Я заставляю себя не проверять почту.

И умудряюсь продержаться до обеда.

– Меган, – произносит нараспев мистер Райзингер, проходя мимо моего стола. Его бедро, как и всегда, оказывается в непосредственной близости от меня, он делает всё возможное, лишь бы заставить меня понервничать. За исключением моей матери, он единственный, кто называет меня моим полным именем, которое я терпеть не могу.

– Мистер Райзингер, – говорю я настолько нейтрально, насколько могу. Я почти ощущаю, как он ощупывает меня глазами, и начинаю придумывать остроумную реплику в ответ.

– Тяжёлая ночь? – он опирается кончиками пальцев на мой стол, не сильно, но достаточно для того, чтобы его присутствие невозможно было игнорировать. – Я заметил, ты сегодня без метлы, а выглядишь так, будто у тебя была та ещё поездочка.

– Да, знаете, шабаш продлился всю ночь, – говорю я, ударяя рукой по степлеру. – Кстати об этом, как вам нашествие лягушек? – я хлопаю ладонью по губам в притворной досаде. – Ох, чёрт, вы сегодня ещё не пользовались машиной? Я испортила сюрприз?

– Серьёзно? Лягушки? Это для любителей. Опытная карга вроде тебя могла бы, как минимум, превратить мою воду в кровь, – он ухмыляется и, хватая со стола стопку бумаг, скользит своими синевато-серыми глазами по тексту.

– А вы не лопнете, граф? – я встаю, отодвигая стул от стола. – А теперь, если не возражаете, я пойду пообедаю. Заскочить для вас в Красный крест?

Он качает головой.

– Извини, Меган, но эту остроту я могу зачесть тебе лишь частично. Постарайся быть более оригинальной, – он прочищает горло и, расправляя плечи, отступает назад. И я не замечаю того, насколько сильно его ухоженная щетина напоминает бородку Дирка, босса-миллиардера из моих фантазий. – О, и отксерь те документы до того, как отправишься пировать на плоти живых, хорошо?

– А вам, значит, можно отвечать мне шуткой про зомби на мою шутку про вампиров? Серьёзно? – кричу я ему вслед, но он уже слишком далеко, чтобы меня слышать. Проклятье, быстро же он ходит.

Прежде чем я успеваю это осознать, я уже проверяю почту. Не рабочую почту, а тот адрес, с которого написала Натали. Тот никому не известный анонимный ящик, который я догадалась использовать даже в моём вызванном недосыпом ступоре.

Она ответила.

У меня сердце подскакивает к горлу, и я нажимаю на письмо до того, как успеваю себя остановить. Мне нужно узнать, что там.


Мэг,

Большое спасибо тебе за письмо! Для меня так много значит, знать, что мои книги могут менять жизнь людей к лучшему. Ничего глупого в твоём письме я не вижу. Многие думают, что такие книги не важны, но всем нам время от времени нужен побег от реальности.

Твой босс, судя по всему, тот ещё фрукт. Это, конечно, нисколько его не оправдывает, но я уверена, что он не хотел причинять тебе боль. Вероятно, его просто вырастили в пузыре миллиардера, и он не знает, как общаться с другими людьми. Вообще-то, это довольно распространённый недуг. Дирк был списан с реального человека, который, веришь или нет, очень похож на твоего босса. Я просто немного смягчила его, сделав более терпимым. Художественное преувеличение, понимаешь?


Жаль, конечно, что в реальной жизни Дирка не существует. А если он и существует, то он, по сути, – мистер Райзингер, только чуть более совестливый. Последнее, что мне нужно в жизни, это ещё больше придурков.

Я делаю глубокий вдох. Она просто пытается быть милой, пусть даже я и выставила себя чокнутой. Боюсь даже вспоминать, что я настрочила в том письме. Помню только обрывки. Но это к лучшему.

Ещё немного поговорив о своём творчестве, она заканчивает письмо такими словами:


Надеюсь, что ты ответишь мне. Большинство людей никогда не отвечает на мои письма. Может быть, они считают, что я слишком загружена, а может быть, бояться побеспокоить, но мне хочется узнать, как у тебя всё сложится с твоим боссом. Мне кажется, тебе стоит попробовать прожить хотя бы день, не реагируя на его насмешки. Просто чтобы посмотреть, что из этого получится, понимаешь? Помнишь, что Дирк однажды сказал Аманде? Одной из причин, по которым он подтрунивал над ней, было то, что она всегда отвечала ему тем же. Ему нравилось, что хоть кто-то в его жизни так с ним разговаривал. Когда ты отвечаешь своему боссу подколкой на подколку, ты делаешь именно то, что он хочет, хлопая по его мыльному пузырю миллиардера. 

Ну а если это не сработает... Что ж, у тебя будет целый день на то, чтобы придумать новые оскорбления. 


Целую и обнимаю,

Натали


Я усмехаюсь. Даже не припоминаю, когда в последний раз прикусывала язычок в присутствии мистера Райзингера, но теория Натали всё равно не кажется мне верной. Может быть, это и сработало в случае с Дирком, но мистер Райзингер стал цепляться ко мне с первого же моего рабочего дня здесь.

Но это не то же самое, не так ли? По-настоящему он стал дразнить меня только после того, как я стала подкалывать его в ответ. Дерьмо, может быть, Натали и права.

Целый день не реагировать на его подколки уже не получится, но я решаю начать сейчас и продержаться до завтрашнего обеда. Просто чтобы посмотреть, что из этого получится.

Я заканчиваю копировать документы, как он и просил, а затем спускаюсь в кафе за сэндвичем. Я бы предпочла сходить в какой-нибудь хороший ресторанчик или хотя бы куда-нибудь наподобие «Панеры» [2], но у меня сегодня настолько плотный график, что мне едва хватает времени на то, чтобы ненадолго выйти из здания.

– Так быстро вернулась с охоты? – спрашивает мистер Райзингер, внезапно появляясь рядом со мной в тот самый момент, когда у меня рот набит тунцом. Как и всегда, он идеально выбрал время. – Ты что, случайно попала под прямой солнечный свет?

Я стараюсь как можно быстрее прожевать и проглотить кусок сэндвича, но комок застревает у меня в горле.

Господи боже, пожалуйста, не позволь этому случиться. Пожалуйста, не позволь мне умереть, поперхнувшись тунцом на глазах у самого Сатаны.

Наконец, мне удаётся проглотить остатки сэндвича, и я прочищаю горло.

– Документы на вашем столе, сэр.

– О, мне нравится, когда ты так меня называешь, – ухмыляется он, но в ответ я лишь кротко смотрю на него, играя роль простодушной, что ни на есть обычной, исполнительной секретарши.

– Буду иметь это в виду, сэр. Могу ли я сделать для вас что-нибудь ещё?

Некоторое время он просто смотрит на меня, пытаясь разгадать, что стоит за моим поведением, пытаясь прочесть меня, но терпит феерическое поражение. О, это прекрасное чувство. Как я рада, что последовала совету Натали.

Наконец, он проходит мимо меня в свой офис и хлопает за собой дверью.

Клянусь, я вот-вот дойду до эпизода с пепельницей.

В общем, так всё и идёт. Оставшуюся часть дня я его даже не вижу. Как будто он решил, что я не стою его внимания, если не в состоянии обозвать его недочеловеком и бесполезным кровососом несколькими разными способами. И сколько бы удовлетворения от этого я ни получала время от времени, я предпочитаю такой вариант.

Вернувшись домой, я сразу же пишу Натали, говоря, что её совет сработал. Это происходит в пятницу, и к утру субботы от неё всё ещё нет ответа. Я чувствую разочарование, но, будем реалистами, она, вероятно, не отвечает на письма фанатов по выходным.

Письма фанатов. Господи. И в кого я превратилась?

Натали не отвечает мне уже пару недель. Я наконец перестаю думать об этом. Спустя несколько дней мистер Райзингер таки доводит меня до ручки, и мы снова возвращаемся к нашему привычному стилю общения.

Наконец она отвечает мне. Она пишет мне, как рада тому, что её совет сработал, и как ей жаль, что у неё не было времени ответить мне раньше. Она говорит, что занимается не только писательством, но также работает полный рабочий день, что не укладывается у меня в голове, но, видимо, такие люди и правда существуют. Что до меня, не могу представить, чтобы у меня оставалась хотя бы капля творческой энергии на что-либо ещё после того, как я возвращаюсь домой, пересекая реку Стикс [3] .

Она рассказывает мне о своём писательском процессе и о том, как трудно иногда бывает опубликовать книгу, что это словно выпустить своих утят в свободное плавание, зная, что после определённого момента ты уже ничем не сможешь им помочь. Что в последнее время на неё навалилось слишком много тревог и забот в связи с выходом её последней книги, поэтому у неё не было времени просматривать почту. Она выражает надежду, что я войду в её положение.

Мне на удивление легко с ней общаться, поэтому я сразу же отвечаю на её письмо, рассказываю ей всё о своих семейных проблемах и о причинах, по которым, как я думаю, я вообще терплю мистера Райзингера. Я говорю ей, что если когда-нибудь смогу уйти с этой работы, то, вероятно, буду использовать её книги для безопасного удовлетворения своей очевидно патологической потребности иметь дело с раздражающими плохими парнями. Лучше уж иметь с ними дело в книгах, чем в реальной жизни.

На этот раз она отвечает мне быстро, её ответ заставляет меня захихикать. В моей груди разливается приятное тепло, которое я не ощущала уже долгое время. Не это ли чувствуешь, когда общаешься с другом?

Я даже признаюсь ей, что мистер Райзингер, вероятно, также сексуален, как и Дирк, хотя я и не могу утверждать, что он также хорошо умеет обращаться с женщинами. Её это, по-видимому, забавляет.