— Лечить мы сейчас будем тебя! — выплевывает Ренат со злобой в голосе. — От взбалмошности. От ебаной тупости!

— Да пошли вы, оба! — пинаю ногой, но никого не задеваю, а в следующее мгновение на меня давят сверху. — Какого х…

Глава 32

Сволочи! Ненавижу! Но и в жизни не признаюсь, как мне было страшно, и какое сейчас я испытываю облегчение, что это всего лишь они.

Всего лишь ставят тебя, Катя, на колени. Все в порядке вещей, блин.

Что-то странное происходит, нездоровое. Отвратительное и мерзкое. И кровь горячая приливает к щекам, когда тело вместе с руками обвязывают веревкой… БДСмчик?

А после парни внезапно для меня тянутся к своим ширинкам.

Что происходит?!

Как по команде достают…. Нет, нет. Прикрываю глаза. Видеть не хочу это! За кого, за кого они меня принимают! Ват зе фак?

— Открой глаза, а то придется открыть рот, — шипит рядом с ухом Захар, и я уже чувствую именно его терпкий запах. У Рената он более острый.

Открываю глаза и задыхаюсь от увиденного. Быть этого не может, не со мной. Это же все не по-настоящему?!

Два. Господи. Два огромных члена в их руках с темнеющими головками. Направлены на меня, как стволы орудий. Матерь божья.

Мы что, снимаемся в порно?

Я тут же внутри растекаюсь, чувствую себя пушечным мясом, знаю, что хочу быть расстрелянной.

Что-то порочное, темное поднимается в моей крови, и я невольно облизываю пересохшие губы. Опускаю взгляд.

Неправильно это все, больные, они и я вместе с ними. Нам бы вместе к доктору на приём.

— Прекратите, — шепотом прошу, понимаю, что еще немного и начну дергать руками не в попытке вырваться и убежать, а заменить пальцы моих нянек. — Лучше порка. Да! Я готова ответить поркой, только уберите эти… штуки.

Хрипло так посмеиваются надо мной. Это все нелепая шутка, решили попугать. Заигралась, согласна. Но вот это…

Каковы мои шансы избавиться от этого? Что мне стоит сказать, чтобы прекратили? Чтобы не делали подобного со мной.

— Я обещаю, — охрипшим голосом, принимая своё поражение. — Обещаю вести себя хорошо и быть послушной. Клянусь!

Секунда. Две. Тяжелый воздух на троих. Похоть. Страх. Отчаянье. Ядовитый коктейль из эмоций. На пределе. В коконе эмоций и аморального соблазна.

И жесткое:

— Нет, ты же взрослая, вот и веди себя как взрослая. Накосячила — приняла наказание, какое выбрали мы.

Сердце ухает вниз. Этот грубый тон голоса Рената не внушает ничего оптимистичного. Я его слышала ни раз, и каждый заканчивался для меня не очень радужно.

Конец настал, и меня срывает окончательно.

— Может, вы меня и сосать заставите? — горько спрашиваю, а у самой мурашки по телу и пот по виску. — Если уж хотите совсем унизить? Вы же этого так хотите.

Они переглядываются, и я понимаю, что сама вложила в их голову порочную мысль. Подкинула идею, черт.

Рука Захара находит мою косу, задирает голову кверху.

— Если ты не начнешь слушаться, то твоя мечта сбудется, и открывать рот ты будешь, только принимая в себя член, — каждое слово кинжалом в ноющую от обиды грудь. — Сначала мой, потом Рената. По очереди, — мрачно продолжает. — Снова и снова. Ты будешь самой грязной целкой во всем мире.

— Да пошел ты, — шепчу ему в его блядские ненавистные светлые глаза. Ещё недавно такие добрые.

Чуть поджимаю бедра, от его отвратительных слов потянуло низ живота, а между ног влажно. Зачем они это делают со мной?

— Смотри! — требовательно рычит Ренат. — Смотри, сука, на мой хуй!

Перевожу взгляда на приближающийся, тяжелый, увитый венами хер и сглатываю вязкую слюну. Руки мужчин сжимают основания своих стволов и начинают медленно, почти синхронно дрочить.

Такого и представить не могла в самых порочных фантазиях. В реальности оно все ярче и чувственней. Стыд сжирает изнутри. Тело горит эротичным огнем и ярым протестом. Особенно им.

Хочу отвернуть голову, закрыть глаза, но рука в волосах не дает мне и шанса на свободу. Держит. Тянет. Сводит с ума.

В моей голове уже картинки того, как они будут меня наказывать в следующий раз. Совать свои концы в рот, толкаться так глубоко, чтобы я захлебывалась стыдом, унижением и слюнями. Позор.

— Мне кажется, она недостаточно осознала, брат, — хрипит Захар, все чаще трахая собственный кулак, пока Ренат сжимает челюсти и как отбойный молоток вбивается в свой.

А меня уже трясет, меня уже колотит. Руки сами сжимаются в кулаки, покалывают от желания взяться за эти орудия пыток. Огромные, пугающие, жутко возбуждающие и помочь им довести столь деликатное дело до конца.

Либо оцарапать в бешенстве.

