Гринч - Секса не будет

Они все сверлят и сверлят. С утра до вечера пронзительно дзы-ы-ы-ы. Бр-бр-хр-хр-дзы-ы-ы-ы.

Что-то такое. Я не могу точно воспроизвести. Нехорошая квартира. Как раз пятый этаж.

Долбят, колотят, снова сверлят. Дзы-ы-ы.

И если ремонт хоть как-то еще можно вытерпеть, то русский рэп, что разбавляет концерт молотка и дрели - нет сил. Бал сатаны в современных реалиях. Увольте, убейте, заткните бананами уши, что угодно сделайте, но вырубите бесконечный поток мата про жизнь за решеткой и всаженных водил.

Вяло чищу зубы.

В зеркале припухшее со сна лицо и спутанные темные волосы. Раковина вибрирует под моей ладонью. За стеной басит, у нас дома гудит.

Глупо пританцовываю на месте и корчу рожи отражению.

Я теперь тоже умею чего-нибудь такое зачитать - спасибо новым соседям за ускоренный рэп-курс. Вот, хоть прям сейчас. К примеру: вы приехали несколько дней назад, вы превратили мою жизнь в ад. Вы, может, думаете, что я шучу? Кем бы вы ни были, я вас скоро придушу. Йоу.

Забывшись, ударяю по десне зубной щеткой. Громко ойкаю, прижимая ладонь к щеке.

Музыка за стеной орет. Я молча отплевываюсь розоватой пеной - пастой, смешанной с тонким ручейком крови.

Ладно, этот батл мной явно проигран. Всухую.

- Леся, ты заснула? Ты на часы смотрела? Опоздаешь ведь, - мама требовательно стучит в дверь ванной.

Чувствую характерный привкус железа. Полощу рот, другой рукой поворачиваю защелку.

- У тебя там телефон разрывается, - мама останавливается на пороге. Театрально закатывает голубые глаза. - Антон уж поди навоображал тучу ловеласов, что вырывают трубку у тебя из рук.

- Ха-ха-ха, - передразниваю ее веселый голос и морщусь в полотенце. Бесит, когда кто-то вот так ехидничает. Хоть мама, хоть кто.

Проскальзываю по коридору в свою комнату.

- Предупреди Отелло, что я тебя сама заберу после пар, - доносится мне вслед.

- Ха-ха-ха, - снова бурчу себе под нос.

Она права, Антон, конечно, перегибает иногда с ревностью. Ну, пусть не иногда, а часто. Очень часто. Будем честными до конца - превосходная степень в квадрате помноженная на бесконечность.

Меня это не парит уже, привыкла за пять месяцев и тоже люблю его. Но шутить над ним можно только мне. Когда мы вдвоем. Остальным табу, ибо это некрасиво смеяться над ним у него за спиной.

Хотя все правда выглядит бредово и бывает хочется просто прикрыть глаза рукой, как на дурацких стикерах, типа: о господи, без комментариев. Причины придраться Антон собирает по всяким разным потолкам и раздувает из насекомых слонов. И когда Дамбо появляются по несколько раз на дню, это уже часть распорядка. Ну а что? Некоторые ведь планируют секс в ежедневнике, как пункт из списка дел. Серьезно, сама видела. Допустим, в среду во столько-то. А у меня ревность Антона, эври дей. Каждому свой фетиш.

Сотовый лежит на кровати, закутанный в фиолетовый плед и разрывается тяжелым роком.

- Да Антон, - включаю громкую связь и отхожу. Сдвигаю в сторону дверь шкафа, оглядываю вешалки с одеждой. - Я уже встала.

- И тебе доброе утро, любимая, - разносится по комнате его голос. - Почему трубку не берешь?

- С соседом развлекалась, - прикладываю к себе плечики с черным кружевным платьем и верчусь перед зеркалом. За август сбросила еще пару-тройку кило и это заметно. Не только мне. Со всех сторон сыпятся бородатые шутки из разряда: можешь спрятаться за шваброй, и в профиль ты как лист бумаги, скоро попадешь в передачу к Малахову и т.д., но, наоборот, чувствую себя прекрасно. Легко, на подъеме. Бабочка, расправила крылья и полетела.

- И что сосед? - голос Антона возвращает меня на землю. Слышу настороженные нотки и представляю, как он водит рукой по коротким волосам в стрижке ежиком. Он всегда так делает, когда нервничает. Или еще сжимает и разжимает кулак демонстрируя, как перекатываются мышцы на руке под растянутой от плеча до кисти цветной татушкой.

- Он за спичками зашел, потом еще соль попросил, а потом понеслось. Содом и Гоморра,- перебираю в ящике колготки. Выбираю черные, с рисунком.

- Ты ведь несерьезно? - спрашивает он, помолчав.

- Антош, ну конечно, - хмыкаю. Даже приди мне в голову невероятная мысль прогуляться на сторону, то вываливать все вот так, мимоходом…Нет, я не думаю, что он меня задушит в случае чего, я этого не боюсь, но чисто гипотетически в подобной ситуации молчание золото.

Вытряхиваю на стол косметичку. Машинально прислушиваюсь к шуму за стеной:

- Без понятия кто туда въехал. Умывалась, а теперь одеваюсь. Никаких походов налево, направо, прямо, под землю или на Эверест. Заедешь за мной?

- Я тебя все равно отовсюду достану. Знаешь ведь.

Ух, строго.

- Жду внизу через полчаса, - напоминает он. - Люблю.

