Остается только тактильный кайф. И нет ничего лучше, чем треск ткани на теле, следы от натяжения и горячее дыхание тех, о ком я так долго грезила.

Сколько времени прошло неизвестно. В голове остались только грубые, пошлые шутки и мой смех.

Я вылезаю в люк, поднимаю руки вверх и кричу, словно чайка, пролетавшая над морем. И, наверное, я и есть чайка, потому что мне так хорошо, так свободно, а живота касаются горячие руки, а задницу мнут жесткие пальцы, и я смеюсь, смеюсь, смеюсь. И мне легко.

Голова кристально чистая, в глазах слезы счастья. Разве может быть что-то лучшее, чем этот момент?

Не понимаю честно, зачем я вообще раньше думала. Ведь так прекрасно просто улыбаться, просто жить и наслаждаться каждым моментом.

Ведь так естественно любить и дарить любовь.

Возникают вопросы, почему я еще одета? Почему мы так долго едем домой?

— Ренат? Захар? — спускаюсь в салон, попадаю на колени к Захару. — Мне так хорошо. Я вас так люблю, — обнимаю его за шею и расцеловываю щетинистые щеки.

— И мы тебя, сладкая моя, — говорит в губы и притягивает к своему горячему телу ещё ближе.

Как же жарко. Невыносимо. Так хочется снять с себя одежду. Она лишняя, кожу нежную царапает, все тело чешется.

— Разденьте меня. Хочу ходить голышом!

Дергаюсь в сильных руках, что крепко продолжают удерживать на месте, не давая далеко отползти.

— Потерпи до дома, Киса.

Мне вдруг так хочется заплакать, прямо зарыдать в голос. От очередного запрета. Или наорать, на того, кто запрещает раздеться.

— Я что, даже раздеться не могу?! — кричу, захватывая майку, вместе с лифчиком и стягиваю. — Я вообще хоть что-нибудь могу?!

Откидываю куда-то на заднее сидение и слышу, приглушенный рык с двух сторон. И чувствую, как руки сжимают сильней мою талию, медленно ползут вверх.

— Можешь, — слышу, как мотор уже заглушен и нас окружает приятная тишина, а на груди две руки.

Обе большие, но совершенно разные. Кожу жгут так правильно, так нужно.

— Сегодня ты можешь все.

Глава 44

В диком водовороте ощущений, не замечаю, как меня вытаскивают из машины. Но как только ставят на пол, смеюсь, разрывая тишину дома.

Бегу, чуть потрясывая сисечками и знаю, что мои мальчики бегут за мной.

Сейчас я добыча. А они хищники. И я чувствую, как голод сжирает их изнутри, потому я испытываю тот же голод. Желание. Жажду. Необходимость быть сожранной ими обоими. Быть их добычей.

Перед глазами мелькают помещения, я продолжаю громко хохотать.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на своих преследователей. И никого не вижу. А потом раз, и оказываюсь зажатой с двух сторон.

Вырываюсь, капризно дую губы, но резкий захват груди двумя огромными ручищами не дают продолжить сопротивление.

Оно больше мне не нужно. Как я могу сопротивляться урагану и грому. Я должна принять их силу. Принять их власть. Принять их обоих в себя.

Они меня ведут, успевают за это время снять с меня каблуки, подхватить на руки и уложить на густой ворс у электрического камина в гостиной на первом этаже.

Свет они так и не включили, так что открыв глаза и задержав дыхание наблюдая, как в приглушенном интимном свете мои воины снимают свои доспехи.

Хищники обнажают свои клыки. Правда их было всего два. Но они были огромные, твердые, и чуть качались.

Кожу ладоней закололо и встав во весь рост, пошатнувшись в сторону, руками ухватилась за столь огромные причиндалы. Мне просто необходимо ощутить такие ли они на ощупь как на вид. И я пытаюсь обхватить, но пальцы даже не смыкаются. Но зато я чувствую, как они пульсируют в моих руках, чувствую, что вот сейчас мои няньки в моей власти. И я глажу их руками по всей длине, часто задевая мягкие яички. Одни волосатые, а другие гладенькие.

И в глаза смотрю. То одному, то другому. Задыхаюсь, потому что они наконец освободились от оков одежды и предстали передо мной во всей своём естественном великолепии.

— И это все только для меня? — вырывается шепот, и Захар наклоняется почти губ касается и словом опаляет:

— Только для тебя.

Они оба ухмыляются. Забавляются данной ситуацией. И в груди так сразу тесно становится, а Захар задыхаться заставляет, когда пальцами сосков касается.

Рычание раздается со стороны Рената и смотрю ему в глаза. Дикие. Хищные. Даже злые. Ревнуешь? Не надо. Вы же все делите пополам.

Комната перед глазами уже плывет. Но я отчетливо вижу их восставшие члены. Они в моих руках, направленны стрелой прямо на мой живот. Никогда не ощущала ничего волнительнее.

Значит ли это вот все, что мы будем заниматься сексом? И все мои тайные фантазии, больные мечты исполнятся. Но нам ведь нельзя, да? Или… можно? Или… нужно? Кто-то сказал, что нет? Уже и не помню.

Они же мои, мои любимые мальчики, родные. Это так естественно гладить их, ласкать, облизывать пересохшие губы, словно я начала испытывать ужасную жажду. Словно в моем рту чего-то не хватает.