— Мне кажется, ей даже нравится то, что она видит.

Мотаю головой, стараясь показать, как сильно мне противно. Ведь противно, да? А тем временем руки мужчин уже остервенело дрочат свои члены, тела напрягаются и мышцы еще сильнее вырисовываются под черными водолазками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они же не будут доводить до конца!

— Она должна понять, что такое настоящее наказание, — нетерпеливо хватает мой затылок рука Рената, пока косу тянет Захар.

Мне жутко больно, слезы унижения стекают по щекам, но не прошу пощады. Бесполезно. Глаза я не закрываю смотрю, как на концах образуются капельки влаги, как плоть разбухает в мужских грубых руках.

— Рот открой! — дико рычит Ренат, тянет голову ближе к паху.

— Нет! — пытаюсь мотать головой, стискиваю губы. Боюсь, что прямо сейчас в меня толкнется один из этих гигантов.

— Рот открой, пока жопу не порвали. Ведь даже тогда ты все равно останешься целкой, — хрипит уже сипло Захар, и я прикрываю глаза, открываю рот.

За что? Господи, за что мне это? И кто я теперь для них?

Второсортная шлюха? Спермоприемник.

— Язык достань, Киска. Покажи нам полностью свой глубокий ротик.

Мягкие слова Захара пугают даже больше грубых, а невменяемое желание подчиниться любым приказам сводит на нет всю внутреннюю силу и гордость. Унижает достоинство.

Я просто шлюха, жаждущая ни одного, а сразу двух мужчин, что почти все детство были моей опорой. Так низко пала.

Вытаскиваю язык и вздрагиваю, когда слышу парный рык. Губы и кожу лица обжигают густые капли чего-то клейкого, сладко-соленного. Мучительно долго.

Как только все заканчивается, меня развязывают и толкают на твёрдый пол грузовика. Осознание произошедшего острыми иглами в мозг. И больно так в груди. Стыдно. Кажется, уже нет дороги назад.

— В следующий раз будешь думать башкой, а не своей упругой жопой, — слышу напоследок и зажмуриваюсь сильнее, чувствуя, как горячие слезы стекают по моим грязным щекам.

Сглатываю смешанные мужские соки и поджимаю к себе колени. Между ног порочно влажно, но я мотаю головой и думаю, что подобного я не могла ожидать.

Все, что угодно, только не этого. Не так я себе все представляла. И ведь даже к адвокату не пойдешь, ведь я осталась девственницей.

Реву громко, с надрывом, срывая глотку, слышу шум мотора и звуки закрывающейся двери. Приглушенные голоса. Твари! И злоба на них набирает дикие обороты.

Вот так. Осквернили и теперь как скот везут домой. Чтобы как непослушную скотинку запереть дома, до тех пор, пока не начну «бэкать» по первому зову пастухов.

Но. Разве. Я. Ебаная овца?

Разве я могу позволить двум каким-то солдафонам, что потеряли всю совесть, меня сломить? НЕТ.

Катя, возьми себя в руки! Не время распускать сопли на войне.

Да, они сильнее. Физически. Но кто сказал, что я не могу действовать хитростью? Пора уже начать думать головой.

Глава 33

Это решение пришло ко мне внезапно. Щелчком. Я долго размышляла, какой решающий шаг сделать после того унижения, которое они заставили меня перенести. Что-то резкое. Что-то острое. Чтобы раз и навсегда от них избавиться.

Пока я размышляла, ко мне на колени впрыгнула Звёздочка, и я поняла, что совершенно о ней позабыла. Она ластится, скулит, словно чувствуя мое состояние и принимает часть боли на себя. Моя собачка. Даже она более независима, чем я, заключенная в собственном доме. Даже больше в собственной комнате.

Я не выхожу отсюда, не могу даже представить, как смотрю этим уродам в глаза. Ничего не ем, ничего не готовлю. Ворую по ночам конфеты и батончики, чтобы не свалиться в голодный обморок. А парни, походу, устали заказывать пиццу и принялись готовить сами. В комнату иногда забредали запахи гречки и тушенки.

Ну, господи. Может быть омерзительный запах походной еды сподвиг меня на решение об окончательном падении. Иначе свою идею я никак назвать не могу.

Две недели моего самобичевания и саморазрушения прошли не зря. Я готова с этим покончить, потому что простить их не могу. Не готова к такому шагу.

Я хочу отомстить. Избавиться от этой тяжкой боли внутри себя, что разрослась в груди, цвела и пахла. Должна быть сильной и смелой.

Не жертва я, черт подери!

Мне нужно было в первую очередь выбрать объект. И мысль о Ренате я закрыла плотным густым туманом. С ним я не справлюсь. И что важнее, он спит намного чутко, нежели Захар. И если проснется, то ненароком может и убить.

А я жить хочу. Свободы хочу. Именно поэтому раздеваясь догола, осматриваю критично своё снова исхудавшее тело и надеваю только легкий халатик. После чего сажусь на кресло у окна и начинаю ждать, когда сядет солнце.

На часах за полночь, парни в отрубе уже три часа, а значит пора. Пора сделать это.

Странное. Дикое. Но сейчас мне кажется у меня просто нет другого выбора.