Чар через плечо бросила взгляд на Флетчера. Когда они, вернувшись в Штаты, встретятся в ее маленькой мастерской, все будет совсем по-другому. Горсточка ее сотрудниц будет пристально наблюдать за ними. Разве каждая из этих женщин не намекала ей, что пришло время серьезно задуматься о замужестве? Еще дома будет Росс, и работа, и много других вещей, которые заставят ее смотреть на Флетчера другими глазами.

Пилар накрыла ладонью руку подруги и, наклонившись, прошептала:

— Нет, дорогая, это — не волшебство, это — реальность. Магнетические токи в человеке играют важную роль. Искра, проскочившая между вами, не исчезнет бесследно. Ты и Флетчер — это неизбежно.

Чар тихо засмеялась.

— Неизбежны только налоги и смерть.

— Он мне нравится, Чар, — искренне произнесла Пилар, — ты должна дать ему шанс.

— Мне он тоже нравится. Но я не могу себе этого позволить. Сейчас не время давать волю чувствам. Нас связывает не любовь, а деловой проект. Я буду лишь материалом для его публикации. Мне нужен успех в бизнесе, и его фотографии помогут мне добиться известности. Я не собираюсь до пятидесяти лет ублажать дам в Дель-Мар и Коронадо. Как я могу думать сейчас о чем-нибудь другом, кроме дела?

— А кто говорит о том, что ты можешь? Я вижу только, чего ты хочешь, — вздохнула Пилар.

— Это все взаимосвязано. И то, что мне нужно, и то, чего хочу, сливается в одном — в моем желании стать известным дизайнером. — Чар виновато пожала плечами, словно извиняясь за безапелляционность своего заявления, перегнувшись через стоявшую между ними сумку, обняла подругу. — Мы обе добьемся успеха, Пилар, и мы сделаем это своими руками. И ты, и я — мы встретим истинную любовь, и все сложится удачно у нас обеих.

— Все это прекрасно, но мне вовсе не обязательно ложиться спать с чувством, что я добилась успеха! Никакие деньги в мире не согреют мою постель лучше, чем простой любовник.

— Но любовь должна возникать из самого сердца, делать человека абсолютно счастливым. Я, если мне даже кто-то нравится, если меня тянет к этому человеку, не считаю, что это настоящая любовь.

— И я тоже.

— Значит, мы пришли к согласию относительно Флетчера?

— Ничего подобного. — Пилар улыбнулась с оттенком коварства. — Решать придется тебе. Мы с тобой хоть и понимаем друг друга, но твоя душа — потемки.

Чар засмеялась и выпустила подругу из своих объятий.

— Мы что-то слишком много болтаем, так не долго и опоздать. Все было чудесно. Магазин у тебя замечательный. Я просто не знаю, как тебя благодарить за то, что смогла принять участие в его открытии.

— Это я должна поблагодарить тебя, — искренне сказала Пилар. — Я уже продала три твоих вечерних платья. Ты не забудешь мне прислать другие?

— Конечно, нет. Ведь с помощью твоего магазинчика и публикаций Флетчера я собираюсь прославиться в мире моды, так что пришлю обязательно, — весело пообещала Чар.

— Ты хочешь стать знаменитым кутюрье? Опомнись! Посмотри на Ваше. Он — несчастный маленький человечек, а думает, что он ни на кого не похож.

— И все же я — это я, и я никогда…

— Чар?

Холодный ветер ворвался в кабину: это Флетчер открыл дверцу и тронул Чар за плечо. Она обернулась, и у нее сжалось сердце. Париж поистине волшебный город. Чар надеялась только, что пройдут дни, может быть, недели, волшебство рассеется и ее жизнь вернется в свое прежнее русло.

— Я почти забыла про тебя, — засмеялась Чар.

Пилар даже вздрогнула от ее слов и, скрестив на груди руки, укоризненно покачала головой. Флетчер улыбнулся, наблюдая, как выразительно Чар посмотрела на подругу.

— Вы всегда так: с глаз долой — из сердца вон? Ваш багаж уже на пути в самолет, и, я думаю, нам тоже не мешает последовать туда же. Пилар… — Флетчер, прижавшись грудью к плечу Чар, перегнулся к темнокожей красавице. Та подставила ему щеку и протянула руку. — Все было чудесно, Пилар. Не знаю, как тебя благодарить. Сомневаюсь, увидел бы я когда-нибудь все укромные уголки и старые улочки Парижа, если бы не ты. Я думаю, что получатся неплохие фотографии. Я пришлю их тебе.

— Au revoir, Флетчер. До свидания. Думаю, скоро увидимся.

— Я надеюсь.

— С'est bien, Флетчер, — дружески сказала Пилар. Он нравился ей, и оба любили женщину, сидевшую между ними.

— Еще раз спасибо, я тронут твоей добротой.

Через сорок минут Флетчер и Чар покинули Париж. Сидя рядом в самолете, они негромко разговаривали, изредка касаясь друг друга, извинялись и винили во всем тесноту в салоне. И когда самолет наконец приземлился и Флетчеру пришлось осторожно разбудить Чар и убрать свое плечо, на котором она уснула, он понял, что и в его и в ее жизни многое изменилось. И когда они вышли из самолета и отправились на поиски Росса, встречавшего Чар, Флетчер не мог не задуматься над тем, сколько времени потребуется ей, чтобы прийти к такому же выводу.

