Все предыдущие переживания заметно померкли. Вот это я вляпалась… Он не будет меня насиловать, но продолжит манипулировать, а все мои решения на моей же совести и останутся. Не захочу – и не будет больше никакого интима. Я просто не могу уволиться, не могу уйти и сделать вид, что обо всем забыла. Но пока я буду с ним видеться, у меня не хватит силы воли, чтобы его бесконечно отталкивать.

Так, все. Хватит с меня нервов и необдуманных решений. Завтра сплю до обеда, потом спокойно продумываю разговор с ним. Я не воюю с шефом, ничего подобного! Я послушная и покладистая лапочка, которая запуталась и которой обязательно нужно вернуться на учебу первого сентября. Ведь он уже получил свое, нельзя сказать, что я вообще никак не рассчиталась. Теперь в «туалетной романтике» появился хоть какой-то плюс, который я намерена использовать.

Глава 22

Во вторник я демонстративно не разговаривала с Тимуром, но этот хитрый мерзавец знал, по каким рецепторам бить:

– Карин, одну пирожную лишнюю сделал! Ты не хочешь, случайно?

Сцепила зубы и не ответила, хотя желудок сжался в предвкушении. От одного запаха выпечки голова шла кругом, а если уж попробовать… У этого подлого существа имеется сверхмагия!

– Карин, – повар не сдавался. – Тогда придется выбрасывать. По договору я готовлю точно по списку, никаких погрешностей. Как я так просчитался?

– Ладно! – рявкнула я, бросила швабру и влетела на кухню, на ходу стаскивая резиновые перчатки.

Пирожное на вкус оказалось чуть изумительнее, чем на вид. Я не постанывала и не причмокивала, чтобы он не догадался о моих истинных чувствах, но Тимур мгновенно расслабился:

– А теперь рассказывай, что хоть было-то? А то я угрызениями совести мучаюсь – может, зря?

– Не зря! – ответила я с набитым ртом. – Да ничего такого не было, в театр сходили, на Ромео и Джульетту посмотрели, да разошлись.

Конечно, я этому товарищу, который мне вовсе не товарищ, не собиралась раскрывать всего. Да что уж там, мне было настолько не по себе, что я и сама с собой мысленно на эту тему старалась не общаться. Однако Тимур облегченно выдохнул и заметил:

– Карин, а тебе не кажется, что ты ему всерьез нравишься? Ну, стал бы он тебя по театрам таскать в другом случае?

Пожала плечами и вздохнула:

– Понятия не имею. Может, у него билет пропадал?

– Может, – повар улыбнулся. – Но как-то сложно представить, что наш босс себе бы попутчицу в две секунды не отыскал. Если бы он хотел, конечно, ее искать, – он подмигнул. – В общем, я твердо уверен в его заинтересованности. Но и ты сразу не сдавайся, такие мужики вряд ли любят быстрые победы.

Поскольку вкусняшка закончилась вместе с терпением, я снова вскочили и пригрозила напоследок пальцем:

– Не ищи себе оправданий! И без советов твоих обойдусь. Я еще три дня собираюсь на тебя злиться!

С уборкой я закончила уже через пятнадцать минут, осталось немного подождать, чтобы вытащить постиранное белье из сушки. Но в прачечной озарило: до субботы не так уж и много времени. И затем все снова пойдет так, как хочет начальничек. Вчера я так и не решилась ему позвонить, но сейчас ощущала себя куда более спокойной. Наверное, лучше этот сложный разговор провести по телефону, чем при личной встрече – при личной у меня не будет ни единого шанса.

Он принял вызов почти сразу:

– Карина? Ничего не случилось?

– Нет, – сердце от волнения застучало сильнее, но я не позволила ему спутать мне карты. Раз уж решилась – говори. Или молчи вечно. – Здравствуйте, Александр Дмитриевич, я хотела бы с вами обсудить один вопрос.

– Хорошо. Задержись сегодня, я постараюсь приехать пораньше.

– Нет! – эмоциональнее, чем собиралась, воскликнула я. – Давайте все выясним сейчас.

Он, кажется, рассмеялся. По крайней мере, голос теперь точно зазвучал иначе:

– Понятно, думаешь, что так проще высказаться. Правильно думаешь, но у меня совещание через две минуты.

– Значит, у меня есть две минуты! – я сама себя подбадривала и не позволяла сдаться. – Александр Дмитриевич, я не могу теперь уволиться?

– Можешь, конечно. Рабство отменили. Но притом задолжаешь мне крупную сумму. Пропускай заламывание рук и посыпание головы пеплом, переходи уже к делу, ты не могла от меня этого не ожидать.

– Действительно… Но ведь это не значит, что я должна быть вашей любовницей?

– Не значит, само собой. В договоре такого пункта нет, мое упущение. Так что спать ты со мной будешь исключительно по личному желанию, – он там точно смеялся.

– А если не захочу? Вы же понимаете, что у некоторых людей есть совесть? И у меня учеба через…

Он перебил:

– Карин, мне серьезно сейчас некогда. Я постараюсь приехать пораньше, дождись.

И я дала волю нервам, которые так долго сдерживала:

– Не буду ждать, потом поговорим!

– Тогда я явлюсь к тебе домой. Тоже считаешь, что я на такое не способен? Такие интересные разговоры точно лучше не откладывать.