Через тридцать семь минут ( когда уже стояла в дверях позвонила Вика, с очередным вопросом жизни и смерти. А точнее, подруге кровь из глаз и ушей, как нужен был чехол для телефона, “ну тот, с блестяшками”, который она оставила “где-то в твоей комнате или на кухне на окне, или на балконе, или в зале”) сажусь в белый универсал Антона. Поворачиваюсь, и он привычно прижимает к себе и целует, медленно, долго. И я обнимаю в ответ и улыбаюсь, а потом смеюсь ему в рот, мои растянутые губы мешают глубине и накалу страстей.

- Соскучилась? - спрашивает Антон. Его ладони перемещаются на руль.

- Очень, - коротко чмокаю в щеку и тру пальцем легкий отпечаток помады. Помада на щеке и на губах - масляное темно-вишневое клеймо. Она часто смазывается на воротничок-стоечку под которым Антон прячет засосы. Не могу остановиться вовремя, р-р-р.

Достаю из рюкзака затемненные очки.

Ему нравятся мои глаза, льдисто-синие, как осенняя река. Когда мы познакомились он сказал, что это самое-самое крутое сочетание: синие глаза и черные, будто крылья ворона волосы. Да-да-да, знаю, такие заезженные и пошлые сравнения, но слышать это было так мило, так приятно, что я до сих пор помню его улыбку в этот момент. Уси-пуси. Перекусим.

В начале мая Вика сильно накосячила, и родители завернули денежный водопад. И она гордо задрав и без этого курносый нос, устроилась на подработку в обувной магазин. Я помогала ей разместить новый товар на кассе - всякие заколки, резинки, колечки и сережки. Антон заявился в турфирму на втором этаже, но увидел меня ( искра-буря ) и свернул в магазин. Он принял меня за продавца. И постеснялся познакомиться, подкатил к Вике, чтобы узнать мою фамилию. Хотел сначала найти вконтакте и пошерстить страничку на предмет свободна как ветер или шагай лесом. Вика его отбрила и он свалил. До леса не дошел, постоял на крыльце, покурил, а потом вернулся. И подошел.

Он говорил: я никому тебя не отдам.

И он не отдает. Поступил в университет, который мы выбрали с Викой. Подругу такой расклад не особо обрадовал, но Вику Антон не спрашивал.

Так вот, остался лишь хеппи энд, свадьба и семеро по лавкам.

В этой фантазии есть жирный минус - мы еще мокроносый первый курс. Мы еще даже не студенты. То есть студенты с этого дня, вчерашняя линейка не в счет.

На парковке перед универом тусит народ. Мне любопытно, и я разглядываю через стекло расфуфыренные стайки. Сама, конечно, тоже не в рубище пришла. Но когда такое большое скопление народа невольно теряешься, начинаешь сравнивать.

Смотрю на Антона и слежу за его взглядом. Но ему словно пофиг, будто он прирожденный студент и вся эта суета его не касается. Кого он там не видел. Этакое замешанное на усталости превосходство.

Выбираюсь из машины и чуть не брякаюсь с разбегу каблуком в большую лужу. Вот был бы фонтан смерти для моих замшевых туфель. Ступаю осторожно. Вытягиваю шею и зову:

- Антош, Вика еще не подъехала. Посмотришь пока расписание, я тут ее дождусь.

Антон согласно кивает. Через крышу авто посылает воздушный поцелуй. Копирую его жест. Смотрю на его спину, обтянутую белой рубашкой-поло. Прелесть. Нет, мне никогда не надоест всякое такое сю-сю.

Отхожу чуть влево и присаживаюсь на низкий зеленый заборчик. Набираю Вике сообщение. Подруга снова жалуется, что еще месяц ждать, пока она получит права на вождение. Бедная, бедная ее задница, вынужденная протирать сиденья вонючего такси. Пишу ответ и слышу премерзкий звук. Поднимаю голову. Вздрагиваю. Роняю телефон.

В первый момент прирастаю к месту, не зная, бежать или уже поздно. Черный джип надвигается, словно катафалк, вот щас он размажет меня, как кляксу, и прямиком на кладбище. Машина с визгом тормозит в каких-то сантиметрах от забора. Холодные грязные брызги из лужи окатывают меня чуть ли не до пояса.

В ступоре смотрю на испорченное платье. Замечаю под ногами телефон, наклоняюсь. Конечно, по экрану ползут трещины, кто бы сомневался.

Водитель уже вышел и мямлит извинения, но они сгодятся разве что подтереться. Ему же самому. С финансами нет проблем и новый сотовый не айсберг для титаника, никакой бреши в бюджете он не пробьет. Но вот платье. Куда мне так идти? Забить и на пары? В туалет отмывать? Домой переодеваться? Козел слепошарый.

Мои мысли озвучивает появившаяся невесть откуда Вика.

- Нет, ну кто так ездит? - подруга расплачивается с таксистом и одновременно нападает на моего обидчика. - В каком переходе ты права купил?! Совсем в шары долбишься? Ау, парень, ты еще и глухой ко всему? - она щелкает пальцами перед его лицом. На солнце поблескивают длинные бирюзовые ногти.

Берегись, малый, цап-царап, Вика похожа на дикую кошку.

Он не отвечает ей, словно и правда не слышит. Браво. Выносить этот комариный писк над ухом еще никому не удавалось. Когда Вика пьяна или сильно злится, она переходит на фальцет, и в обоих случаях ее голос действует на нервы, да рисовать ногтями по стеклу и то приятнее.