Неожиданно мои руки откидывает Ренат и приказывает, так что у меня в голове включается режим рабыни.

— На колени! Живо!

Бросаю взгляд на Рената и с ума схожу от его взгляда. С такой похотью он не смотрел никогда. И… надеждой? Не будь я у него в ногах, отшатнулась бы. А так… Я подчиняюсь и испытываю невероятное, пронизывающее до костей удовольствие.

Уи-и, что-то сейчас будет.

Стою на четвереньках, жду и вылизываю парней взглядом, на подкорке сознания ощущая, как им это нравится. Как они тащатся от происходящего, очевидно смирившись с мыслью, что придется поделиться лакомством.

В волосы вплетаются пальцы Захара, он тут же тянет мою голову наверх и губами жалит. Языком вторгается, до безумия доводит. Эмоциональный треш, настоящий фарш из чувств и ощущений. Не поцелуй, а настоящее насилие рта. Демонстрация того, что он скоро будет делать членом.

Именно так, как я об этом мечтала, часто закусывая большой палец и представляя, как в мое горло вторгается мужская плоть Захара. Или Рената. Не важно. Они неделимы. Единое целое. И я их маленькая недостающая часть.

Поцелуй закончился неожиданно. Шею сжали грубые пальцы, а голову дернули в другую сторону. А затем губы стали прямо-таки насиловать. Брать грубо, остервенело, агрессивно, словно механический станок.

— Пора это прекращать, — рычит Ренат мне в губы, обрывая совокупление языком так же резко, как начал.

Прекращать?

— Но ведь мы только начали? — канючу я, чувствуя, как язык онемел от такой грубой работы.

Они отходят, ничего не отвечая, а я в панике головой кручу. Пока вдруг мой хвост на кулак наматывают, до легкой тянущей боли. Этим действием улыбку от облегчения вызывают и кажется ее замечают мужики. Не могут не заметить.

— Ах ты похотливая кошечка, нравится тебе это? — говорит Захар, а Ренат подхватывает:

— Дрянь, а как тебе это понравится, — дергает он мою застежку на джинсах, но она настолько тугая, что он начинает психовать.

В итоге с рыком рвет на меня дорогущую, плотную ткань. И голую кожу сразу ветерок ласкает, а по половым губами сразу пальцы опытные проводят. Я что, не надела трусиков? Невольно выгибаюсь, вскрикиваю, когда попку удар обжигает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что… — и пискнуть не успеваю, как чувствую огромную, горячую, влажную головку члена у своего входа. — Боже-е!

Закусываю губку от удовольствия и выпячиваю зад, как… Как…. Да плевать как…

— Ренат… Да!

Это был он. Конечно только у него такие грубые манеры хватать, рвать одежду, брать не спрашивая. Настоящий зверь, спрятанный в оболочку совершенного человека.

Мне плохо. Мне что-то нужно. Как же все долго-то! Не могу больше терпеть в себе пустоту.

Хочу ощутить мужскую силу в полной мере. Ощутить внутри себя. Его. Другого. Их обоих. И желание уже сжирает меня. Задыхаюсь. Погибаю. Тону в собственном стыде. Но как же сейчас прекрасено.

Недовольно стону, хочу быстрее. Уже сама трусь промежностью о твердокаменный ствол.

— Какая же ты охуенная, — целует в висок Захар, волосы сильнее оттягивает и взглядом насквозь пронзает. — Зараза. Ты уже в мозгу. Дьявол во плоти. И нет от тебя лекарства.

— Любимый…

— Рот открывай сука, сейчас я покажу тебе, насколько любима ты, — шепчет он, будто ласково, но, чтобы не медлила, пальцами другой руки на щеки нажимает и сразу вставляет темно-розовую головку в рот.

Пока я любуюсь и восхищалась мощью толкаемого в меня члена. Ренат пытается насадить меня на член, но там явно какой-то конфуз.

Большой слишком?

Невольно смеюсь над этой ситуацией, за что разумеется получаю смачный шлепок и ор:

— Катя, блять! Расслабься, а то порву.

А я что, я просто продолжаю в глаза Захару смотреть и член его слегка посасывать. Лучший леденец в моей жизни.

Я уже думаю, что сейчас Ренат не сдержится, выполнит обещание и просто порвет слишком узкую для его члена дырочку, но удивляет меня и в этот раз. Член исчезает, а клитора хлестко касается его язык.

Обалдеть… Вот же кайф!

Жарко жуть как. Тело словно в печке. Пот капельками по спине стекает. От шеи, лопаткам до поясницы. Я довольная, поддаюсь назад на шершавый язык мужчины. А потом вперёд, пока в меня неспешно толкается член Захара.

Бля-я, я же как утка, нашпигованная плотью. Членом и языком. Зажали с двух сторон. Не сбежать. А я и не хочу.

Внезапно к настойчивому, даже грубому языку прибавляются пальцы. Сначала один, он входит, потом прибавляется второй, третий. Бурят меня, растягивают для вторжения более крупного предмета.

По телу то и дело прокатываются волны, словно меня кто-то огнем ласкает. То касается, опаляя, то прохладой воздуха отдает. И я даже сжимаю челюсть, так мне хорошо, но рык Захара меня останавливает.