Он отключился. Я медленно убрала телефон обратно в сумку, сушилка уже пиликала, оповещая о конце моего рабочего дня, а я не могла сообразить, что ей от меня надо. Мда, вот я молодец, хотела жестко и однозначно озвучить свое отношение и новые правила взаимодействия, а добилась только новой личной встречи. И снова ультиматумом. Ну ладно, надо успеть настроиться. Дома он мне не надобен, вообще ни в каком виде. Особенно потому, что сразу убедится – я живу одна. А именно муками совести от измены мужу я и собиралась давить, больше вообще ничего не придумалась.

Приехал он действительно намного раньше обычного. Попрощался с Тимуром, я даже не попыталась прорваться к выходу. Теперь повар только убедится в своих выводах, да что тут сделаешь?

Остановился в гостиной, склонил голову чуть набок и с прищуром смотрел на меня. Ничего не говорил – предоставлял первое слово мне. У меня от его вида дыхание перехватило – отчетливо вспомнилось все, что вчера происходило. И тревожила мысль, что вот он, снова стоит передо мной, расслабленный, руки в карманах брюк, ждет, что же я такого интересного скажу. И все знает наперед. Красивый и бесчеловечно хитрый. Настолько нешаблонный, что именно этим и поражает, притягивает, черт его дери. Я осознанно не подходила ближе, чтобы не начать волноваться еще сильнее. Кое-как вспомнила речь, которую начала сочинять еще вчера:

– Александр Дмитриевич, вы должны знать, что я очень жалею о вчерашнем. Не обвиняю вас – только себя. Но я замужем. Вы ведь сами говорили о том, что ошибки не должны разрушить мой брак. Вчера я совершила ошибку, но не хотела бы ее усугублять.

– Не вчера, – спокойно исправил он. – Намного раньше. Ты задолго до вчера знала, что мы переспим.

– Вы правы, – я не собиралась спорить. – Я совершила много ошибок в отношении вас. Но мне хотелось бы понять самой, что делать дальше. Я не могу уволиться без долга, но первого сентября должна вернуться в институт.

– Вернешься. Если к тому времени я не передумаю, то все равно работа в моем доме занимает не весь твой день. Конечно, сочетать учебу и работу сложно, но вполне реально. Даже твоя зарплата не сократилась. Вообще не замечал за собой такого человеколюбия. Я не вижу проблем, из-за которых стоит убиваться.

Зато я их вижу! Все мои проблемы стоят напротив – воплощение самых смелых фантазий.

– Вы правы, – повторила я. – Тогда мы можем снова пересмотреть договор? Вернуть мой старый график.

– Нет, – он улыбнулся и сделал шаг ко мне. – Этого мы сделать не можем. А что тебя беспокоит?

– Вы знаете! – я все же начала раздражаться.

– На самом деле, теряюсь в догадках. Ты боишься меня видеть? Или боишься, что если будешь меня видеть, то снова забудешь о своем замужестве? Кстати, кто твой муж? Мне отчего-то стало интересно.

Вопрос я проигнорировала. Вся инициатива вновь была упущена, утекла сквозь пальцы. Да, он имеет право ставить условия – я сама подарила ему это право. Но все еще отчаянно пыталась найти пути отступления. Потому снова подняла взгляд и попыталась говорить ровно:

– Александр Дмитриевич, я уже переспала с вами. И на долге это не отразилось.

– Ты оцениваешь разовый трах в два миллиона? – он вскинул бровь. – Ничего себе расценки.

– Нет, конечно, – я смутилась. – Просто я надеялась, что вы отпустите меня, когда наиграетесь.

– Ну, скорее всего так и произойдет. Ты же о другом хочешь спросить, верно? Когда же я наиграюсь. Я пока совершенно очевидно тебя хочу, и пока не вижу ни одного доказательства, что сама ты меня не хочешь. Так почему я должен останавливаться именно сейчас? Тебе сегодня морально тяжело, я это могу понять. Но если я тебе сейчас дам хоть каплю свободного пространства, то ты в этой морали и утонешь.

– Не знаю… Что-то же должно значить и мое желание?

Еще один шаг ко мне, а глаза сузились сильнее:

– Без проблем. Вопрос в том, что мы по-разному понимаем твое желание. Тебе кажется, что ты хочешь спрятаться и никогда меня не видеть. А мне кажется, что ты хочешь облизать меня всего, а потом орать подо мной от удовольствия.

– Вы ошибаетесь!

– Да что ты говоришь.

Как он улыбался. Эта улыбка победителей, сломивших последнее сопротивление. И ведь действительно, если сейчас подойдет и начнет целовать, то конец всем моим настройкам. Снова сдамся. И буду орать… и все, что он там говорил.

Но он не подошел, остановился снова, в двух метрах от меня. Даже руки из карманов не вынул.

– Хорошо, Карина. Тогда поступим иначе, дадим тебе время на рефлексию. Только глянь на меня, я сам себя не узнаю – подстраиваюсь, пытаюсь не давить, хотя зверски хочу тебя трахнуть. Поужинай со мной. Просто ужин вдвоем, и сегодня не будет никаких приставаний, никакого секса или намеков. Привыкни ко мне, раз еще не успела.

Я вчера уже… поужинала. Мною поужинали. Это слово почему-то ассоциировалось только с одним. Потому ответила: