.

Даже от Виржилиу Сампайу не ожидал такого. Не ожидал, что многолетний компаньон так его подставит, по существу, — предаст.

Виржилиу торжествовал победу, а Сампайу лежал в больнице,

В больнице и произошло их первое после приезда Сампайу свидание с Арлет.

Увидев ее встревоженное лицо, а потом при виде его вспыхнувшую в глазах радость, Сампайу перестал сожалеть о друге-предателе.

Арлет сидела возле его постели, рассказывала о пустяках, а глаза их вели свой разговор и говорили о самом серьезном, что только бывает в жизни, — о любви.

О любви мечтала и Малу, но совсем не о такой, какая вдруг проснулась в Алоаре. Он полюбил ферму, сделался завзятым хозяином. Теперь только и разговоров было, что о породистых коровах, курах, петухах и утках.

Для начала Алоар купил несколько элитных коров, и одна из них на днях принесла бычка. У Алоара будто сынок родился. Он пропадал в коровнике дни и ночи. Бычок был настоящий племенной, и Алоар возлагал на него немало надежд и будущем.

Зато Малу просто видеть этого быка не могла, а в доме только и слышалось: «Фредерик да Фредерик!» — так Алоар назвал своего любимца/

Что же касается Малу, то Алоар предложил ей поехать вместе с ним к врачу. Он хотел убедиться лично, правду ли говорит взбалмошная капризница. Ему надоело выставлять себя дураком и зависеть от всяких фантазий, которые залетают Малу в голову.