Боялся спугнуть ее. Боялся, что она вот-вот перестанет улыбаться, перестанет откликаться на мою ласку, снова захлопнет свою раковину и у меня уже не будет шанса прорваться внутрь. Она будто слегка отодвинула кирпичную стену в сторону, разрешая мне заглянуть на огонек, а возможно, и остаться, поэтому не мог самолично все испортить.

Весь день носил ее на руках, а мог бы и намного дольше. Не хотел ее отпускать, да она и сама не горела желанием. Так доверчиво цеплялась за мои руки и заглядывала в глаза, будто спрашивала: «Ты меня точно не обидишь?».

А я готов был обидеть. Принудить к браку и откупиться деньгами, потому что здесь и сейчас это нужно было именно мне. А теперь сомневался.

Сомнения съедали, уничтожали изнутри. Наверняка, после такого она больше не станет работать секретарем, вообще больше не появится в нашей компании. Навряд ли хоть раз возьмет трубку, если я позвоню, да и вообще не захочет знаться. Жениться на ней, означает потерять ее, даже не узнав, а возможно ли между нами что-то большее.

Мне хотелось большего. Просто не представлял как это — развестись и тут же предложить серьезные отношения. Это верх безумия и что-то из ряда вон выходящее. Мы конечно ненормальные, но не настолько. Или настолько?

Пребывал в смятении. На одной чаше весов была мечта последних лет и независимость, а на другой — Наташа. Та, от которой начинает учащаться пульс, едва она заходит в кабинет. Та, с которой хочется быть рядом, несмотря на настроение и погоду за окном. Та, от которой непроизвольно улыбаешься, когда она злится. И та, ради которой готов бежать на край света, если это облегчит ее боль.

В таком тяжело признаваться даже самому себе. Уже думал о том, чтобы тянуть время и подольше не разводиться, а там может и не захочет, но что если у нас все-таки не сложится? Мы уже будем в браке. Это не простые отношения, с которых все начинается, а совместный быт, совместные планы, придирки и один дом на двоих, где не спрячешься, чтобы проветрить голову, если вдруг поругаемся.

Да и дом. Я ведь собирался его продать, а без развода как я объясню этот акт бабуле? Прости, нам не понравился твой подарок и мы поживем у меня в квартире, а деньги потратим на мой бизнес?

Сейчас абсолютно все казалось абсурдом. Да все с самого начала было абсурдом, но если бы не Наташа, я бы не сомневался. Это она вытаскивала на поверхность остатки моей совести, отчаянно их реанимируя. Да к черту все…

Автомобили остановились на парковке перед баром, зажигательная музыка из которого звучала на все ближайшие районы. Продолжал копаться в своих мыслях, вяло участвуя в поединке, который устроил отец. Он страсть как любил бильярд, да и я тоже, но именно сегодня не было никакого настроения. Мой бокал по-прежнему оставался полным — не сделал ни глотка, хотя куда проще было бы напиться. Забыться, а утром отступать уже будет некуда.

— Эй, ты чего это совсем приуныл? — привалил ко мне на диван Темыч, стукаясь своим бокалом о мой. — Мы тут с твоей холостяцкой жизнью прощаемся, между прочим. Теперь даже на гулянки не пригласишь. Придется Андрея цеплять, а он, сам знаешь, постоянно самых красивых девчонок себе забирает.

— Как-нибудь поделите. — усмехнулся я, припоминая, как они один раз подрались прямо в клубе, а девчонка под шумок свинтила, опасаясь, что и ей ненароком достанется.

— Так, хватит тут рассиживаться. Ну-ка пошли. Сейчас будет сюрприииз!

Последнее слово друг выкрикнул громко и откуда-то из-за угла выплыл Андрей. Он вез низкий стол, на котором красовался огромный торт — мечта сладкоежки. Вот это я понимаю подарок, да только чувствовал я, что все не так просто.

Свет резко погас, а один из прожекторов осветил торт, крышка которого под медленную музыку поднялась. Ожидал увидеть зажигательный испанский танец. На крайний случай обычный стриптиз от какой-нибудь красотки, не обремененной моральными принцами. Однако оттуда появилась Екатерина во всей своей бесстыжей красе.

Раздвинув руками торт, она вышла вперед, извиваясь в такт мелодии словно змея. Облизывала пальцы, глядя на меня с таким выражением лица, будто в этот самый момент делала мне минет. Ее наряд состоял из нескольких кусочков ткани и ниточек, а я просто был шокирован ее безрассудством. Здесь ведь все наши родственники и даже мой отец. Где, черт возьми, ее голова?

Она вертелась, крутила задницей, давая обсмотреть себя со всех сторон, но я уже отвлекся на телефон. Звонила Наташа, а потому я вышел на улицу, чтобы слышать ее, а не эту чертову музыку.

— Уже соскучилась? — спросил, а сам улыбался, словно кто-то щелкнул пальцами, и вечер прекратил быть таким безрадостным.

— Сережа, а забери меня отсюда, а? — жалобно шмыгнула носом девушка.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел? — улыбка сошла, но не только из-за Наташи. Вслед за мной на улицу выперлась Катя. Она прикрывалась каким-то блестящим платком, через который один черт все было видно.

— Нет. Никто не обидел. — ревела она прямо в трубку, даже не скрываясь. — У тебя замечательная мама. И бабушка классная. И тетки.

