Айя Субботина - Секрет

*********

— Не хочешь? – Антон с напряженным лицом ждет мою реакцию.

— Все нормально. – Я придвигаюсь к нему, укладываю на колени книгу о Муми-Троллях и добавляю: - Это просто юбилей, и мы будем вместе. А когда вместе – мы и с Чингисханом справимся, да?

Дым обнимает меня за плечо, и я с облегчением прячу лицо у него на груди.

Мы не возвращались к тому вечеру, когда я ушла от родителей. Мой мудрый Эверест тактично молчит и не теребит рану, которую я старательно прячу за улыбкой. Потому что, даже если папа немножко на нашей стороне, и у меня есть мировая бабуля, которая уже напомнила о том, что за нами должок… с мамой и Ниной у меня полный разлад. А они – моя родня, моя кровь, и даже если я прикидываюсь неунывающим фиолетовым бегемотом и прибитой радужной единорожкой, мне все равно плохо, потому что их нет в моей жизни вот уже целых семь дней. Это как будто ходить в любимой рубашке и вдруг потерять пару пуговиц.

— Я буду вязать носки, - пытаюсь сдерживать громкое сопение я, но ничего не получается.

Антон вздыхает, чуть отодвигается в сторону, но только для того, чтобы поудобнее взять меня под колени и поднять на руки. Никогда не перестану удивляться, какой он у меня сильный и молчаливый, но любит пошлить в постели.

— Ты же не поужинал, - бормочу сквозь приятную дрожь в горле, когда понимаю, что Дым несет меня в спальню.

— Ты пахнешь вкуснее, чем ужин, - отвечает он, и тембр его голоса опускается ровно до той ноты, после которой этот голос стоит перекладывать на твердые носители и продавать как самый безотказный афродизиак.

— Я придумала, как нам заняться сексом с моим гипсом, - говорю я, пока он аккуратно усаживает меня на край постели. Приятно жмурюсь от прохлады покрывала, потому что кожа на пятой точке почему-то невыносимо горит, и хочется стащить с себя все вещи до последней, желательно одним махом.

— Как? – Он стоит надо мной, чуть выгибая бровь в предвкушении ответа.

И я собираюсь дать его, но замираю с открытым ртом, потому что Дым берется за нижний край своей футболки и стаскивает ее через голову, нарочно задерживая ткань на запястьях, чтобы покрасоваться игрой косых мышц живота и рельефного пресса со светлой дорожкой волос.

— Так что насчет позы, малышка? – Антон бросает футболку, подцепляет большими пальцами резинку домашних штанов, но медлит, давая понять, что на этот раз собирается дождаться ответ, прежде чем стащить последнюю одежду.

— Сзади, - бормочу я, но не от стыда, а потому что даже в полумраке спальни хорошо различаю очертания возбужденной плоти под тонкой тканью домашних штанов.

— Сзади, - повторяет мой мужчина, как будто хочет распробовать на вкус новое для него слово. И взглядом, молча, без единого звука, заставляет меня расстегнуть молнию на домашней кофточке.

Я быстро сбрасываю ее с плеч, оставаясь только в узком топе цвета хаки.

— Не снимай, - останавливает Дым, когда я нервно пытаюсь стащить с плеч бретели, - просто задери до подмышек.

Послушно исполняю прихоть, и в награду получаю прикосновения жестких ладоней к возбужденным твердым соскам.

— Короткая прелюдия? – спрашиваем друг друга одновременно, и вместе же нервно смеемся.

Я могла бы сочинить оду его пальцам: твердым шершавым подушечкам, которыми он поглаживает тугие вершинки моей напряженной груди. Я пытаюсь подвинуться ближе, но Антон взглядом предлагает не двигаться. Он любит быть главным в постели, и это – идеально для меня, потому что я люблю быть послушной для всех его прихотей. И взамен получаю полную свободу действий, если мне хочется экспериментов.

— Когда-нибудь я точно на них кончу, - обещает Дым, обхватываю грудь ладонями и немного сжимая ее, до образования узкой ложбинки между холмиками. – Вот так.

Я сглатываю напряжение и пользуюсь тем, что его руки заняты, чтобы самой стащить него штаны.

— Вроде не давал на это согласия? – Он делает вид, что злится, но стоит моим ладоням обхватить его у самого основания – едва подавляет глухой стон.

— Вроде я его и не спрашивала? – Смотрю на него снизу-вверх, позволяя отодвинуть в сторону выбившиеся из-под резинки волосы.

— Открой рот, Туман.

Это не просьба – это просто желание снова получить то, что любим мы оба.

Антон сбрасывает мои ладони, выжидает, пока я оближу губы, удерживая стремительно темнеющим взглядом мой взгляд. Приоткрываю губы – и почти разу втягиваю его в рот, сжимая тугим кольцом. Мой Мужчина тяжело дышит, немного нервно сглатывает, потому что я завожу руки за спину и сцепляю пальцы в замок. Ему нравиться водить меня самому, играть в игру: «Попробуй вот так, малышка». И это заводит так сильно, что я, забыв о гипсе, неуклюже пытаюсь сжать колени, чтобы хоть как-то облегчить горячие толчки желания между ног.

Мне нравится чувствовать легкую боль от туго натянутых вокруг его члена губ. Нравится, когда он придерживает мой подбородок, чуть надавливая, чтобы я опустила голову ниже. Толкается еще немного вперед – и плавно выходит, давая мне выдохнуть.

— Еще, - прошу я. Не могу терпеть: его влажный от моей слюны член выглядит вкуснее, чем любое райское лакомство, поэтому я жадно насаживаюсь на него ртом, одновременно сжимая щеки.

Дым грубо выдыхает.

Я царапаю его по животу, и он втягивает его под моими ладонями, кажется, бормоча что-то неприличное в ответ на мои попытки попробовать протолкнуть еще немного в самое горло.

— Спешишь, - единственное связное, что могу разобрать из его слов, но это только подстегивает мое рвение.

Если мужчина теряет дар речи, значит, женщина все делает правильно.

Я даю понять, что он может двигаться сам, и последний барьер стыда рушится, когда вторая рука моего мужчины ложится мне на затылок. Пробное движение вперед, легкий нажим. Я дышу носом, и очень-очень осторожно провожу зубами по вздувшимся венам. Кажется, на этот раз он говорит, «да, черт, да, да…» и срывается, за волосы отодвигая могу голову назад – и снова вставляя себя мне в рот.

Если бы какой-то чудо прибор мог транслировать мои мысли, он бы все равно перегорел, потому что я сама не понимаю, что происходит в голове. Взрыв сумасшедшей нежности и дикого желания, как будто бананово-сливочный коктейль с текилой, от которой мой кровь становится огнеопасной.

— Может сделать так еще раз? – Низкий голос откуда-то из солнечного сплетения, в ответ на мои плотно сжатые губы и ритмичные посасывания.

Я могу делать это, пока не онемеет рот и не задеревенеет язык, но лучше один раз показать.

Я просто, блядь, уплываю от происходящего.

Хватаю зубами странные рваные звуки, заменившие мое дыхание, и жадно разглядываю, как моя малышка выпускает меня изо рта – и слизывает влагу с губ. Тяжело дышит, но снова торопливо наклоняется к моему члену и теплым языком облизывает головку, как будто я долбаная конфета. Хочется крепче сжать ее волосы и протолкнуть себя в самое горло, но малышке нужно время перевести дыхание. Она все-таки разрывает зрительный контакт, прикрывает глаза и издает урчащий звук удовольствия, слизывая мою влагу.

Черт, черт…

Сглатываю, потому что на этот раз ее ресницы дрожат, и шея напряжена от немого стона.

Мне нужно больше. Намного больше.

Все-таки не выдерживаю, насаживаю ее голову, наверное, слишком грубо, но Туман охотно принимает большую часть длины, вытягивается, проглатывая громкий стон. Я чувствую каждую вибрацию, потому что они бьют по мне безопасным током с каждым движением жадного рта.

Я теряю жалкие крохи осторожности, когда вижу, как предельно натянуты припухшие губы вокруг моего члена. Еще немного вперед, едва не падая с ног, когда малышка принимает все, что я ей даю. Не могу не смотреть на нее и уже думаю о том, что нам нужно записать домашнее порно. С моего, блин, ракурса!

Таня медленно выпускает меня, тяжело дышит, и я не могу удержаться, чтобы не размазать по ее губам скользкую влагу.

— Может быть… все же…

Она краснеет, намекая, чего ей хочется немного выпяченной вперед грудью.

Бог дал мне идеальную женщину: горючую и пошлую.

Я наклоняюсь над ней, рукой толкая голову навстречу своим губам и шепчу в них короткое обещание:

— Да. И я хочу твои пальцы.

Туман тут же обхватывает меня ладонями, я подсказываю нужный мне ритм.

Обхватывает меня ртом и жадно сосет, а я на хрен теряюсь в этих мокрых звуках.

Я бы хотел кончить глубоко в ее рот, но именно сейчас мне нужно остановиться, потому что моей малышке хотелось другого финала и он, черт его дери, будет идеальным и для меня тоже.

— Пожалуйста, - сглатывает малышка, опираясь на ладони, и ее темно-розовые тугие соски просят о ласке.

Сам не замечаю, как обхватываю член свободной рукой, поддерживая удовольствие почти у самого края резкими грубыми движениями. Наклоняюсь, оставляя на сосках влажные следы моих губ.

То, как дрожит моя малышка– это слишком…

Для любого терпения, даже моего.

Мне нужны всего несколько движений, пара толчков в собственный кулак.

Поясницу словно растягивают вдоль и поперек, до красных искр в полностью темной комнате. Судорога прокатывается от пальцев до коленей, прожигает вены под кожей.

Я жестко и грубо кончаю на мокрые острые соски.

Мать его, снова и снова, потому что берег мою малышку от своего раздутого либидо хотя бы, пока она сидит на обезболивающих.

И как итог – ее грудь покрывается мурашками… и густыми следами моего оргазма.

********

Пока я пытаюсь отдышаться и собраться с мыслями, понять вообще, как в очередной раз разрешит себе сорваться с тормозов, Туман, раскинув руки, падает на спину. У нее такая улыбка, как будто это она, а не я, кончила до искр из глаз. Даже немного стыдно, потому что в спальню я ее нес совсем не за этим.