5

— Росс, я не могу дать тебе то, чего ты от меня ждешь.

И Чар собрала всю волю, всю свою смелость, чтобы поднять глаза на Росса и откровенно сказать ему, что их отношения должны измениться. Она поняла это еще неделю назад, когда спускалась с трапа самолета в сопровождении Флетчера, а Росс ждал ее в аэропорту. Она обрадовалась, увидев его, но не испытала ни волнения, ни восторга. Только радость встречи со старым приятелем. Когда двое любят друг друга и строят серьезные планы на будущее, они должны чувствовать нечто совсем другое. И вот после недели, проведенной Чар в напряженных, мучительных раздумьях, они встретились на нейтральной территории, чтобы все обсудить.

— Понимаю. Это Хокинс, не правда ли? Он поймал тебя на крючок, — сказал Росс, откинувшись на спинку жесткого стула с резной спинкой.

Чар, задумчивая и грустная, надеялась, что ее слова не заставят его страдать слишком сильно. Она прищурилась, пытаясь определить, не показалось ли ей, что в его глазах промелькнул насмешливый огонек.

— Росс, это не имеет отношения к Флетчеру и к той статье, над которой он работает, — ответила Чар искренне, уверенная, что говорит правду.

Конечно, она не могла не замечать Флетчера. Он работал у нее в мастерской. Иногда волна чувственного желания накатывалась на нее. Это было как сигнал: Флетчер где-то рядом. К счастью, Чар понимала, что это нормальная, естественная женская реакция на присутствие красивого мужчины. Ее решение расстаться с Россом, однако, никак не было связано с Флетчером. Она была в этом абсолютно уверена.

— Чар, я прекрасно понимаю, что женщина с твоим воображением и фантазией могла увлечься таким человеком. Ковбой, скачущий на коне через прерии, Тарзан, перепрыгивающий с ветки на ветку в непроходимых джунглях, и в дополнение к этому мужественному облику, романтическому идеалу и независимому характеру еще и полные сундуки денег!

— Росс, это нелепо, — возразила Чар, недоумевая и сердясь, что он еще в состоянии иронизировать.

Она всегда восхищалась Россом, но только теперь поняла, что с этого начинались и этим исчерпывались все ее чувства к нему. Его ум, проницательность, его целеустремленность и настойчивость, его внешний облик и манера общаться заслуживали уважения, но этого было недостаточно, чтобы связать с ним свою жизнь. На какое-то мгновение Чар даже стало обидно, что она понимала это так ясно. Многие люди, она это хорошо знала, прекрасно уживаются друг с другом, строят свои семьи именно на таких принципах. Но это мимолетное сожаление тут же прошло. Если Чар и знала что-нибудь, так это то, что больше…

Щелк. Раздался такой знакомый звук. Это фотокамера Флетчера вывела Чар из задумчивости. Она знала, что он где-то совсем близко, но старалась не смотреть на него. Она чувствовала себя неловко: он наблюдал за ней совершенно беспристрастно, без тени улыбки, без теплоты во взгляде. Когда Флетчер держал в руках камеру, то он совершенно преображался. Казалось, словом или взмахом руки он способен управлять всей вселенной, как дирижер — оркестром. Это раздражало Чар. Она и Россу ничем не хотела быть обязанной, и рядом с Флетчером ей не нравилось чувствовать себя безвольной. В такой момент она сомневалась, правильно ли поступила, объяснившись с Россом. Он, по крайней мере, был абсолютно предсказуем.

— Мисс Броуди?

— Да. — Чар кивнула и, окончательно освободившись от воспоминаний о Россе и от раздумий о Флетчере, повернулась к студентке колледжа дизайнеров.

— Готовьтесь, сейчас ваша очередь. Вы будете выступать с кафедры?

— Да, спасибо. Я ею воспользуюсь.

Чар нервно улыбнулась, стараясь успокоиться и собраться с мыслями.

— По-моему, зря. Как жаль прятать такое платье! Может быть, лучше было бы поставить микрофон так, чтобы вы произносили текст, стоя спиной к зрителям? Спина просто потрясающая! Это платье вы сами смоделировали?

— Конечно. Я рада, что оно вам нравится.

И Чар с плохо скрываемой гордостью провела рукой по расшитому бисером шелку на бедре. От глубокого декольте вниз струился водопад голубых и зеленых бусинок. Впереди платье едва касалось блестящих туфелек Чар, а сзади длинным шлейфом тянулось по полу. Вводя эту деталь, Чар словно переносилась на столетие назад, когда женское вечернее платье было не только необходимой одеждой, но и отражением чувственности его обладательницы. Казалось, тяжелое, расшитое бисером платье не подчинялось закону тяготения: оно держалось на двух тоненьких бретельках. Но неуемная фантазия Чар подсказала ей такое решение фасона, которое делало это платье необыкновенным. Спина оставалась полностью открытой, а от линии талии ниспадала искусно расшитая бисером драпировка. Раскроенная по косой нити ткань прекрасно облегала фигуру. В этом платье Чар можно было принять за русалку, непонятно как оказавшуюся на берегу, в самом центре Беверли-Хил, в отеле «Времена года».