— Стой-стой! — притормозил я ее признания, больше походящие на бред. Уж я-то знал, какая у меня семья. — Наташ, а ты много выпила?

— Много. Тебе в литрах или в бокалах посчитать? — съязвила она, а я распознал нотки злости в ее голосе. Той самой злости, которая мне так нравится.

— Ни в чем не считай. — усмехнулся, не желая пропускать такое зрелище.

— Сереж, а у меня нога очень болит. Сильно-сильно…

Больше не ждал. Узнав адрес отеля, собирался взять у отца ключи от его тачки, но дорогу мне перегородила Екатерина.

— Ты куда? — схватила она меня за руку и игриво потянулась губами, собираясь поцеловать. — Ты ведь еще не видел самый главный подарок. От меня. — говорила она, пытаясь заинтриговать, но я смотрел на нее и не мог сдержать смеха.

Она улыбалась в ответ, не понимая, что смеюсь я именно над ней и отнюдь не по-доброму.

— И какой же подарок? Хочешь раздвинуть ноги для прощального секса? Или надеешься, что после твоего минета я передумаю жениться и пошлю всех к черту?

— Фу, как грубо. — скривилась она, но быстро натянула на себя премилую улыбочку. Ее ладонь легла на мой пах прямо поверх брюк, толсто намекая на продолжение. — Ну, тебе же всегда нравился наш секс. Почему бы не повторить? Наверное, ты просто забыл, кто твоя девочка. Так я напомню…

Она потянулась за поцелуем, но я крепко ухватил ее за подбородок, не давая приблизиться.

— Моя девочка сейчас ждет меня совсем в другом месте, а ты… Девочка на одну ночь.

Бросив Катю у входа, я подошел к отцу и, не привлекая к себе внимания, взял у него ключи, обрисовав ситуацию в целом. Он как-то многозначительно усмехнулся мне на прощанье, но я не придал этому значения, как не имела значения и Екатерина, пытающаяся меня остановить. Она кричала, плакала, била меня по спине, но я все равно уехал, потому что там на другом конце побережья меня ждала моя девочка.

Глава 17. Наташа

— И вот скажи мне, за что мне это все? — жаловалась я кошке, которая решила вместе со мной посидеть на лавочке во внутреннем дворике отеля.

— Миао. — ответила кошка, глядя на меня своими умными глазищами.

— Да знаю я, что сама дура. А что поделать? Я может, замуж в первый и последний раз выхожу.

— Миао? — повторила моя собеседница.

— И не говори. Вот гад, как есть гад, но обаятельный. Вот как я за него завтра замуж выходить буду, если у меня нога опять опухла?

— Миааао.

— Ну да, чего уж скрывать. Нравится он мне, только от этого не легче. Знаешь как сложно? Если б я могла, я бы уже летела в самолете обратно, писала заявление на увольнение задним числом и переезжала в другой город. Вот ты когда-нибудь бывала в Приморье?

— Миао.

— Вот и я не бывала. А там говорят красиво…

Кошка спрыгнула с лавки и вальяжно пошла по своим делам, оставив меня в гордом одиночестве. Нога болела, действие обезболивающего под натиском алкоголя выветрилось, да и ощущала я себя довольно-таки паршиво. Бывает так, что хочется сбежать, а некуда. Так и сидишь на лавочке, ожидая, пока мир повернется к тебе другой стороной, а то как-то лицезреть его изнанку уже надоело.

— Ооой, цветет калииина, в поооле у ручья… Парня молодооого полюбила яааа… — вспомнила я песню, а точнее один ее абзац. — Парня полюбииила на свою бедууу…

— Я сейчас когооо-то отсюда украдууу… — раздалось за моей спиной, а на плечи опустилось что-то мягкое.

Обернувшись, я почти увидела Сергея. Ну, то есть я его видела очень даже хорошо, но их почему-то было два. Какой мне нравился больше, я так быстро определить не смогла, а потому решила взять себе обоих. Тем более что они меня тоже уже взяли. На руки.

— И вот скажи мне, начальник, а где ты спер плед? — пыталась я сфокусировать взгляд, пока меня словно маленькую закутывали в теплую ткань.

— Что значит спер? Наталья! Как плохо вы думаете о своем начальнике! — притворно пожурил он меня, а я обняла его за шею и покрепче прижалась к нему, вдыхая такой знакомый аромат.

Вот теперь мне точно было хорошо. Ну, почти хорошо, если бы не одно но…

— А у меня ножка болит. — пожаловалась я, кивая на свою многострадальную конечность.

— А хочешь, я расскажу, почему у Наташи болит ножка? А потому что Наташа, несмотря на все рекомендации врача, скакала сегодня как козочка. Сейчас я Наташу заберу и буду бить ей жопу, потому что кроме всего прочего Наташа еще и обезболивающее с алкоголем мешала.

— Неправда! — возразила честная я, а меня уже куда-то технично уносили. — Обезболивающее я пила только утром!

— Эх, ты. Монстр мой лохматый. И чего я в тебе нашел?

Я замерла. Вот прямо замерла и совсем не отсвечивала, тогда как мозг лихорадочно изучал вдоль и поперек услышанную фразу. Не знала, за какое слово цепляться в первую очередь. Вроде бы и обидное что-то прозвучало, а вроде бы и совсем необидное, а скорее даже наоборот.